Бассейн с нежитью (ЛП) - Харрисон Ким - Страница 40

– О, Господи, Рейчел, остановись, – простонала я, переворачиваясь и пряча голову под подушкой. Как много времени прошло с тех пор, как у меня кто-то был. И еще меньше с тех пор, когда я кого-то любила.

Но я не люблю Трента.

Мое дыхание стало спертым, и, во внезапном порыве движения, я откинула одеяло и села. Рекс упала вниз и с мяуканьем подошла к двери, надеясь на ранний завтрак. Дубовый пол под пальцами был холодный, я чувствовала себя больной от недостатка сна. Откинув волосы назад, я посмотрела на часы, которые медленно мигали, показывая четыре часа утра. В это время года солнце вставало в десять минут шестого, сдавшись, я потянулась за халатом и, почти зло, засунула руки в махровые рукава и завязала его, запахнув вокруг себя. Может теплое молоко поможет.

В церкви было тихо, исключая пикси снаружи, воздух был холодным у моих голых ног, когда я вошла в кухню. Айви и Нина спали вместе, и мысленный образ того, как они лежали в позе ложечек, перемешав волосы и деля одну подушку, прошел через меня. Я улыбнулась и вышла из освещенной кухни. Счастье есть счастье, где бы вы его не нашли.

Одно теплое молоко тут бы не помогло, и я тихонько достала смесь для горячего шоколада. Наступающий рассвет давал достаточно света, чтобы видеть, и я находила вещи по памяти, пальцы уверенно двигались в тусклом свете, пока Рекс крутилась у ног и мешала. Пустая банка Тритон стояла на подоконнике, рядом с куколкой Ала и кольцом на мизинец Трента. Я знала, что она была пустой, но то, как пойманный ранний свет заставлял стеклянные края светиться, вызывало мурашки.

Мой телефон был в сумке, и я посмотрела на нее, когда доставала сахар. Если пикси бодрствовали, то Трент, должно быть, тоже. Щурясь в свете холодильника, я улыбнулась, когда Дженкс влетел, вероятно, привлеченный активностью.

– Доброе утро, Дженкс, – прошептала я, когда наполняла кружку молоком и добавляла какао.

– Не можешь уснуть? – спросил он, располагаясь на рулоне бумажных полотенец.

Яркая серебристая пыльца сыпалась с него. Утро и вечер действительно были его временем. Чувствуя неопределенность, я покачала головой и посмотрела в маленькое окно кухни. Большая часть красных отблесков в облаках были от пожаров Цинциннати. Сирены также были непрерывающимся задним фоном. Эдден не просил меня приехать, и я была ему за это благодарна. Сегодня он, вероятно, позовет на помощь, когда попытается справиться с ростом вампирского насилия.

– Слишком много всего случилось, – сказала я, поставив кружку в микроволновку и включив ее. Я прислонилась к стойке, пока микроволновка вращалась, квадрат света рассеялся. Трент однажды сделал мне горячий шоколад. Прекрати, Рейчел.

Секунды на микроволновой печи делали обратный отсчет, и, не желая разбудить Айви и Нину, я выключила микроволновку. Дженкс сопровождал меня тихим гулом, когда я выносила горячий шоколад на заднее крыльцо. Дверь хлопнула бы, если бы я закрыла ее, таким образом, я оставила ее открытой, аккуратно прикрывая москитную сетку до того, как я прошла по немного влажному дереву и села на главной лестнице, подтянув колени почти к самому подбородку. Боже, я устала, но сон не приходил.

Я держала в руках теплую кружку, когда смотрела через сад на зарево Цинциннати. Новости вчера вечером были ужасны, даже если было меньше осечек, на которых можно было сосредоточиться. Магия добровольно сокращалась по причинам и без, создавая почти больше проблем, чем осечки. Яркой каплей было то, что О.В. начали функционировать на небольшом уровне, чтобы попытаться сдержать более агрессивных живых вампиров. Агенты невампиры объединялись с уличным отделом ФБВ из-за разочарования, когда их живые вампиры-управленцы стали все больше-больше падать в их глазах, неспособные принять решения. Это было страшно – насколько зависимы они были от немертвых.

Судебные и следственные команды обеих фракций хорошо между собой сотрудничали, что придавало вес моей теории, что магия и технологии были языками здравого смысла. Однако было больше чем горстка невежественных старых добрых мальчиков и девочек с обеих сторон баррикад сопротивления. Эдден почивал на своих личных небесах и в аду, когда он получил то, в направлении чего он работал прошлые три года. Было почти столько же разногласий между новым межвидовым партнерством, сколько было между непослушными гражданами и властями. Был разговор о том, чтобы Цинциннати и Низины оказались на карантине от страха, что независимо от того, что держало немертвых спящими, это могло бы распространиться. Мы были действительно сами по себе, пока весь мир смотрел.

Мои пальцы ног были холодными, и я спрятала левую ногу под правой. Шоколад начинал пениться, и я сдула пенку к противоположной стороне кружки, прежде чем сделала глоток. Было тихо, ни Дженкс, ни я не сказали ни слова, когда мы слушали Цинциннати, медленно переходящий от страха и сирен к опустошенной тишине, когда близился день.

Дженкс предупреждающе зажужжал, но я почувствовала Биса еще задолго до того, как он слетел со шпиля, приземляясь почти неслышно. Я повернулась, улыбаясь серьезному подростку, когда он сложил свои как у летучей мыши крылья и сонно моргнул.

– Пытаешься не спать, а? – спросила я его, видя, что ему нелегко приходится, бодрствуя, когда солнце на небе.

Он поглядел на шпиль.

– Я есть приблизительно час. Отнеси меня на колокольню, если я отрублюсь, ладно? – сказал он, гласные были, как трущие друг о друга камни. – Мимо нас проехало шесть патрульных машин, но большинство все же паркуются на своих подъездных дорожках.

Особенно, когда единственный в мире ходящий днем демон живет на твоей улице, подумала я угрюмо.

– Мы выясним это, – сказала я, задаваясь вопросом, как я собиралась сегодня работать с учетом того, что я толком и не спала. Трент хотел, чтобы я приехала сегодня вечером приблизительно в шесть, чтобы поговорить с Бэнкрофтом. Это могло бы быть трудно из-за комендантского часа, который установил Эдден, но возможно если у меня будет какая-нибудь записка или что-то от него, то я могла бы пройти через контрольно-пропускные пункты.

Или я могла бы позвонить Тренту и сказать ему, что не могу приехать. Мне не нравилось, что он ловко увернулся от того, чтобы рассказать мне о том, что они с Алом обсуждали. Но с другой стороны, я не предложила ему поговорить о моем разговоре с Тритон.

– Ты собираешься позвонить ему? – сказал Дженкс, так или иначе, зная, куда шли мои мысли. – Он, наверное, не спит.

Бис посмотрел позади меня на церковь, и раздался мягкий звук шагов.

– Все проснулись, – сказала я, когда повернулась к Айви, выглядящей только что вставшей с кровати и сексуальной в ее черном шелковом топе и пижамных штанах. С вялым выражением лица, она открыла москитную сетку и вышла, искоса пренебрежительно поглядывая на горизонт. Она выглядела наполовину мертвой, и я передвинулась на несколько шагов, чтобы дать ей место. Все еще не сказав ни слова, она опустилась, ее ноги встали на ступеньку ниже моих. У нее покрашены ногти на ногах?Бис подвигал крыльями, и все мы заново обосновались. Видя, что Айви нуждалась в нем больше, чем я, я вручила ей свой горячий шоколад.

– Спасибо, – сказала она, ее голос сипел непривычно грубо.

– Тинкины маленькие розовые бутончики, Айви. Ты выглядишь так, будто вылезла из ада, – сказал Дженкс, и она пристально посмотрела на него по чашке. Пряный, колющий нос аромат вампирского ладана стал более сильным, и Бис поморщился. Я уже могла выделить характерный запах Нины от нее. Он был легче, почти цветочным по сравнению с более темным теневым ароматом Айви, но он был прошит нитью черноты — Феликсом.

– Нина в порядке? – спросила я, думая, что было странно, что мы все были здесь на ступеньках, в то время как Цинциннати стряхивал ночь.

Улыбка заставила Айви выглядеть почти живой.

– Она спит как... э, убитая, – сказала она. – Спасибо. Что заботишься о ней, я имею в виду, – добавила она, неспособная посмотреть на меня.