В открытом море - Капица Петр Иосифович - Страница 35

• Предыдущая
• 35/41
• Следующая

Закрыв плотнее дверцу ящика, девушка прислушалась, работает ли часовой механизм. Мерное тиканье успокоило ее. Она не спеша поднялась на, парты и огляделась: не следит ли кто-нибудь за ней?

Своды скрывали ее от спящих; тогда она выбросила из отдушины кирпичи и обрывки рогож. Освободив место для взрывчатки, она тотчас же просигналила Нате, чтобы та заперла дверь. Затем поманила ее к себе.

– Быстрей подавай пакеты!

Задыхаясь, Ната принялась вытаскивать пакеты и подавать их подруге. Руки у нее дрожали, на лбу росой выступили мелкие капельки пота.

Нина заложила несколько пакетов вглубь, между ними поместила ящик с часовым механизмом и начала заполнять обширное отверстие сначала взрывчаткой, а потом – тряпками, кирпичами и рогожами.

Аккуратно выполнив всю работу, она спустилась вниз, усилием воли заставила себя сесть на край парты и попросить воды. Ей хотелось убежать из подвала.

Несколько успокоясь, Нина велела Нате убрать оставшиеся кирпичи и сама подмела сор, выпавший из отдушины.

– Ну, кажется, все.

Девушки отперли дверь, подышали свежим, хлынувшим с улицы воздухом, потом улеглись в своем закутке. Но спать они не могли: лежали с открытыми глазами, вслушиваясь в каждый стук и шорох.

– А вдруг там что испорчено? Выстрелит раньше времени? – шептала Ната. – Мы не успеем уйти…

– Отдыхай и не выдумывай. До восьми сорока ничего не случится, меня другое тревожит: мы-то убежим, а девушки останутся?

– Мы их запиской предупредим. По рукам пустим, а сами уйдем.

– Тоже опасно. Раньше времени у девчат паника начнется. Гитлеровцы сразу разнюхают. Могут вечер отменить.

– Так как же быть?

– Шепнем одной или двум перед ужином, чтобы потихоньку друг другу передавали, будто в восемь тридцать приказано собраться в маленьком флигеле для очень важного сообщения. А там у тети Дуни письмо оставим: «Русские девушки! Советуем до девяти часов не находиться в большом здании. Разбегайтесь, уходите в лес и мстите фашистам. Ваши подруги из Ч. М.» Тетя Дуня неграмотная. Понимаешь? Раньше времени письма не прочтет.

– А если нас поймают?

– Нам и с запиской и без записки – все равно виселица…

Перед ужином в подвале появились начальник караульной команды, стрелок и какой-то расфранченный офицер в пенсне. Стрелок остался у входа, а офицеры прошли вглубь помещения.

– Всем убраться без вещи до полночь! – приказал начальник караульной команды.

Ната с Ниной умышленно задержались, делая вид, что не могут разыскать платков, хотя с обеда были готовы покинуть подвал.

Гитлеровцы обошли все помещение, заглянули в темные закоулки, посветили между партами, сунули носы под матрацы и начали поторапливать замешкавшихся.

Нина хотела уже было пройти к двери, как вдруг заметила, что офицер, ткнув тростью в одну из отдушин, о чем-то спросил начальника караульной команды. Девушка замерла в ожидании: «Сейчас полезут…» Нет, начальник караула говорит, что он когда-то проверял все эти дыры. В них, кроме хлама, ничего нет.

Нина толкнула Нату, и они, завязывая на ходу платки, поспешили к выходу. Немцы следовали за ними. На верхней лестничной площадке девушки остановились. Им хотелось убедиться: совсем ли уйдут гитлеровцы из подвала?

Внизу послышался скрипучий звук задвигаемого засова, щелкнул замок.

– Уходят, – шепнула Ната.

Девушки без промедления выскочили на улицу. Вскоре мимо них прошли офицер и начальник караула. Стрелок же остался дежурить у дверей подвала.

– Пронесло, – облегченно вздохнула Нина. – Куда же мы с тобой денемся? Темнота наступит не раньше чем через час.

Девушки наскоро поели мутной кукурузной похлебки на крылечке у кухни. Посмотрев, не поставлены ли часовые у задней стенки забора, и убедившись, что там по-прежнему пустынно, они прошли в каморку старой школьной сторожихи.

Старушка, горбясь над лоханкой, полоскала в подсиненной воде офицерское белье.

– Тетя Дуня, – как бы с обидой обратилась к ней Нина, – сегодня нас опять выгнали из подвала. Вечером к вам девочки посидеть придут. Тут письмо одна подружка из Германии переслала, пусть прочтут. Много интересного. Только тихо, чтобы немцы не услышали. А мы с Натой на дежурство заступаем… До утра не спать.

– Ладно, девоньки, положите на полочку, – у меня руки мокрые.

Девушки помогли старушке выжать белье, посидели с ней, болтая о пустяках, и направились к санитаркам.

Когда они вышли на крыльцо, во двор въехала закрытая автобусная машина. Она остановилась не у входа в палаты, а у запасных дверей, ведущих на сцену.

– Артисты, кажется, приехали, посмотрим, – сказала Нина.

Из шоферской кабинки вышел автоматчик. Он ключом открыл заднюю дверь автобуса. Из машины на землю, спрыгнули еще два автоматчика, а за ними вылез рослый человек в черной одежде. Нина, разглядев бескозырку, бушлат и наручники, стиснула руки подруге.

– Степа!.. Честное слово, он!..

Моряк хмуро оглядел двор, на секунду взгляд его остановился на Нине. Однако он не узнал ее или сделал вид, что не узнает. Не спеша, он пошел за автоматчиком ко входу на сцену. На пороге Степан еще раз оглянулся, и Нине показалось, будто он кивнул ей.

Она закрыла глаза.

– Что же мы наделали с тобой? Его засыплет вместе со всеми.

Публика, заполнявшая в этот вечер большой школьный зал, была необычной для госпитального клуба. Ряды стульев и скамеек заполняли оживленные группы офицеров, прибывших из частей, расположенных за городом, и моряки со сторожевых кораблей.

В отрезанном Крыму вдруг объявлен европейский матч бокса! Изумительная выдумка, предвещавшая острое и вполне солдатское зрелище. Кто не захочет присутствовать на торжестве национальной силы? Сколько вполне обоснованного хвастовства и возбужденных разговоров вызовет среди солдат этот матч!

Отпечатанная типографским способом программа обещала пять схваток на ринге: немец в весе «пера» – против чеха, немец-легковес – против румына, немец среднего веса – против итальянца. И самый сногсшибательный номер – гестаповец Вилли Ворбс встретится на ринге с пойманным русским тяжеловесом из банды «Чеем».

Что может быть любопытнее? Мюнхенский штурмовик Вилли Ворбс согласился показать на ринге укрощение русского медведя и молчаливый допрос в перчатках! Но не будет ли русский больше ползать и висеть на противнике, чем сопротивляться?

Но все равно, что бы там ни случилось, зрелище должно быть забавным. Немецкие солдаты и гости получат возможность убедиться, что один из устрашающих «черных дьяволов», самый крупный и сильный, в руках опытного и мужественного нациста превращается в скромного, жалобно блеющего ягненка.

В заключение вечера финальным аккордом предполагалось продемонстрировать первоклассную технику и несокрушимую силу немецкого кулака – старый короткометражный фильм «Матч Макса Шмеллинга на первенство мира с Джо Луисом».

Нину даже с повязкой дежурной уборщицы не пропустили на сцену, изображающую ринг. Строгость была чрезвычайная: в коридоре, на лестнице и около раздевалок стояли часовые. Но так как в зале не хватало сидячих мест, то Нину и еще двух уборщиц заставили носить табуретки и скамейки с других этажей. Зрители устраивались почти у самой сцены, у стен и в проходах.

Нине удалось только перед самым началом матча пробиться в самый дальний угол зала, где за скамьями толпились солдаты караульной команды, санитары и несколько любопытных девчат из ночной смены.

Бритые затылки и спины солдат не давали Нине разглядеть весь ринг. Она видела только толстые канаты и большие стенные часы над гонгом. Стрелки показывали 7.22. До взрыва оставалось еще больше часа.

«Человек шестьсот набралось, – думала Нина. – Какая удача, если бы не Степан! Почему именно сегодня они привезли его? И ничем не поможешь ему. Неужели они заставят его драться? Но с кем? А вдруг Восьмеркин пал духом, подчинился им? Тогда пусть гибнет вместе с фашистами. Нет, вздор, его не запугаешь и не купишь. Что же делать? Как же сообщить ему? Не крикнешь же!»

• Предыдущая
• 35/41
• Следующая