Моника (ЛП) - Адамс Браво Каридад - Страница 26
- Предыдущая
- 26/67
- Следующая
- Я не просила об этом доктора Фабера. Клянусь вам, Хуан! Я не лгу, я никогда не лгала, несмотря на ужасные обстоятельства, которые вы знаете. И я не лгу, чтобы спасти себя… Ради себя мне нет нужны лгать. Я клянусь, что не просила помощи у доктора Фабера. Вы мне верите? Верите?
- Полагаю, что должен верить, - согласился Хуан, признавая себя побежденным. Мягко он положил ее на подушки, сделал несколько шагов от кровати. – Но в этом случае, вы опять заплатили за провинности, не имеющие к вам отношения…
Он удалился тихим и гибким шагом босых ног, а Моника смотрела на него сквозь прорвавшуюся плотину слез, а также со сломанным в ней ужасом, чувствуя, что вздохнула впервые, что человек, который ушел – не зверь, не варвар, не дикарь. Что возможно в сильной груди Хуана Дьявола бьется человеческое сердце…
Очень медленно она снова встала, пробуя сделать несколько шагов, хватаясь за стены, мебель… Она дошла до маленького круглого окошка, когда жесткий удар корабля заставил ее задрожать, она почти упала… А негритенок, который незаметно проскользнул внутрь каюты, пришел ей с волнением на помощь:
- Хозяйка… Хозяйка…!
- Колибри, что произошло?
- Ничего, моя хозяйка, капитан взял штурвал и переменил курс направо. Хозяин доволен; Сегундо дал ему табаку, и Сегундо сказал, что мы идем на остров Саба. Это маленький остров, но моряки будут довольны, потому что там они купят сыр, табак и мясо. Очень здорово видеть землю после такого долгого разглядывания моря, правда, моя хозяйка?
- Я даже не видела моря…
Через круглое окошко, Моника смотрела на море и жадно вдыхала воздух, пропитанный йодом и селитрой, чувствуя, что быстрее побежала кровь по венам, вновь возвращая жизнь, жизнь, которая была для нее такой суровой, такой жестокой, такой горькой, но молодость напитывала ее странной силой, оставляя позади агонию. Она предсказала:
- Думаю, мне понравится остров Саба.
8.
Замыкающий мягкую гибкую кривую линию Малых Антильских Островов, начиная от Виргинских островов до великолепного ожерелья островов Подветренной стороны у берегов Венесуэлы, золотой и изумрудной брошью высился зеленый остров Саба, который словно возник из голубых вод Карибов круглым скалистым берегом, с густыми зарослями лесов, цветущих бугенвиллий, гибискусов и цезальпиний, с пронзительным ароматом мускатного ореха, чьи деревья росли в узких расщелинах, похожих на маленькие продолговатые долины. И наверху, рядом с тем, что было раньше кратером вулкана, находился маленький голландский городок Боттом, с его немногочисленными ступенчатыми улочками, чистейшими домами во фламандском стиле, маленькими ухоженными садами, голубовато блестевшими тротуарами и спокойными и неторопливыми людьми, которые, казалось, жили ритмичным ходом всегда одинакового климата, упоенные своим чудесным пейзажем.
- Вам очень идет эта одежда, моя хозяйка.
- Колибри, почему ты входишь без стука? – сделала замечание Моника, слегка испугавшись.
- Простите, моя хозяйка, но я увидел через щелку, что вы уже одеты. Вам очень идет.
Моника сделала усилие, чтобы сдержать невольную улыбку от наивных слов Колибри. Одетая в платье, привезенное Сегундо из Мари Галант, она смотрела на себя в зеркало, которое Хуан молча повесил в единственную каюту Люцифера, и ей казалось, что она чуть ли не голая. Похудевшая изящная шея виднелась в окаймлявших вырез кружевах, а рукава доходили до середины рук. И наоборот, длинная и широкая юбка облегала талию, демонстрируя изящество и гибкость фигуры. Она заплела свои золотые волосы в две косы, которые ниспадали по спине белым нимбом хрупкой красоты, еще более идеальной, как никогда…
С инстинктивным чувством застенчивости она завернулась в красную шелковую накидку, чем оживила свои бледные щеки. Тем не менее, она неуверенно отступила, возражая:
- Я не могу отсюда выйти. Мне нужна моя одежда, мое черное платье… Где оно? Когда мне его принесут?
- Не знаю, моя хозяйка. Выходите, выходите, мы уже почти прибыли. Посмотрите на гору! Выходите, моя хозяйка, пойдемте…
Моника подошла к круглому окошку. Действительно, берег был очень близко. Там, словно рукой достать, был светлый пляж с зеленой полосой пальм, затенявших золотые пески, и раскаленное солнце омывало пейзаж. Солнце другого мира, другой жизни… Словно наэлектризованная, шла Моника к двери каюты, которая настежь распахнулась, давая ей пройти.
- Мы уже на Саба, хозяйка! Не хотите спуститься?
Перед ней возник не Хуан Дьявол с его стройной фигурой. На миг она испугалась, подумав, что он подошел к ней, но человек, открывший дверь, был вторым помощником на Люцифере. Ниже ростом, менее крепкий, менее статный, со светлыми глазами и каштановыми волосами, на юношеском аккуратно выбритом лице которого было выражение одновременно внимательное и любопытное. Его грудь была широкой, руки мозолистыми, обутый и без грубой майки, которую носил все эти дни, его одежда была чистой, типичной для обитателей Мартиники и Гваделупе. Он вел великолепную игру с прекраснейшей девушкой, которая на миг остановилась в дверях каюты, словно ослепленная и пробормотала:
- Выйти…? Мне…?
- Лодка готова для спуска на воду. Вам уже лучше, правда? Колибри сказал, что вы уже вылечились, не представляете, как все мы рады…
Он протянул руку, такую же примечательную, как и у других членов команды, стоявших неподвижно у борта, которые словно забыли о своей работе, уставившись на нее, напряженные от непреодолимого чувства, вызванного присутствием женщины в их грубоватом и бесхитростном уме. Стыдливо Моника еще больше завернулась в красную накидку.
- Хозяин сказал, чтобы все спускались. Вы не спуститесь, хозяйка? – настаивал Сегундо.
- С тобой она не спустится. Выполняй мои поручения и возвращайся со всеми вовремя, если не хочешь, чтобы случилось что-то плохое. Всем здесь быть через час! А теперь проваливайте!
От гнева он покраснел, но повернувшись к Монике, его выражение сменилось удивлением. Моника была словно другой: нежной, болезненной и слабой женщиной, подрагивала от тревоги, смущения и волнения, ощущая близость Хуана Дьявола, сверкающее солнце слепило глаза, столько дней не видевшие его, ей было не по себе от накатов морского бриза, который обдувал ее. Несколько долгих минут он разглядывал ее; голос, выражение и тон Хуана изменились, уверяя ее:
- Я запретил этим идиотам слишком надоедать тебе.
- Этот молодой человек не мешал мне. Он подошел ко мне вежливо и почтительно, не было причин обращаться с ним плохо…
- Ты считаешь, я должен предоставить им свои извинения? – заявил насмешливо Хуан.
- Я ничего не считаю. Полагаю, что все на этом корабле, и в первую очередь я, подчинены вашей воле и капризам.
- Моей воле, которая редко бывает капризной. Не хочу, чтобы в длинном списке твоих жалоб на Хуана Дьявола была обязанность знакомиться с моряками моего корабля. К тому же, официально ты моя жена… Мы ведь женаты, не так ли? Не думаю, что тебе придет в голову сомневаться в этом, как доктору Фаберу. Ты не будешь этого отрицать… Сегундо очень смело говорил с тобой, ожидая за дверью, когда ты покажешься. Но если тебя это порадовало, то не о чем говорить. К тому же его идея не была плохой… Ты хочешь спуститься на берег?
- Сейчас? Но они уже ушли…
- Есть другая лодка и другие руки, которые гребут лучше Сегундо… Колибри будет следить за кораблем, а я довезу тебя до берега…
Сидя в маленькой лодке, завернутая с красную шелковую накидку, чувствуя с ног до головы жар горящего и густого, словно золотой мед солнца, Моника смотрела на приближающийся с каждым веслом берег острова Саба. Она до сих пор так и не поняла, почему спокойно и послушно, чуть ли не благодарно позволила отнести себя в лодку, которая казалась такой легкой для крепких рук Хуана. На миг он выпустил весло, чтобы попрощаться с негритенком, оставшимся на корабле, Моника тоже обернулась, чтобы взглянуть на него и ответить прощальным жестом. Затем с испуганными глазами повернулась к Хуану:
- Предыдущая
- 26/67
- Следующая
