Моника (ЛП) - Адамс Браво Каридад - Страница 43
- Предыдущая
- 43/67
- Следующая
Моника перестала стенать, наклонила голову, закрыла лицо руками и стала неподвижной, давая волю слезам, которые текли сквозь ладони, причиняя Ренато беспокойство и мучение.
- Почему ты плачешь, Моника? Из-за кого плачешь? Скажи меня, из-за кого ты плачешь!
- Что тебе это даст? Мы уже готовы для того, чтобы отправиться в путь? Ну так поехали!
- Как прикажешь. Только дождемся сообщения из Капитанства Порта. Они приказали провести расследование насчет береговой охраны…
- Что ты хочешь сказать? Корабль, на котором увезли Хуана еще не прибыл на Мартинику?
- Прошел уже час, а они еще не прибыли. Но нет причин для беспокойства. Этот и другие корабли, который ехали на Юг, попали в бурю. Они уже все дали о себе знать, появится и Галион…
- Если он не потерпел кораблекрушение! – с большим чувством и беспокойством заранее готовилась к худшему Моника. – Если с Хуаном что-то сделала проклятая охрана, если он простился там с жизнью, я никогда не смогу им простить этой вины!
- Надеюсь, все не настолько серьезно, по крайней мере я избавлюсь от угрозы, что ты никогда мне этого не простишь, - проговорил Ренато неестественно спокойно. И вскоре изменившись, воскликнул: - О! Думаю, что там шлюпка с провизией…
Он подошел к борту корабля, и Моника вслед за ним, напряженная и отчаявшаяся. Но он быстро отошел от нее. Минуту Ренато разговаривал с моряком, взобравшимся по лестнице на Люцифер и вручившем ему какое-то сообщение. Он прочитал его и повернулся к задыхающейся Монике…
- Твой Хуан Дьявол спасся. Вот официальная телеграмма от лейтенанта Бриттона, которому приказано было схватить и сопровождать его для передачи властям Мартиники…
- Что там говорится? О чем говорится в этом сообщении?
- «Галион прибыл в Сен-Пьер, преодолев бурю на Гренадинах. Капитан и пять моряков ранены. Хуан Дьявол мастерски спас положение. Прошу принять во внимание его особые заслуги». И подпись Чарльз Бриттон, Лейтенант Британских Островов Доминики. – Ренато читал сообщение и затем с мягкой иронией, проговорил: - Длинная телеграмма и прекрасная новость для тебя, не так ли?
- А для тебя нет? Наверное, ты хотел бы, чтобы Хуан…?
- Нет, Моника, - уверил Ренато благородно. – Я не желаю ему несчастья, вопреки всему, что хотел, хотя Хуан – мой враг, и с каждым мгновением все более ненавистный. Не могу я желать ему этого, потому что печальней всего то, что никогда нельзя до конца ненавидеть брата. Мы не можем ненавидеть свою кровь, не возненавидев себя самих, не чувствуя боль, которую причиняем… - Он сделал паузу и, успокоившись, предложил ей: - А теперь я исполню твое желание и отдам приказ отчаливать…
- Что? Вы? Одна?
- Да, губернатор, совершенно одна. Моя бедная свекровь истощена…
- Я получил от нее вести, она просила меня…
- Еще об одном приеме. Но она задержалась с ответом. Она устала… Она отдыхает, и я решила занять ее место. Полагаю, для вас это то же самое. – Мягкая, учтивая, с изящной улыбкой на свежих губах, отвечала Айме на беспокойные вопросы губернатора Мартиники, а затем повернулась к своей единственной сопровождающей: - Подожди там, Ана. Уверена, что сеньор губернатор примет меня в своем кабинете, и мы немного поговорим…
Старый губернатор был в нерешительности. Было больше семи вечера, тихий слуга-негр зажег большие светильники в кабинете, чей свет показался Айме де Мольнар красивее некуда. Не ожидая приглашения, она прошла через приоткрытую дверь, оставив на другой стороне сопровождавшую ее смуглую служанку.
- На самом деле, моя молодая сеньора, боюсь, мы исчерпали эту тему сегодня утром, - пытался извиниться смущенный губернатор. – Я говорил донье Софии совершенно откровенно, оставил на столе письма, но это дело становится все более сложным и обескураживающим. Кроме того, все словно сговорились придать ему эффектность…
- В таком случае, правда то, что все считают? Что Хуан вел себя героически? Что спас корабль?
- Если верить Чарльзу Бриттону, то мы должны наградить Хуана Дьявола.
- А почему мы не должны верить ему?
- Это поведение не сочетается с обвинениями, которые ему предъявили, но достаточно лишь немного фантазии, чтобы богатое воображение и общественное мнение повернулось против вас, особенно против Ренато и вашей сестры.
- Но имя Моники никак не фигурирует в деле.
- Кому теперь неизвестно, что она ключ ко всей этой истории? Судьи и свидетели хотят сбросить одеяло со всех. Поэтому я не хотел возбуждать дело и изо всех сил сопротивлялся настойчивости Ренато Д`Отремон. Но дела зашли слишком далеко, чтобы я мог отказаться от них, а теперь… Теперь вы узнаете, до какой грязи все это дойдет!
- А если бы я попросила вас о большом личном одолжении?
- Я в вашем распоряжении, но прошу вас…
- Я бы хотела поговорить наедине с Хуаном Дьяволом. Конечно, речь идет о совершенно личной встрече. Почему бы мне не дать эту возможность?
- Вам? Именно вам? Вас все еще не волнуют пересуды?
- Но если никому не сообщить…
- Эти дела, как бы не хотелось их скрыть… Такая женщина, как вы, не сможет проскользнуть незамеченной…
- Но я могу сменить одежду на одежду служанки, воспользоваться ночной темнотой, с головой закутаться этой накидкой. Я берусь сделать дело с полной осмотрительностью. Если вы мне дадите пропуск, я беру на себя все остальное. Никто не узнает. Пусть это останется между нами, а двое смогут молчать. – Она приблизилась к нему с кокетливой улыбкой, обволакивая ароматом духов, и усмехнулась, увидев трясущиеся старческие руки. – Я буду вам благодарна всю жизнь, губернатор. Я совершенно уверена, что смогу изменить вещи. Пропуск, на котором будет ваша подпись и печать, и…
- Хорошо. Подождите…
Губернатор подписал. Все еще нерешительно он смотрел на победно улыбающуюся Айме, которая почти вырвала бумагу из его рук.
- Сен-Пьер… Сен-Пьер, правда?
- Да, Моника, мы приехали. Но если я имею хотя бы право дать тебе хороший совет или попросить о чем-либо, прошу тебя поехать в Кампо Реаль… Твоя мать ждет тебя там… Твоя обеспокоенная сестра осталась там… моя собственная мать…
С внезапной решимостью взяв Монику за руки Ренато говорил, его умоляющий голос дрожал, прерываясь от волнения. Но Моника отошла, избегая его рук и решительно отказалась:
- Я не уеду из Сен-Пьера; не отдалюсь от Хуана. И если ты действительно что-то хочешь сделать для меня, если я еще могу тебя просить, умолять, то помоги мне навестить его этой ночью. Мне нужно его увидеть, поговорить, узнать, что он думает и как чувствует себя… Ты можешь это сделать, мне это необходимо. Я сойду с ума, если ты откажешь!
- Хорошо, Моника, будь спокойна. Не нужно меня так умолять… Я сделаю все возможное… Думаю, что как законная жена Хуана Дьявола, у тебя есть право посетить его. И если нужно, я сам тебя приведу…
Увлекая за собой служанку, завернутая в широкую шелковую накидку, чтобы по возможности скрыть лицо и фигуру, Айме поспешно спускалась по широким лестницам дома губернатора, чтобы выйти через боковую дверь, скрываясь и избегая зевак и офицерской охраны, стоявшей у входа. Там стоял ее экипаж; хозяйка и служанка быстро сели в него, и Айме приказала кучеру:
- Послушай, Сирило. Разворачивайся очень медленно… Нам нужно завернуть за Госпиталь и подойти к Форту Сен-Педро. Когда мы туда прибудем, то я скажу, что делать дальше. Поезжай… трогай…!
- Ай, моя хозяйка! – запричитала напуганная Ана. – Вы словно хотите попасть в большую беду…
- Опусти занавески и раздевайся. – напомнила раздраженная Айме. – Поменяемся одеждой. Давай сюда свою блузку и юбку. А ты оденешь мою одежду и завернешься в накидку. Давай косынку… Нет, погоди! В накидке останусь я, чтобы закрыть лицо, если нужно. Возьми вот эту вуаль…
- Ай, моя хозяйка, хозяйка…! – жаловалась Ана. – Вы меня совсем сбили с толку…
- Делай то, что я тебе говорю, без замечаний, дура! У нас есть считанные минуты… Когда мы подъедем к Форту, я спущусь. Я оставлю тебя одну, а ты подними занавески, чтобы я тебя видела… Накрой хорошенько лицо вуалью, и спрячь руки… А еще лучше одень вот эти перчатки. Ты прокатишься по главным улицам: от Набережной Порта до Авеню Виктора Гюго… Я хочу, чтобы тебя многие видели и все поверили, что это я проезжаю…
- Предыдущая
- 43/67
- Следующая
