Все радости — завтра - Смолл Бертрис - Страница 45

• Предыдущая
• 45/154
• Следующая

И прежде, чем она ответила, протестуя против этого присвоения, он, шепча ей нежные признания, уже целовал ее, целовал ее губы, которые не могли противиться ему.

Он покрыл ее лицо легкими поцелуями, тычась носом в ямочку за ухом, медленно целуя ее шею, его целующие губы скользили от ее шеи вдоль по плечу к руке.

Она была парализована страстью, которую он возбудил в ней. Он пленил ее так же, как когда-то Найл. Мгновенно.

Он пробуждал в ней тот же чувственный голод, как когда-то Джеффри. А ведь в соседней комнате, совершенно беспомощный, лежал ее умирающий муж Фаброн де Бомон. Ее рассудок сражался с ее чувствами, а губы Никола уже ласкали напряженные соски ее упругих грудей. Его теплые влажные губы раскрывались и смыкались на каждом из них, дергая их, как губы голодного ребенка. Прилив страсти заставил ее тело изогнуться, когда они сместились вниз, к центру ее женского естества. И рассудок, пораженный, оставил поле брани, когда ее пальцы вцепились в его волосы, прижимая его голову теснее к ее телу.

— Никола! Никола! — прошептала она, задыхаясь, теперь уже моля о ласке, а не умоляя о пощаде.

Он развернулся и уселся на ее длинных, стройных ногах. Его руки начали ласкать ее тело, мягко массируя низ живота, охватывая ее груди, поглаживая плечи и снова скользя вниз, к извилинам талии и бедер. Страсть пожирала ее, но он не останавливался. Его руки были теплы и нежны, пальцы, отыскивавшие самые чувствительные местечки, невероятно искусны. Наконец он взял ее руки и провел ими по своему телу до его восставшей мужественности. Она робко погладила его пенис, оказавшийся длинным и толстым. Ей удалось приоткрыть свои отяжелевшие от страсти ресницы, чтобы рассмотреть его поближе — размеры потрясли ее.

— Я хочу, чтобы вы сами ввели меня, Скай, — мягко приказал он ей. — Сделайте это, моя любовь. Введите мою плоть в сладостную нежность вашего прекрасного тела.

Ее тело ослабло от страсти, ее воля была порабощена его настойчивым голосом, и она подчинилась его приказу. Восхитительное чувство наслаждения охватило ее, когда, ведомое ее руками, его пульсирующее орудие скользнуло в нее. Со стоном Никола вдвинулся настолько глубоко, насколько мог, остановившись на мгновение, чтобы ее тесные ножны смогли приспособиться к нему.

— О, любимая, — прошептал он ей на ухо и начал медленно и ритмично двигаться в ней, то выдвигаясь почти на всю длину, то погружаясь в нее снова до предела, пока она не потеряла сознание.

Он оживил ее поцелуями и нежными словами. Она вскрикнула:

— Боже, вы еще во мне! — И судорога страсти снова пронзила ее.

— Вы моя, — возбужденно шептал он ей, — все, что было раньше, прошло, и теперь существуем только мы, мы вдвоем! — Его стройные бедра опускались снова и снова, и Скай оказалась в мире, где царило наслаждение, только наслаждение без предела. Он полностью подчинил ее себе. Она извивалась под ним, стеная от страсти, ее голова моталась из стороны в сторону, она торопила наслаждение, но он чувствовал все оттенки ее состояния и контролировал его до тех пор, пока не решил, что пора дать ей это наслаждение. Адепт страсти, Никола Сент-Адриан был создан повелителем этой прекрасной женщины. Увидев наконец, что она уже не в состоянии выдержать его пытку, он наклонился к ее губам, и его язык, ворвавшись в ее рот, стал повторять ритм движений нижней части его тела.

Она изогнулась, и из ее губ вырвался тихий стон, который она не могла сдержать. Она почувствовала себя чайкой, набирающей высоту, ловя ветер, и поднимающейся все выше и выше по спирали, не имеющей начала и конца. Это ощущение не было похоже ни на что, с чем она сталкивалась раньше. И вдруг с легким криком она рванулась вниз с той же скоростью, что и поднималась. Ее прекрасное тело содрогнулось в цепочке спазмов, каждый из которых был сильнее предыдущих, пока она не почувствовала, что сейчас разлетится на куски… и она снова оказалась в обмороке, так и не почувствовав, как он достиг своей вершины.

Он тоже был близок в этот раз к обмороку, как никогда раньше. Откатившись от нее, он лежал на спине, кожа блестела от пота, дыхание медленно выравнивалось. Когда его сознание окончательно прояснилось, он приподнялся на локте и посмотрел на нее. Она была без сознания. Он начал нежно гладить ее лицо ладонью, тихо шепча:

— Радость моя, моя любовь!

Она слышала его страстный шепот и знала, что он склонился над ней. «Смогу ли я посмотреть ему в глаза? — подумала Скай. — Как объяснить мое распутное поведение? Ни с одним мужчиной я еще не теряла контроль над своим телом, позволяя ему командовать рассудком».

— Откройте глаза, doucette, — нежно сказал он, но она ощутила в его голосе нотки приказа.

В обычной ситуации она бы восстала против этого, но сейчас она чувствовала себя такой слабой, опустошенной и беспомощной, что была не в состоянии сопротивляться. Никола обнял ее.

— Плачьте! — приказал он ей, и в его объятиях Скай зарыдала, выплакивая всю горечь, которая накопилась в ней с момента отбытия из Англии. Ее жалобные всхлипывания пронзали его сердце как ножи, и он сильнее обнял ее, зарываясь лицом в ее шелковистые волосы, бормоча что-то неразборчивое, чтобы утешить ее.

Скай плакала так сильно, что, казалось, слезы должны были уже кончиться, но рыдания продолжались, пока ее глаза не распухли от соленых слез. Она чувствовала его близость, биение его сердца у ее уха, его гладкую кожу и теплый мужской аромат. Наконец рыдания начали затихать и прекратились. Она продолжала лежать в его объятиях, не желая поднимать глаз на него, не желая видеть его, и он понял ее настроение.

— Вам не следует стыдиться, doucette, — сказал он спокойно. — Когда я впервые увидел вас, я знал, что это будет.

Его уверенность покоробила ее, но, прежде чем она успела что-нибудь ответить, в ее дверь заколотила Дейзи, крича:

— Госпожа, госпожа!

Никола Сент-Адриан выскользнул из постели и исчез из комнаты, затворив за собой маленькую дверцу. «Как раз вовремя», — подумала Скай, поправляя постель. И тут дверь в комнату приотворилась и появилась физиономия Дейзи:

— Госпожа! Вы спите?

— А? Что? — сонно пробормотала Скай, не откидывая покрывала и моля Бога о том, чтобы Дейзи не зашла в комнату слишком далеко и не увидела разорванную рубашку на полу и совершенно нагую госпожу под покрывалом.

— Герцог, госпожа! С ним хуже.

— Иди и разбуди месье барона, — приказала Скай, — а потом найди Эдмона.

— Хорошо, госпожа. — Голова Дейзи исчезла, и дверь снова захлопнулась.

Скай соскочила с постели и побежала к шкафу, чтобы достать другую ночную рубашку, заталкивая на ходу остатки старой под кровать. Она нашла свое легкое бархатное платье среди белья и надела его. Поспешив к столику, она схватила щетку и пробежалась по спутанным волосам, приводя их в порядок. Босоногая, она устремилась к двери у изголовья кровати, и вбежала в спальню мужа.

Тут уже были отец Анри и врач Матье Дюпон. Священник читал последние молитвы Фаброну, и она взглянула на доктора:

— Месье Дюпон! Что случилось с мужем?

— Увы, мадам, то, чего я так опасался. Второй удар, и на этот раз смертельный. Удивляюсь, как его не убил первый удар, тем более что после этого были еще слабые удары.

Теперь в этом нет сомнений. Скай подошла к кровати мужа.

— Я здесь, дорогой, — сказала она громко, чтобы он услышал.

Черные глаза Фаброна де Бомона открылись, и рот искривился в улыбке. Невероятным усилием ему удалось взять ее за руку, и его рука, высохшая и легкая, как перышко, была холодна — признак близящейся смерти. Скай едва поборола в себе желание оттолкнуть ее. Внезапно, к удивлению всех присутствующих, герцог произнес:

— Никола…

— Где барон? — спросила Скай. — Немедленно приведите барона!

— Я здесь! — Из тени появился Никола, закутанный в зеленый бархатный халат.

Фаброн долго смотрел на своего сводного брата и наконец вымолвил:

— Хорошо.

На глаза Скай навернулись слезы, и ее муж, глядя на нее, произнес последние слова в своей жизни. Бросая на Никола умоляющий взгляд, он сказал:

• Предыдущая
• 45/154
• Следующая