Сплетенные судьбами (ЛП) - Каунди (Конди) Элли - Страница 31

• Предыдущая
• 31/62
• Следующая

- Я не знал об этом, - произношу я, сильнее врезаясь агатом в дерево. Я не был уверен в том, что Аномалии, кроме тех, что в Каньоне, совсем недавно жили так близко к Обществу. В Ории не видели и не слышали ни об одном из них долгие годы, за исключением того, который убил моего кузена, первого сына Маркхемов.

- Я задал вопрос ее родителям в тот день, когда увидел радужную форель, - говорит Вик. – Я выловил ее из реки и увидел разноцветную радугу, сверкающую на солнце. Как только я разглядел, что это за рыба, тут же выпустил ее обратно. А когда рассказал об этом ее родителям, они посчитали это хорошим предзнаменованием. Знаком. Ты знаешь, что это значит?

Я киваю. Мой отец иногда говорил о знаках.

- Я до этого ни одной не видел, - говорит Вик. – Радужной форели, в смысле. И, в конце концов, оказалось, что это вовсе не было хорошим предзнаменованием. – Он глубоко вздыхает. – Всего две недели спустя, я услышал, что к нам наведывались чиновники. Я отправился ее искать, но она исчезла. И ее семья тоже.

Вик тянется за кусочком тополя. Я отдаю его, хотя и не закончил. Он вертит кусочек и изучает, как сейчас выглядит ее имя – ЛЭН – почти все линии прямые. Как зазубрины на ботинках. Внезапно я осознаю, что за отметки он делал все это время. Не дни, которые он прожил в Отдаленных провинциях, а время, прожитое без нее.

- Общество обнаружило меня до того, как я попал домой, - рассказывает Вик. - Прямо оттуда они увезли меня в Отдаленные провинции. - Он возвращает мне изрезанную древесину, и я снова принимаюсь за работу. Блики огня играют на агате, как, наверно, играло и солнце на чешуе форели, когда Вик выловил ее из воды.

- Что с твоей семьей? - спросил я Вика.

- Надеюсь, ничего, - отвечает он. - Меня Общество реклассифицировало автоматически, конечно же. Но я не был чьим-то отцом. С моей семьей все должно быть хорошо. - В его голосе слышится нерешительность.

- Уверен, что так оно и есть, - поддерживаю я его.

Вик смотрит на меня. - Серьезно?

- Если Общество избавляется от Отклоненных и Аномалий, это одно. А если хочет избавиться от того, кто был связан с ними, тогда остальных родных не трогает. – Именно на это я надеюсь - в таком случае с Патриком и Аидой тоже все будет в порядке.

Вик кивает, переводя дыхание. - Знаешь, что я подумал?

- Что? - спрашиваю я.

- Ты будешь смеяться, - отвечает Вик. - Но, когда ты рассказывал тот стих в первый раз, я даже не задавался вопросом, являешься ли ты членом Восстания. И также я надеялся, что ты пришел, чтобы вытащить меня оттуда. Мой личный Лоцман.

- Почему ты так думал? - интересуюсь я.

- У моего отца было высокое звание в Армии, - поясняет Вик. - Очень высокое. Я думал, что он непременно направит кого-нибудь, чтобы спасти меня. И я подумал, что это был ты.

- Прости, что не оправдал твоих ожиданий, - говорю я. Мой голос звучит холодно.

- Ты оправдал, - отвечает Вик. - Ты же вытащил нас отсюда, не так ли?

Не смотря ни на что, я чувствую легкое удовлетворение, когда Вик говорит это. Я улыбаюсь в темноте.

- Как ты думаешь, что с ней случилось? - спрашиваю я через некоторое время.

- Мне кажется, что ее семья сбежала, - отвечает Вик. – Аномалии и Отклоненные часто исчезали в наших местах, но не думаю, что это Общество забирало их всех. Возможно, ее семья ушла, чтобы попытаться найти Лоцмана.

- Ты считаешь, они нашли? - хотелось бы мне, чтобы я не говорил тогда так много о том, что Лоцмана, возможно, не существует.

- Я надеюсь на это, - говорит Вик. Теперь, когда история рассказана, его голос звучит опустошенно.

Я отдаю ему кусочек древесины, на котором вырезано ее имя. Минуту он разглядывает его, а затем кладет в карман.

- Итак, - произносит Вик. – Теперь давай подумаем о том, как нам перейти через эту равнину и добраться к тем, кого хотим найти. Я собираюсь продолжить идти вместе с тобой какое-то время.

- Тебе лучше перестать говорить все это, - прерываю я Вика. - Я здесь не главный. Мы просто работаем вместе. – Я гляжу на небо, усыпанное звездами. Непонятно, как они сияют и сгорают.

Мой отец хотел быть тем, кто все изменил и всех спас. Это было опасно. Но все они верили в него. Поселенцы. Моя мать. Я. Потом я вырос и понял, что он никогда бы не победил. Я перестал верить. Я не умер вместе с ним, потому что больше не ходил ни на какие собрания.

- Ладно, - говорит Вик. - Но все равно, спасибо тебе, что провел нас так далеко.

- И тебе, - отвечаю я.

Вик кивает. Перед тем, как уснуть, он вынимает свой собственный кусок камня и делает еще один надрез на ботинке. Еще один день, прожитый без нее.

- Ты выглядишь уставшей, - говорит Инди. – Как думаешь, может, нам спускаться помедленнее?

- Нет, - отвечаю я. - Не нужно. - Если я остановлюсь, то никогда не смогу продолжить опять.

- Ты никому не сделаешь лучше, если умрешь на полпути, - сердито говорит она.

Я смеюсь. - Не умру. – Хотя я истощена, опустошена, испытываю жажду и боль, идея смерти кажется нелепой. Не могу я умереть именно тогда, когда, возможно, с каждым шагом подбираюсь все ближе к Каю. И, кроме того, у меня есть синие таблетки. Я улыбаюсь, представляя, что может быть написано на остальных полосках бумаги.

Снова и снова я ищу следы Кая. Хотя я не умираю, но, возможно, больна сильнее, чем думала, потому что нахожу знаки во всем. Мне кажется, что я вижу послание от Кая в узоре потрескавшейся грязи на полу ущелья, после того, как однажды прошел дождь, и земля затвердела, превратившись в то, что можно посчитать за буквы. Я приседаю на корточки, чтобы взглянуть на них. - Что ты видишь здесь? - спрашиваю я Инди.

- Грязь, - отвечает она мне.

- Нет, - настаиваю я. - Взгляни поближе.

- Узор кожи или чешуя, - говорит она, и на мгновение я настолько проникаюсь ее предположением, что замолкаю. Кожа или чешуя. Может быть, весь этот каньон - одна длинная извивающаяся змея, по которой мы идем, и когда достигнем конца, то наступим прямо ей на хвост. Или попадем ей в пасть, и она сожрет нас целиком.

Наконец, когда цвет неба над ущельем изменяется с голубого на розовато-голубой, и воздух густеет, я вижу настоящий знак.

Это мое имя, Кассия, вырезанное на коре молодого тополя, который приютился на клочке земли у излучины ручья.

Это дерево проживет не долго; его корни уже вылезли на поверхность, пытаясь уберечься от затопления. Он настолько аккуратно вырезал мое имя на коре, что оно выглядит почти, как часть самого дерева.

- Ты видишь это? - спрашиваю Инди.

Через мгновение она произносит: - Да.

Я так и знала.

Недалеко от ручья я замечаю небольшое поселение, густо заросший фруктовый садик с переплетенными стволами и золотистыми плодами, низко свисающими с деревьев. Глядя на яблоки, мне хочется сохранить несколько штук для Кая, как доказательство того, что я следовала за каждым его шагом. Мне необходимо найти что-то еще, что можно будет подарить ему, кроме стихотворения – у меня даже не хватает времени закончить его, подумать над нужными словами.

Потом я снова смотрю на землю рядом с тополем и вижу отпечатки ботинок, ведущие дальше вглубь ущелья. Сначала я их даже не заметила; они смешались со следами разных животных, приходивших к ручью на водопой. Но отпечатки обуви отчетливо выделяются среди следов лап с когтями и подушечками.

Инди лезет через забор, ограждающий сад.

- Пойдем, - уговариваю ее. - Нет причин оставаться здесь. Мы знаем, куда они ушли. У нас достаточно воды и таблеток.

- Таблетки не спасут нас, - отвечает Инди, срывая с дерева яблоко и надкусывая. - Нам нужно взять с собой хотя бы это.

- Но таблетки помогают, - возражаю я. - Я уже принимала одну.

Инди перестает жевать. - Ты приняла таблетку? Зачем?

- Да, приняла, - повторяю я. - Они очень хорошо помогают выжить.

• Предыдущая
• 31/62
• Следующая