Моника (ЛП) - Адамс Браво Каридад - Страница 48

• Предыдущая
• 48/67
• Следующая

- Действительно, - поддержала его Айме, сдерживая досаду. – Я в гневе! Это нелепо, Ренато… Мы причинили ей столько вреда… столько вреда…

- Это то, чего я боюсь, Айме. Мы причинили ей столько вреда, что она возможно нас никогда не простит, а ее месть в виде приверженности к Хуану кажется оскорбительной.

- Приверженность к Хуану? – встревожилась Айме, проглатывая желчь. – Моника верна Хуану?

- Всей душой и телом. По крайней мере, таково ее поведение… Поведение, которое выводит из себя, раздражает, и перед этим я бессилен. В конце концов за то, что она страдала рядом с ним, мы несем ответственность.

- Лучше бы она не страдала так… Моника такая странная… Лучше бы ей понравился этот зверь…

- Он мог понравиться ей? Ты думаешь, он мог бы ей понравиться? – Ренато посмотрел на Айме странным взглядом, вцепившись пальцами в ее руку, снова было задето его больное самолюбие. – Отвечай! Ты думаешь, что он мог бы ей понравиться? Ты женщина, и…

- Ради Бога, Ренато, ты делаешь мне больно! Я снова думаю об ужасном… Не превращайся в безумца! Ты меня пугаешь…!

- Иногда я думаю, что ты как девочка: беззаботная и безрассудная… И если так, то я прощаю тебя всем сердцем. Но остальных… Это наихудший кошмар из всех!

- Ужасающе плохая мысль! Разве я не призналась тебе во всем?

- Поклянись, что тебе больше не в чем признаваться! Поклянись!

- Ладно… ради… ради… Я клянусь тебе нашим сыном! Сыном, еще не рожденным… Пусть он умрет, не увидев солнечного света… Пусть не родится, если я солгала, Ренато! Пусть я не рожу тебе сына, если говорю неправду!

Рука Ренато занеслась над головой Айме, схватила ее за волосы; он заставил ее посмотреть на него, потонув в глубине ее непостижимых глаз, но он видел лишь молодые подрагивающие губы, огромные глаза, увлажненные слезами, чувствуя, как вокруг его шеи сворачиваются мягкие и ароматные руки… Он уже колебался, немного отстраняя ее:

- Ты бы свела меня с ума. На самом деле, лучше не думать…

- Это… Это так… Не думай об этом, дорогой. К тому же, зачем ты должен так меня мучить? В конце концов, битва выиграна, Хуан в твоих руках, у тебя вся власть, не так ли? От тебя зависит спасти его или погубить?

- Уже нет, Айме. Обвинял его я, именно я использовал свое влияние, чтобы запустить этот процесс, но процесс будет беспристрастным, судьи будут действовать с полной свободой суждений. Я не смог бы сделать иначе, Айме, без презрения к самому себе. Я хотел схватить его, чтобы освободить Монику от его власти, вырвать ее из его лап… Здесь его будет судить суровое правосудие, и наказание он получит за свои ошибки. Я буду жестоким, но справедливым. Возможно, он возненавидит меня еще больше, чем сейчас, но он не будет иметь права презирать меня, потому что я не ранил его в спину. Все это будет в рамках настоящего правосудия… А теперь, пожалуйста, оставь меня. Иди отдыхать…

- А ты не пойдешь? – просила намекающая Айме. – Умоляю тебя, любовь моя, не задерживайся слишком…

Айме исчезла за старой узорчатой занавеской, в воздухе еще стоял ее запах, Ренато еще чувствовал на шее и в руках чувственный жар касания, еще хранил в глазах сладкую улыбку, с которой она попрощалась, намекающий взгляд следовать за ней, обволакивая всей силой колдовского очарования… Он пошел за ней, но повернув голову, Ренато Д`Отремон увидел устремленный взор других глаз, темных и выразительных, смотревших на него так, словно сверлили его. Сначала это было удивление; затем неясная досада, которую ее присутствие всегда вызывало в нем …

- Что происходит, Янина?

- Ничего, сеньор Ренато, я вышла, чтобы сообщить вам, что сеньора чувствует себя нехорошо весь вечер… Она в постели с полудня…

- Очень сожалею. Полагаю, что позвали доктора…

- Сеньора не позволила. Она сказала, что у нее всегда эта немощь, и нет нужды никого беспокоить… Она приняла свои капли и успокоительное, и по моей просьбе отдыхает весь вечер. Теперь она спит, и я позволю себе умолять сеньора, чтобы он позволил ей отдыхать…

- Конечно же… На самом деле в Кампо Реаль она должна успокоиться. Эти вещи не для ее слабого здоровья…

- Простите меня, сеньор, я пойду. Но перед этим, поскольку сеньора не могла вам сообщить, я думаю, вам нужны какие-нибудь сведения, которыми я располагаю.

- Ничего не нужно, Янина, - вежливо отказался Ренато.

- Возможно вам следовало бы знать, что сеньора София очень озабочена скандалом, который может разразиться. Кроме того, я хотела бы сказать вам, что сеньора не могла воспользоваться личным приемом у губернатора, который он предоставлял ей этим вечером…

- Хорошо, - проговорил Ренато с нарастающим нетерпением. – Полагаю, этим она ничего не потеряла…

- Конечно же ничего не потеряла, - ответила Янина с тонким коварством. – Этим воспользовалась сеньора Айме…

- Что? Как? – удивился Ренато.

- Я хочу сказать, что она была на месте хозяйки…

- Ты хочешь сказать по приказу моей матери?

- О нет! Сеньора никому не говорила; но сеньора Айме приказала подготовить экипаж и взяла Сирило и Ану. Она вернулась лишь полчаса назад…

- Что ты говоришь? Губернатора нет в Сен-Пьере. Он уехал в пять вечера в Фор-де-Франс.

- В таком случае, я ничего не знаю. Лишь повторяю то, что сказала Ана на кухне, как они провели вечер с губернатором… Хотите, чтобы я позвала Ану, чтобы вы спросили ее?

- Нет, Янина, - гневно отказался Ренато. – Я не имею привычки спрашивать у слуг. Я узнаю об этом у своей жены, если она сочтет это нужным. Можешь возвращаться к моей матери.

- Благодарю вас… С вашего разрешения…

Быстро Ренато пересек расстояние, разделяющее дверь спальни, где он полагал, находилась Айме. После разговора с Яниной в нем кипела кровь: сомнение, подозрительность, убежденность, почти уверенность в коварстве жены, и свирепое желание наказать в ней свою собственную наивность, слепо им двигавшую.

- Айме… Айме…! Немедленно открой эту дверь! Ты слышишь меня? Открывай дверь! Ты хочешь, чтобы я сорвал этот замок?

- Сеньор Ренато… Это вы? – воскликнула медленная и рассеянная Ана, после того, как открыла настежь дверь.

- Где твоя хозяйка?

- Сеньора Айме принимает ванну. Я ей помогаю… и поэтому так поздно открыла дверь. Подождите… подождите, сеньор, я сообщу ей…

- Тихо!

От голоса хозяина Ана оцепенела, пока глаза Ренато смерили ее с ног до головы и просмотрели комнату. Посреди прихожей, соединенной со спальней, которую занимала Айме, стояла веселая и спокойная служанка-метиска в сухом переднике с обнаженными руками, покрытыми душистыми пузырьками пены. Сперва парализованный, сдерживая ударивший в голову свирепый поток гнева Ренато рассматривал темное лицо Аны, словно измеряя и оценивая доверие, которые могут заслужить ее слова, не в силах сдержаться, с его губ слетел вопрос:

- Ты выходила с хозяйкой сегодня вечером?

- Да, сеньор, бедная сеньора была такой печальной…

- Да. И вы ездили повидаться с губернатором, не так ли?

- Сеньора Айме очень огорчена болезнью доньи Софии…

- Да! И поэтому она оставила ее одну, ухватившись за тот прием, что не был для нее.

- Ай, сеньор, если бы вы видели сколько пришлось сделать сеньоре Айме, перед тем как воспользоваться этим приемом! Но так как сеньора София была раздражена, потому что ничего не добилась…

- Айме решила действовать за чужими спинами, да? Расскажи мне все, что произошло этим вечером, минуту за минутой, шаг за шагом… Расскажи мне без колебаний, без раздумий, какое извинение ты дашь мне или какую ложь ты используешь, чтобы извинить ее!

- Извинить кого, сеньор?

- Да кого угодно! Рассказывай все, быстро и ясно. Вы были у губернатора, воспользовавшись приемом моей матери, без того, чтобы моя мать знала об этом…

- Я не знаю, знает ли сеньора София что-нибудь, но сеньора Айме сказала секретарю, что ей нужно поговорить с губернатором, срочно, срочно…

- Ты не вошла с ней? Не слышала, о чем они говорили? Был или не был на месте губернатор?

• Предыдущая
• 48/67
• Следующая