Цветов не посылать - Стаут Рекс - Страница 6

• Предыдущая
• 6/14
• Следующая

– Позвольте вас удивить: полиция имеет право войти в дом, в котором совершено убийство.

– Ваши предположения противоречат фактам.

– Так дайте же мне факты, именно они-то мне и нужны.

Он сел в кресло и, свесив кисти рук с подлокотников, внимательно принялся изучать угол ковра. Я смотрел на него. Он поднялся со словами: «Я сейчас вернусь», – и направился к двери.

– Стойте! – воскликнул я. – Вы находитесь у себя дома и я не вправе помешать вам пройти в другую комнату и позвонить по телефону. Но если вы это сделаете, то все те факты, которые вы мне изложите, потребуют тщательной проверки. Поэтому я вас спрашиваю, что вы предпочитаете – немедленно все выложить мне или чтобы полицейский врач отправился в дом к миссис Уиттен и осмотрел ее?

– Мне следовало бы прогнать вас отсюда! – удрученно пробормотал Катлер.

– Поздно. Теперь уже поздно… – Я посмотрел ему в глаза. – Сыновья и дочери, что вы о них знаете? Если Пампа невиновен, а он невиновен, значит убийца в доме. Но ведь зверь, который убил один раз, может убить и еще? Так, к сожалению, часто случается? Что там происходит? Я должен это знать. Вижу, что-то грызет и вас, иначе вы бы не приняли меня!?

Катлер отошел от окна и снова опустился в кресло. Я присел на краешек кушетки, не сводя с него глаз. Я ждал.

– Нет, – наконец произнес Катлер.

– Что «нет»?

– Меня ничто не грызет.

– Что же это было? Пуля?

– Ножевая рана, – тон у Катлера был надломленный, не такой активный, как вначале.

– Ее сын Джером позвонил мне без четверти десять, – продолжал он, – и я сразу отправился к ним. Миссис Уиттен была наверху в постели, все вокруг в крови. Они прикладывали к ране полотенца. Рана в левом боку, в области восьмого ребра, и еще неглубокий порез левого предплечья. Обе раны резаные, нанесены острым лезвием. Та, что на боку, потребовала двенадцати швов, другая – четырех. Потеря крови была значительная, но не серьезная. Вот и все. Я прописал ей режим, лекарства и уехал.

– Как она объясняет случившееся?

– Сказала, что во второй половине отправилась на какое-то совещание к себе в контору. Миссис Уиттен созывала его срочно, в связи со смертью мужа и арестом Пампы. Совещание затянулось, она отпустила шофера и поехала домой на такси. Когда у своего дома вышла из машины, кто-то напал сзади. Она испугалась, подумала, что ее хотят похитить, и принялась отбиваться. Нападавший вдруг пустился наутек. Миссис Уиттен бросилась к двери, позвонила, ей открыл Борли, дворецкий. Лишь тут она почувствовала, что ранена. Ее сыновья и дочери помогли подняться наверх, уложили в постель. По ее настоянию все вычистили в доме и около подъезда. Дворецкий смыл следы крови на тротуаре. Он как раз этим занимался, когда я подъехал. Миссис Уиттен объяснила мне, что при существующих обстоятельствах не хочет, чтобы вокруг этой истории поднялся шум, и попросила меня сохранить все в тайне. Я не видел причины ей отказать, – он развел руками. – Таковы факты.

Я продолжал натиск:

– Не факты таковы, а так их вам представили. Кто же все-таки напал на нее, можете сказать?

– Она не знает.

– Мужчина или женщина?

– Неизвестно. Нападение было произведено сзади, а уже наступили сумерки. Пока она поднялась, нападавший был далеко. Понятно, что она была испугана и думала только о том, чтобы скорее попасть домой.

– Она не видела этого человека до нападения, когда подъезжала к дому?

– Нет. Возможно, он прятался за машинами, стоявшими вдоль тротуара.

– И прохожих не было?

– Ни единого.

– И она не закричала?

– Я не расспрашивал ее, – Катлер начал раздражаться. – Мне и на ум не пришло расспрашивать ее, как вы понимаете. Она нуждалась во врачебной помощи, я ее оказал, вот и все.

– Понятно, – я поднялся. – Не стану вас благодарить, так как эти сведения я из вас выжал. Принимаю ваши факты – вернее, то, что вам было рассказано, и хочу предупредить, что вам, возможно, позвонит Ниро Вульф. Я сам найду дорогу.

– Если я не ошибаюсь, вы произнесли слово «конфиденциально». Могу ли я сообщить миссис Уиттен о том, чтобы она не беспокоилась относительно визита полицейского врача?

– Поверьте, я сделаю все, что в моих силах. Но на вашем месте я не делал бы скоропалительных заверений…

Я направился к выходу, но он опередил меня, распахнул передо мной дверь и даже пожелал спокойной ночи.

Итак, я направился домой даже несколько раньше, чем рассчитывал. Часы показывали без десяти полночь.

Когда меня нет, особенно ночью, выходная дверь всегда бывает на цепочке, поэтому мне пришлось позвонить Фрицу. Я прошел вместе с ним в кухню, достал из холодильника кувшин молока, взял стакан и направился в кабинет, где у Ниро Вульфа все еще сидел Марко Вукчич.

– Я вернулся, но один, – объявил я шефу. – Зато привез отмычку, которой вы можете отпереть камеру Пампы, если пожелаете. Но сначала мне необходимо выпить молока. Мои нервы напряжены до предела.

– Что случилось? – вопросил Марко, вскакивая с кресла. – Что вы…

– Оставь его в покое, – проворчал Вульф. – Пусть выпьет молока. Он голоден.

Я завершил свой отчет, одновременно прикончив кувшин молока. Вульф спросил, не видел ли я следов крови в доме или у подъезда, которые они случайно не смыли, но ничего подобного я не видел. Мой шеф сидел, откинувшись в кресле и зажмурив глаза, а Марко бегал по кабинету и кричал:

– Это же шедевр догадливости! Если вы не сообщите в полицию немедленно, я сам сделаю это! – Он одарил кулаком по спинке кресла. – Они должны немедленно выпустить его! Скажи им, Ниро!

– Помолчи! – оборвал его Вульф.

– Он мыслит, – пояснил я Марко. – А вы нарушаете этот процесс. Кричите на меня, если хотите, но не на него. Все не так просто, как кажется. Сообщить полиции, значит выпустить дело из рук, а если полиция заартачится и будет настаивать на своей версии в отношении Пампы, тогда все мы окажемся безоружными, и никогда не доберемся до этой семейки, разве что с помощью танка. Если же не сообщить полиции и оставить эти сведения для собственного потребления, начать самим вынюхивать, кто пырнул миссис Уиттен ножом, можно донюхаться до того, что прирежут еще кого-нибудь, только на этот раз уже насмерть, и тогда нам останется ждать, какую сумму назначат за наше освобождение на поруки до суда.

– Включая и меня?

– Конечно! Кто затеял все это ради освобождения Пампы?

Марко вперил в меня взор.

– По-вашему получается, что положение безвыходное. Мы не можем сообщить полиции и не можем не сообщить полиции, то есть – положение безвыходное. И это я назвал «шедевром»?

– Именно это, и вы совершенно правы. Догадка была блестящая, и я даже подумываю о том, чтобы просить прибавки к жалованию. У нас есть дубина, которой мы можем пригрозить миссис Уиттен, а, следовательно, и всем ее отпрыскам. Если ее еще не разрезали на кусочки, мы можем позвонить и сказать, что в течение часа желаем видеть ее у нас вместе со всем семейством. Но, как мне думается, это не выйдет. Значит остается одно: убедить мистера Вульфа сесть со мной в машину и немедленно поехать туда.

Я не обращал внимания на недовольное хрюканье, раздававшееся из кресла Вульфа.

– Вот уже много лет, – продолжал я как ни в чем ни бывало, – я убеждаю его отказаться от правила не выходить из дома по делам. Но больше тратить на это силы не намерен. Тем более, что в данном случае ни вы, ни Пампа не являетесь нашими клиентами, и Вульф заявил, что не возьмет с вас денег. Он оказывает вам дружеское одолжение, поэтому тут нет никакого нарушения установившихся правил.

– Вы имеете в виду визит к миссис Уиттен? – спросил Марко.

– Вот именно. А почему бы нет?

– И вас впустят в дом?

– Вы чертовски правы: впустят! Особенно, если ей звонил доктор, а я ставлю десять против одного, что он это сделал.

– И что даст визит?

– Хотя бы то, что в нашем присутствии второго убийства не будет. Обстановка сама подскажет, как нам действовать дальше. Могу прибавить, что первое мое посещение дало кое-какие результаты.

• Предыдущая
• 6/14
• Следующая