Ключи Пандоры - Ланской Георгий Александрович - Страница 30

• Предыдущая
• 30/81
• Следующая

– Как я уже сказала, мы романы не печатаем и тем более не покупаем вслепую, мадемуазель Боливар! – заявила Юля, отсмеявшись.

– Кугуар! – поправила Эсмеральда.

– Вы меня поняли! – парировала Юля. – Желаю вам, сударыня, всяческих благ и творческих успехов! Выход вы знаете где, провожать не буду! Прощайте!

Эсмеральда побледнела, затем покраснела. Глаза ее наполнились слезами, но невероятным усилием воли она сдержалась и срывающимся голосом осведомилась:

– Вы не возьмете мой роман?

– Я еще не сошла с ума! – фыркнула Юля.

– Вы пожалеете!

– Сильно сомневаюсь!

– Но вы его даже не прочитали! – Эсмеральда вскочила со стула. – Вот, вот! Я сама вам его зачитаю!

Трясущимися руками она старалась распутать намертво затянутые тесемки папки, но они никак не поддавались. Отчаявшись, Эсмеральда рванула папку, и та с треском порвалась. На пол посыпались листки бумаги разной степени замызганности, плотно исписанные бисерным почерком. Юля с опаской посмотрела на посетительницу и на всякий случай отодвинула в глубь стола канцелярский набор с опасно блестевшими ножницами. Еще ткнет в глаз!

– Видите! – вскричала Эсмеральда, брызгая слюной, и потрясла над Юлиной головой неопрятными бумажками. – Это первая глава моего романа!

Жидкие патлы ее растрепались, отчего голова стала смахивать на почти облетевший одуванчик. Зрачки Эсмеральды расширились до предела, от нее веяло чем-то первобытным, хищным и неукротимым. И Юля, редкий случай, по-настоящему испугалась. И даже подумала, не призвать ли на помощь охрану?

– Мой роман начинается с яркой сцены, которая, бесспорно, очарует читателя! А главное, вы только послушайте, как он называется! Это шедеврально! Нет, вы послушайте! «Пропасть черной души»! Каково?

– Прекрасно, – осторожно сказала Юля. – Какая глубина! Но вы лучше присядьте. Удобнее будет читать.

Эсмеральда плюхнулась на стул. Ее глаза полыхали огнем. Она сдернула очки, протерла стекла подолом юбки и приготовилась к чтению. Воспользовавшись ситуацией, Юля набрала номер охранника.

– Баранов на связи! – отчеканили в трубке.

– Оксана, принеси два кофе, – сказала Юля.

В трубке помолчали, а затем осторожный голос охранника сообщил:

– Это не Оксана! Это я – Баранов. С поста охраны.

– Да, да, Оксаночка, с сахаром. И печенья какого-нибудь захвати!

– Юлия Владимировна, вы не туда попали, – забубнила трубка.

Юля закатила глаза.

– И сливки принеси. А Баранову передай, чтобы перестал тупить!

В трубке что-то вякнуло, и спустя некоторое время, в течение которого Юля обливалась холодным потом, а Эсмеральда готовилась к прочтению своей нетленки, догадливый Баранов произнес:

– Все понял! Сейчас буду!

– Слава богу! – выдохнула Юля и положила трубку. – Наберут людей по объявлению, майся с ними потом, особенно с секретаршами! – И с подчеркнутым вниманием посмотрела на Эсмеральду. – Госпожа Ленуар, поделитесь секретом, как родился ваш шедевр?

– Кугуар! – воскликнула Эсмеральда.

– Все равно! Приоткройте завесу над вашим творчеством!

Эсмеральда подняла глаза вверх, словно готовилась вознести молитву. На ее лихорадочно-красном лице появилось мечтательное выражение. Склонив голову набок, она закатила глаза и театрально вздохнула. Юля мельком подумала, что писательница чем-то смахивает на курицу, что копошится в пыли, распушив перья.

– Не так давно я вернулась из обители, – проникновенно сообщила Эсмеральда и смерила Юлю многозначительным взглядом. – Эта книга родилась там.

– Вы были в монастыре? – участливо поинтересовалась Юля.

– Да! То есть не совсем! Мы сами удалились от мира. Жили на берегу реки, в пещере, называли себя детьми Ярилы – древнего языческого божества. Умывались росой, пили из родников, питались плодами и кореньями и чувствовали себя единым целым с природой. Отец Алексий учил нас ощущать добро во всем: в траве, воде, каждом камушке, а мы радовались, как дети. Я провела в тех краях почти год и вышла оттуда обновленной. Самое ценное в том, что я не только получила заряд живой природы, яркого солнца, высоких сосен и горячих камней, но и поняла – моя жизнь принадлежит литературе. Посредством слова я могу донести свои чувства до людей, одарить их светом любви и добра ко всему сущему, что дает нам Ярило…

И тут что-то щелкнуло в самой мудрой части Юлиного мозга. Она подалась вперед и, стараясь не выдать своего любопытства, небрежно спросила:

– А вы случайно не в районе Миролюбова с Ярилой общались?

– Да, рядом с Миролюбовом, – подтвердила Эсмеральда и с удивлением уставилась на Юлю. – А вы откуда знаете?

Юля открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент дверь распахнулась. На пороге стоял бравый Баранов и держал в руках поднос с кофейными чашками и печеньем. Юля показала ему глазами на стол, дескать, поставь кофе рядом с дорогой гостей, а сама перевела на нее взгляд и вкрадчиво улыбнулась:

– С этого момента, пожалуйста, подробнее!

Но, получив кофе, Эсмеральда не спешила с рассказом. Положила сахар щедро, пять ложечек с горкой – Юля посчитала, затем долго его размешивала и, закатывая глаза, наслаждалась кофейным ароматом. Баранов нерешительно мялся на пороге, не зная, уйти или остаться. В итоге он решил проблему единственно верным способом – вышел в коридор и занял позицию у приоткрытой двери, подслушивая и сопя от напряжения.

– Однажды я поняла: мир жесток! – промурлыкала Эсмеральда и, по-кошачьи зажмурившись, отхлебнула кофе.

– Что вы говорите? – восхитилась Юля.

– Да, поэтому я окунулась в природу. И мир заиграл другими красками. Этого не описать словами! Там и солнце ярче, и небо синее, и трава душистее! Вы слышали, как поют по утрам лесные птицы, как кукует кукушка за рекой?

Эсмеральда вскочила с места, едва не опрокинув чашку, и закружилась по комнате, раскинув руки. Баранов сунул голову в кабинет и вопросительно поднял брови: может, вытолкать взашей? Юля махнула рукой: брысь!

– И что же? Вы все время жили на лоне природы?

– Представьте, жили! Отказались от мирского, потому что отец Алексий объяснил: все это – мусор, груз, привязанный к ногам, который мешает взмыть к солнцу. Мы пели песни, ходили по проселкам босиком, впитывали энергию земли. Я долго сомневалась, но потом продала свою квартиру и поняла – так и должно быть. Человек – солнечное создание! Нам нужно жить на лоне природы, вкушать ее дары и не роптать!

Она говорила что-то еще, воздевая руки и задирая голову к потолку. Глаза ее светились фанатичным блеском, лицо пылало. Баранов, раскрыв рот, застыл на пороге и завороженно взирал на это действо.

– А фамилию отца Алексия вы помните? – спросила Юля.

Эсмеральда резко остановилась и замерла, уставившись на нее бессмысленным взглядом.

– Что вы сказали?

– Меня интересует фамилия отца Алексия, – уже с раздражением повторила Юля.

Эсмеральда пожала плечами.

– Не помню. Что-то связанное с животными. Но разве это имеет значение? Он давно удалился от мирской суеты. Она ему далась слишком дорого. Когда мы собирались на вечерние песнопения, отец Алексий рассказывал, сквозь какие страдания пришлось пройти его семье. Но только через муки можно понять истинную глубину человеческой души и окружающего мира, ибо они очищают. Когда я поняла это, то села писать роман.

Эсмеральда, наконец, вспомнила, зачем пришла. Отекшая физиономия приобрела осмысленное выражение. Она плюхнулась на стул и вцепилась в папку. Но, прежде чем посетительница открыла рот, Юля быстро спросила:

– Но почему вы покинули обитель, если все было столь прекрасно?

Эсмеральда густо покраснела и пробормотала менее уверенно:

– Я поняла, что не могу оставить свою книгу в столе. Она должна уйти в народ. Глубина моего творения непременно направит человечество к спасению. Поэтому я принесла книгу вам, чтобы предложить ее за символическую плату. И потом, – эту фразу Эсмеральда произнесла совсем другим, деловым тоном, – мне нужно купить квартиру. Ведь свою я продала, когда порвала с миром навсегда.

• Предыдущая
• 30/81
• Следующая