Проклятие памяти - Соул Джон - Страница 23

• Предыдущая
• 23/75
• Следующая

Марш почувствовал, как стук собственного сердца отдается в его ушах подобно уханью молота. Неожиданно в его памяти возникли строчки, бегущие по экрану. Таблица вероятности вариантов исхода операции, которую Торрес показывал им с Фрэнком позавчера. Вероятность частичного выздоровления – двадцать процентов. Полного – ноль. Тем не менее Алекс слышит, говорит, вспоминает – а значит, думает... Опомнившись, он услышал – Торрес говорит что-то, обращаясь явно к нему, и заставил себя прислушаться к словам коллеги.

– ...Но вам придется примириться с тем, что он может не узнать вас сразу.

– Почему? – в голосе Эллен снова зазвучала тревога. После секундной паузы: – О, Боже... Надеюсь, он может видеть? Он... не ослеп?

– Никоим образом, – заверил Торрес, не сводя с нее взгляда темных глаз.

Эллен почувствовала, что темный, животный страх, поселившийся в ней с момента аварии, начал исчезать, рассеиваться, глохнуть в присутствии Раймонда. Что-то такое было теперь в его взгляде... двадцать лет назад он был другим. Тогда глаза его порой загорались странным огнем – Эллен он казался даже пугающим; сейчас взгляд их гипнотизировал абсолютной уверенностью, заставляя верить каждому его слову. Если Алекса и можно было спасти, Раймонд был единственным, кто мог это сделать. Эллен поймала себя на том, что ловит каждое его слово, боясь пропустить что-либо.

– В данный момент трудно сказать определенно, что он способен вспомнить, что – нет. Он может вспомнить ваши имена, но не сохранить абсолютно никаких воспоминаний о вашей внешности. Или наоборот. Он может узнать вас, но не вспомнить, кем вы ему приходитесь. В любом случае – сохраняйте спокойствие и максимальную осторожность. Если он сейчас не узнает вас – постарайтесь не расстраиваться... или, по крайней мере, не показывать ему это.

– Мне вполне достаточно того, что он жив и в сознании, – заверила его Эллен. И, понимая, что все равно никогда не сможет выразить того, что она чувствует, продолжала: – Как... чем мне отблагодарить тебя? Может ли вообще быть благодарность, равная тому, что ты сделал?

– Вполне, – пожал плечами Торрес. – Тем, что вы примете Алекса, в каком бы состоянии сейчас он ни находился.

– Но ведь ты сказал...

– Я помню все, что я вам сказал, Эллен. Но вы оба должны понять, что все способности Алекса с этого момента будут существенно ограничены. И вам придется научиться общаться с ним... на новой основе. А это может оказаться весьма непросто.

– Понимаю, – кивнула Эллен. – Я и не жду, что это будет просто. Но как бы ни изменились его... способности, мы с Маршем к этому быстро привыкнем. Ты вернул нам сына, Раймонд. Ты... ты ведь сотворил чудо...

Поднявшись, Торрес вышел из-за стола.

– Предлагаю все же пойти к нему. Я провожу вас, если не возражаете, поскольку мне желательно, чтобы свидание прошло под моим присмотром. Его мозг сейчас никак нельзя перегружать.

Взглянув на Эллен, Марш поспешно кивнул.

– Разумеется, доктор.

Дойдя до западного крыла, они остановились перед дверью в палату Алекса. Кинув быстрый взгляд через стекло, Марш повернулся к коллеге.

– Имеет какое-нибудь значение, кто из нас войдет первым?

– Предпочел бы, чтобы это были вы, – обычным бесстрастным голосом ответил Торрес. – Вы все-таки врач, и ваша реакция на все, что может вас там ожидать, относительно... предсказуема.

Супруги Лонсдейл переглянулись.

– Иди, милый, – Эллен изо всех сил пыталась скрыть горечь, захлестнувшую ее после слов Торреса. – Иди и не беспокойся за меня.

Торрес открыл дверь, пропуская вперед Марша. Эллен следила через стекло, как они, подойдя к постели Алекса, остановились – не выдержав, она отвела взгляд.

Первого из вошедших Алекс сразу узнал – доктор Торрес. Но рядом с ним был кто-то еще...

– Кто... вы?..

Недолгое молчание, затем голос незнакомца:

– Я... Алекс, я твой отец.

– Отец? – словно эхо, повторил Алекс. Не отрывая взгляд от лица вошедшего, он снова и снова "спрашивал" свою память. И вдруг... как же он мог не узнать его...

– Папа, – прошептал Алекс. – Папа... папочка...

И увидел, как глаза отца наполнились слезами, и услышал сразу изменившийся, дрогнувший голос:

– Как ты... сынок?..

Память подсказала нужное слово.

– Б-больно... – прошептал он. – Больно... но... уже... не очень. – Неожиданно память выдала целую фразу. – Живы будем – не помрем... правда, папа?

Он видел, как отец и доктор Торрес переглянулись, затем оба посмотрели на него. Отец улыбался.

– Конечно, сынок, – это снова голос отца, но странный, какой-то сдавленный. – Конечно же, будем.

Алекс закрыл глаза, прислушиваясь к звуку удалявшихся шагов. Комната погрузилась в тишину, затем снова шаги, и он почувствовал, что рядом с его кроватью опять стоит кто-то. Наверное, доктор Торрес. Он открыл глаза и посмотрел вверх. Лицо словно парило в воздухе; нет, оно просто в обрамлении длинных темных волос...

– Здравствуй, – прошептал он. – Здравствуй, мама.

– Здравствуй, Алекс, – прошептала она в ответ. Глубоко вздохнула. – Ты скоро поправишься, милый. Теперь я знаю – ты скоро, очень-очень скоро поправишься...

– Да, – эхом ответил он, прикрывая глаза. – Очень, очень скоро. – После этих слов уставший мозг его погрузился в глубокий сон.

– Если хотите, можете остаться сегодня, – сказал Торрес, когда все трое вернулись в его кабинет. – Но снова увидеть Алекса вы сможете не раньше чем завтра.

– Завтра? – переспросил Марш изумленно. – Но почему? А если ночью он вдруг проснется? И спросит, где его родители?

– Не проснется, – заверил Торрес. – Я собираюсь навестить его еще раз, после чего распоряжусь, чтобы ему сделали инъекцию успокоительного.

– Успокоительного? – в глазах Марша росла тревога. – Но зачем? Он же только-только выкарабкался из комы! Таких пациентов, наоборот, стараются поддерживать в состоянии бодрствования, я...

Лицо Торреса словно окаменело.

– У вас могут быть свои методы, доктор Лонсдейл. Но я что-то не припомню, чтобы я спрашивал о них у вас.

– Но...

– И, уверяю вас, не собираюсь этого делать. – Торрес не обратил внимания на попытку Марша перебить его. – У меня нет на это времени, поэтому я буду крайне благодарен, если от своих мнений вы меня избавите. Алекс, насколько я помню, мой пациент, а у меня своя методика лечения. Этот вопрос, если мне не изменяет память, мы с вами тоже выяснили – еще вчера. Засим прошу меня извинить... – встав, он уже знакомым Маршу жестом распахнул дверь. – У меня сегодня еще много работы.

– Он мой сын, – Марш с трудом сдерживал возникшее раздражение. – И я, безусловно, имею право...

– Нет, Марш, – перебила Эллен. – Сейчас мы Имеем право лишь подчиниться доктору Торресу.

Несколько секунд он молча смотрел на жену, плотно сжав зубы; но тревога, которую он увидел в ее взгляде, погасила возраставший в нем гнев, и когда он повернулся к Торресу, то заговорил уже спокойным голосом.

– Простите, доктор... врачи тоже, случается, нервничают. – Он попытался улыбнуться. – Но с этого момента я постараюсь не забывать, кто здесь врач, а кто – родственник больного. Мне приходилось иметь дело с достаточным количеством обезумевших от горя родителей, поэтому я вполне понимаю вас.

Торрес сухо кивнул в ответ.

– Весьма вам признателен. Боюсь, что я не обладаю ни опытом общения с людьми, ни терпением – но делать то, что делаю, я умею. – Он слегка наклонил голову. – Еще раз прошу извинить меня, но мне нужно еще раз навестить Алекса.

Когда они вышли из кабинета Торреса, Марш, однако, уже снова скрипел зубами от гнева.

– Он... Эллен, он же почти дал нам понять, что наше присутствие здесь для него нежелательно!

– Похоже, так и есть, – согласилась Эллен.

– Но я же его отец, черт возьми!

На эмоции у Эллен попросту не осталось сил – она смотрела на мужа с каким-то отстраненным любопытством. Он, значит, уже забыл, что Раймонд Торрес сделал для них и для их сына?

• Предыдущая
• 23/75
• Следующая