Комкор - Кожевников Олег Анатольевич - Страница 19

• Предыдущая
• 19/36
• Следующая

— Мало осталось, ведь мы, кроме всего прочего, перекрыли этой сеткой большую площадку для отдыха и укрытия от немецких самолётов беженцев, отходящих в сторону Барановичей и частей РККА.

— Ладно, тогда оставшейся сетью перекройте площадку, на которой будет находиться полевой артсклад, куда из Волковыска будут поступать снаряды для этих гаубиц. Склад должен быть оборудован рядом с дорогой и постарайтесь сделать так, чтобы оттуда было легко доставлять снаряды до позиций артполков. В общем, капитан-артиллерист знает все эти требования — вот ему и поручите оборудовать склад. К тому же стараться он будет и для себя — снаряды к его орудиям будут прибывать туда же. И ещё, начинайте рыть окопы и капониры на левом берегу Зельвы, туда же перенесите и пульт подрыва моста. Теперь у нас меняется приоритет обороны — обороняться будем от немцев, наступающих не с запада, а с востока. Меняется и ваша задача как заградотряда — теперь тормозить будете не только отдельных красноармейцев, но и любую часть, отступающую на восток, каким бы званием не обладал её командир. Ссылайтесь на распоряжение генерала армии Жукова Георгия Константиновича, и отсылайте сомневающихся ко мне, а я уже с ними сам разберусь. Остановленные подразделения должны занимать оборону на левом берегу реки. Основное внимание при расположении этих частей уделите бродам — там сосредотачивайте основные силы. И штаб свой перенесите на другой берег реки. Всю эту работу стройте из расчёта того, что передовые немецкие части могут появиться завтра во второй половине дня.

Отдавая эти распоряжения, про себя я думал: ' Не много ли на себя берёшь, парень! Может ведь так случиться, что тебя будут судить за самоуправство. Присвоил, понимаешь ли, себе функции командарма, а сам только-только Академию закончил. Пителин бы назвал такое поведение мальчишеским авантюризмом'.

А ещё в моей голове сидела мысль — как всё сейчас быстро меняется. Ещё несколько часов назад я и не помышлял вести борьбу с немцами в окружении. Мне казалось, вот, мы остановили наступление Второй танковой группы немцев, и угроза молниеносного окружения 10-й армии отступила, теперь можно спокойно отвести войска в район старой границы и там занять жёсткую оборону. Но проехав по шоссе от Слонима, я понял, что всё не так-то просто. По этой тонкой ниточке, уже сейчас забитого разбомбленной техникой шоссе, такая масса людей и техники просто физически не сможет пробиться. Даже если повезёт, и несколько дней будет нелётная погода.

Вспомнился мне и Полевой устав (ПУ-39), а именно параграф 423, который вдалбливал в наши головы преподаватель по тактике в Академии — 'Отход является одним из наиболее сложных видов манёвра, отход требует строжайшей дисциплины, непрерывного и твёрдого управления войсками, устойчивой связи. Походная колонна представляет собой идеальную мишень для авиации противника, поэтому решиться на отход можно только в условиях обеспечения хотя бы местного и временного превосходства советской авиации в воздухе. Сам факт отхода неизбежно деморализует войска, превращая солдата из бойца на поле боя в беззащитный объект для нападения с воздуха и обстрела вражеской артиллерией'. Если судить по канонам преподавателя Академии, человека опытного и умного (он ещё при царе носил полковничьи погоны), таких условий в Белостокском выступе нет и отступать отсюда нельзя. Увиденная картинка творящегося на шоссе кошмара и полученные знания в Академии в корне изменили моё мнение о необходимости отойти, чтобы выровнять линию фронта. Не дадут немцы нам это спокойно сделать.

Приняв внутренне решение стоять в Белостокском выступе до конца, я и начал действовать соответственно, попав в расположение Бедина. Пришлось менять все планы и импровизировать прямо на ходу — буквально на живую нитку сшивать оборонительный рубеж по берегу реки Зельва. Хоть я и говорил стоящим вокруг меня командирам, что в этот район прибудут восемь артполков РГК и что для этого уже разработаны планы, но это было далеко не так. Планы-то по выводу артполков больших калибров разработаны, конечно, были, но они заключались в том, что при выходе из боя у Слонима гаубицы будут передислоцированы под Барановичи, где мы с Пителиным запланировали создать мощный оборонительный рубеж.

Территориально это было недалеко от бывшего места дислокации артполков РГК, а в этих летних лагерях ещё оставались снаряды для 152 мм гаубиц и другое имущество артполков. Кроме этого в том районе силами местного населения должны были быть вырыты окопы и капониры для частей бригады. Об этом договорился с партийными властями комиссар бригады Фролов, когда мобилизовал технику в районной МТС для переброски гаубиц в районы организации наших засад.

Да…, мог получиться целый укрепрайон, к которому подтянулись бы и остальные силы бригады. Теперь все эти планы были коту под хвост, а иначе нельзя. Бригада-то в состоянии со своей техникой туда отойти, а вот другие соединения 10-й армии — нет. Хозяйство огромное, чего стоит только танковый парк 6-го Мехкорпуса, и завозились эти танки в Белостокскую область по железной дороге в течение нескольких месяцев. А ниточка этой ЖД проложена сквозь вековые леса, рядом с непроходимыми болотами и теперь наверняка разбомблена, и потеряна для армейских коммуникаций. Шоссе сейчас и для обычного колёсного транспорта недоступно, а танков и орудийных тягачей может пропустить, едва ли десятую часть, имеющихся в наличие, да и то, если немцы не будут бомбить. Так что, из Белостокского выступа выехать своим ходом Мехкорпуса 10-й армии могут только в одну сторону — на запад, по шоссе на Варшаву. Вот и нужно идти по пути наименьшего сопротивления — не хрен, преодолевать лишние трудности. При отступлении, кроме брошенной техники, куча народа поляжет от воздушных налётов и стычек с моторизованными частями вермахта, так лучше напоследок погулять от души, как следует попугать тыловые части немцев. А там, глядишь, так их пуганём, что это аукнется в соединениях первого эшелона.

Срочно…, срочно нужно связываться с Пителиным, Осиповым, Фроловым и ставить пред ними новые задачи. А на этом участке Бедин теперь, хрен пропустит кого на восток — пусть во главе колонны будет ехать даже маршал. Лейтенант госбезопасности уяснил для себя, что стоять здесь насмерть — воля самого Сталина. Пора на вооружение брать старый добрый лозунг — даёшь Варшаву! К чёрту все трудности — вперёд и никаких гвоздей! Пусть профессора и академики в будущем, повизгивая от нашего непрофессионализма, недоумевают, какого чёрта мы ринулись вперёд, а не стали бить по флангам наступающих немецких частей. Им не понять, не видя того, что теперь всё, к чёрту, разваливается — управление войсками нарушено, старшие командиры бегут из зоны боевых действий в первых рядах, инфраструктура армии рухнула. Сейчас растерянных красноармейцев и младших командиров можно зацепить только одним, простым и понятным кличем, который овеян романтикой гражданской войны — даёшь Варшаву!

Все эти мысли буквально галопом проскакали по моему сознанию, оставив после себя жгучее желание оказаться как можно быстрее у рации и срочно начинать действовать любым доступным путём; отсюда попытаться запустить механизм будущей безумной атаки на Варшаву, а уже когда я попаду на совещание у Болдина, то опять, любыми путями, вплоть до подлога и ссылками на особые полномочия, которыми меня наделил Сталин, заставить собравшихся командиров принять те решения, которые меня устроят.

Этому безумию берсеркера, которое готово было уже мною овладеть, начала сопротивляться иная сущность, доставшаяся от деда. Не то, чтобы она была совсем против такой авантюрной мысли, нет — эта осторожная и расчётливая составляющая моей личности понимала, что положение наше аховое, что требуются неординарные действия. Только нельзя позволить себе броситься в такое дело с бухты-барахты — требуется серьёзная подготовка. В первую очередь, начинать надо с восстановления армейской инфраструктуры, а то, вон, даже помыться и постирать бельё негде — этак, через пару дней все мысли красноармейцев будут не о взятии Варшавы, а о том, как бы избавится от зуда и вшей. Во- вторых, и что совсем плохо — отремонтировать повреждённую технику невозможно, простейших техничек нет. Техника — она внимания и ухода требует, а то встанет на середине пути и плакала тогда наша Варшава. В общем, эта, насквозь заземлённая моя натура, думала, о сугубо практических вещах, не позволяя основной сущности Юрки Черкасова кинуться с головой в его авантюрную затею.

• Предыдущая
• 19/36
• Следующая