Бассейн с нежитью (ЛП) - Харрисон Ким - Страница 39

– Нет. – Быстро моргнув, она трепетно откусила еще раз. – Кто-то вытянул дикую магию из межпространства, а твоя линия маленькая и отдаленная. Ей легко манипулировать. Что ты собираешься с этим делать?

Я думала о мире, где она жила, в котором шоколадное печенье было основанием для благоговейных слез. Это должно было закончиться.

– Узнаю, кто и почему, и скажу им, чтобы прекратили.

– Хорошо. – Она толкнула тарелку ко мне, не отрывая с нее жадных глаз. – Бери еще печеньку.

– У меня уже есть, – сказала я, и она улыбнулась мне.

Ее черные глаза расфокусировались, окидывая взглядом изломанное безвременье, ветер выгнал пыльных демонов из-под камней.

– Ты знаешь, почему Ал держал Кери так долго? Учил ее всему, что знал? – сказала она, когда ее глаза остановились на Тренте и Але.

– Она была рекламой его талантов, как производителя прекрасных фамильяров,– сказала я, зная, что это была ложь, даже если однажды он сам сказал мне это.

– Он пытался найти способ дать ей детей, – сказала она, потерявшись в воспоминаниях. – Сейчас он этого никогда не признает. Убьет тебя, даже за упоминание. Он был в бреду, когда сказал мне это, умирал от сожженной Ку’Соксом ауры. Безумец искал большую часть тысячелетия при помощи магии и науки, зная, что это может быть единственный способ, чтобы она принадлежала ему не просто как рабыня. Подозреваю, если бы ему это удалось, он скорее бы сбросил нас всех в могилу, чем отпустил ее, но когда у него не получилось, он просто... ушел. Потребовалось много времени, чтобы убить его надежды. Мы упрямый народ.

Я отвернулась, не в состоянии выдержать ее пристальный взгляд. Я любила Кистена, зная, что у нас никогда не будет детей. Это, казалось, не имело большого значения, но, предполагаю, когда твой вид бесплоден, дети имеют большую важность. Достаточную, чтобы закончить войну, пожалуй.

– Эльфы опасны, Рейчел, – сказала Тритон, я убрала из мыслей улыбку Кистена. – Чертовски умные. Сильные. Притягательные. И в момент слабости, доверие приводит к нездоровой неосторожности. Когда они практикуют, их магия проникает в каждый уголок твоей души, способная поднять тебя выше, чем ты могла вообразить. Ты уверена, что не спала со своим эльфом и просто забыла?

Загрустив, я покачала головой.

– Он собирается жениться в конце года. – И потом, это не имело бы никакого значения.

– На тебе? – спросила она, шокируя меня.

– Нет, на еще одной эльфийке.

Тритон откинулась на спинку, притянув тарелку с печеньем поближе к себе.

– Много эльфов. Я не понимаю этого. Ты освободила нас от Ку’Сокса, только для того, чтобы поработить нас снова.

Я покачала головой, представив, как это могло бы быть: Трент на моих простынях, его руки на моей коже, ощущение его мышц под моими пальцами. Вздохнув, я стряхнула с себя эту картину, надеясь, что Тритон не смогла увидеть мурашки на коже.

– Он знает, как освободить вас от проклятья.

– И он все еще этого не сделал, – мягко сказала она. – Это не имеет значения. Я не думаю, что теперь мы могли бы оставить нашу тюрьму, даже если бы разорвали стены пространства. Мы как светлячки в банке. Наклонив голову, она взяла стоящую рядом банку и стала ее разглядывать. – В любом случае, что ты делаешь со всеми этими банками?

Обеспокоенная, я посмотрела на Трента и Ала, а она постучала по столу.

– Я присматриваю за ними, – резко сказала она. – Что ты делаешь с банками?

Испытывая жалость, я сказала:

– Это ты была занята теми банками. Пыталась поймать светлячков.

Разочарованная, она откинулась на кресле, отстранившись.

– Я не помню, – выдохнула она, протягивая мне банку. Стекло, казалось, подрагивало в моих пальцах, а она взяла себя в руки, когда отдала ее. – Я так рада нашей беседе.

Я вздохнула с облегчением и каплей беспокойства. Я узнала все и ничего.

– Я тоже, – сказала я, когда вставала, все еще держа банку в руках. Где-то между тем, как мы сели и настоящим моментом, она оделась в длинное ниспадающее белое платье, которое хорошо бы смотрелось рядом с Алом в костюме британского лорда.

– Иди, забери своего эльфа у Ала, прежде чем глупый демон убьет его. Ты сама этим насладишься, – сказала она. – И, милая, убедись, что переспишь с ним до того, как сделаешь это. Эльфы знают, для чего хороша магия.

– Н-но ты сказала... – пробормотала я, потрясенная, когда почувствовала, как кто-то потянул линию через меня, и она исчезла, оставив пляжный зонтик и испортившийся чай гнить. Впрочем, печенье она взяла.

Вздохнув, я посмотрела на Ала и Трента, они оба молчали, ожидая меня.

– Это так запутано, – прошептала я, когда начала путь к ним, засунув пустую банку под мышку.

Испарина смешалась с красной пылью, Трент попытался ухватить меня за локоть, и я дернулась от него.

– Если ты еще когда-нибудь нападешь на Ала, я не буду с тобой разговаривать, – произнесла я.

Удовлетворенно пыхтя, Ал подкрался ближе, его запах жженого янтаря стал подавляющим.

– Это касается и тебя, тоже, – добавила я, отпихивая его назад, приставив палец к его груди. – Честно говоря, вы оба, катающиеся в пыли, и пытающиеся понять, у кого самая большая волшебная палочка – сплошное недоразумение.

Нахмурившись, Ал отступил.

– Что сумасшедшая мать гнойных ведер сказала?

Озабоченность их обоих была очевидна, и я посмотрела на сожженную землю, пытаясь представить ее зеленой и влажной. Что ты любил Кери настолько, что сделал ее рабыней на тысячу лет, потому что это был единственный способ сделать ее твоей. Что богиня была реальна, и вы убили ее. Не спать с Трентом.

– Что кто-то тянет дикую магию из линии, нужно выяснить, кто это делает, и остановить их, – сказала я, и Ал прорычал что-то почти не слышно.

– Я выясню кто, – сказал Трент мрачно. – И мы остановим его, Рейчел.

Я повернулась спиной к разрушенной земле и посмотрела на уродливое ничто, которое эльфы и демоны сделали из безвременья. То, что мы найдем и остановим их, было предрешено. Меня беспокоила Тритон, которая, танцуя, ловила светлячков и чувствовала дикую магию так же как я.

Я была не единственным демоном, который чувствовал дикую магию. Тритон тоже ее чувствовала.

Смеявшиеся в саду дети Дженкса были как надоедливое солнце, не позволяющее мне уснуть, в то время как я лежала в своей кровати и смотрела на затененный потолок. Несколько часов назад я сбросила покрывало и теперь мерзла под одной простыней, скрестив руки над головой и медленно двигая ногами, чтобы иногда похлопать Рекс. Было около четырех часов утра, но сон был неуловим, и я начала думать, что могла бы увидеть восход солнца, прежде чем вырублюсь.

– Просто засыпай, – простонала я, смертельно устав, а кошка развернула ко мне уши и замурлыкала.

Мое сознание не отключалось, кружась вокруг того, что произошло в безвременье. Я была уверена, что все обретет смысл, если взглянуть на это с правильной точки зрения, но это никак не поддавалось пониманию: Тритон со своими пустыми банками; покалывающее ощущение дикой магии, которое усилилось, когда я взяла Трента за руку; Ал, причинивший мне боль, разгневанный тем, что Трент собирается поработить их, используя мое невежество; Ал, который провел тысячу лет, пытаясь найти способ завести ребенка между демоном и эльфом; Тритон, чувствительная к той же дикой магии, которую отвергал Ал.

Демоны не практиковали дикую магию, но ясно, что это было культурным предубеждением, а не физической неспособностью. Думая, что это говорит о том, что Тритон верила в Богиню, в то время как большинство эльфов нет. Была ли она сумасшедшей или просто знала больше, чем кто-либо из нас?

Верил ли Трент?подумала я. Он собирался принести ей в жертву двух коз. Это была просто формальность или вера? Имело ли для Богини значение, верит он или нет, если козы умрут? Верила ли я?

Я вспомнила искрящееся чувство дикой магии, покалывающее кожу как перезвон колокольчиков, и тогда, прошлой весной, когда невидимое существо признало меня и помогло воззвать к тем эльфийским рабским кольцам. Похолодев, я подтянула одеяло к подбородку. И как секс связан со всем этим?Мое внимание рассредоточилось, когда я задержалась на воспоминании о покрытом пылью Тренте, подходящем ко мне. Я представляла, как он выглядит с пылью безвременья, стекающей с него в душе, он должен был издать вздох облегчения, когда мутная красная вода медленно рассеивалась под ним и пузырилась между его пальцами ног, вода блестела на его чистой коже, скользкой и твердой. Когда он тряхнул головой, с него полетели капли. Его волосы все еще выглядели светлыми под водой. Я видела это однажды. А его глаза были бы ярко-зелеными.