Все радости — завтра - Смолл Бертрис - Страница 44

• Предыдущая
• 44/154
• Следующая

— С разрешения месье барона, — заявил он, — я пришлю завтра портного.

— Увы, — забавляясь, сказал Никола, — у меня нет денег, Поль. Как я уплачу ему?

— Мадам герцогиня устроит это, — был простой ответ. — Вы, месье барон, наш новый герцог, и ваш вид не должен позорить Бомон де Жаспр. Позволительно ли будет мне заметить, месье барон: у вас прекрасная фигура. Мы будем гордиться вами, когда вы оденетесь должным образом!

Никола скрыл веселье, с изящным кивком принимая эти комплименты. Избавившись от злополучной одежды нового хозяина, Поль вернулся и начал мыть его. Умелые и быстрые руки слуги намыливали и скребли тело Никола от груди до ног, при этом Поль все приговаривал, какая, мол, жалость, что герцогиня не вышла замуж за такого молодого красавца, с такой фигурой, как у месье барона. Такая прекрасная дама заслуживала большего, чем герцог Фаброн, храни Господи его бедную душу. Все в герцогстве рады, что месье барон так быстро прибыл, чтобы получить свое наследство, и теперь ему надо только найти себе красивую жену — такую же, как герцогиня.

— Это нелегко, Поль, — ответил тут Никола, — я не думаю, что это возможно.

— Месье барон прав, конечно, — чопорно заметил Поль. — В Бомон де Жаспре нет никого, кто сравнился бы по красоте с мадам герцогиней. Она ухаживает за герцогом Фаброном просто как ангел, и ее благой пример вернул герцога к истинной церкви. Как жалко, что ей не удалось родить до начала болезни герцога ребенка. — Поль помог хозяину выбраться из ванны и принялся рьяно вытирать его.

Никола с удовольствием принюхался:

— Что это за мыло ты использовал?

— Его приготовила мадам герцогиня, месье барон. У него гвоздичная отдушка — мадам Говорит, что мужчина не должен пахнуть, как роза в цвету.

Никола расхохотался, и Поль позволил себе слегка улыбнуться, вытирая волосы господина сначала льняным полотенцем, затем расчесав их щеткой из медвежьего волоса, а потом тонким шелком. Волосы Никола стали мягкими и блестящими, что вызвало замечание Поля о том, что у месье барона великолепная шевелюра. Никола понравился этот разговорчивый, вышколенный слуга. Затем Поль принес шелковую ночную рубашку, но Никола отказался от нее, сказав:

— Я сплю в своей собственной коже, если, конечно, не слишком холодно.

Слуга был шокирован, хотя старался скрыть это. Никола вошел в спальню, и Поль поспешил отвернуть покрывало. Закрыв им устроившегося поудобнее в постели хозяина, он пожелал ему спокойной ночи и вышел.

В комнате наступила тишина. Никола растянулся на постели, наслаждаясь мягким прикосновением льняных простыней, надушенных лавандой. Закрыв глаза, он попытался уснуть, но сон так и не приходил к нему этой ночью. Наконец, ругнувшись, он выбрался из постели и подошел к раскрытому высокому окну посмотреть на море. Он вышел на балкон.

И тут во вспышке молнии он увидел ее, стоящую к нему спиной на соседнем балконе. Ее лицо было поднято вверх, навстречу наполнявшему воздух дождю, подобному туману. Ее длинные черные волосы были распущены, и ему была видна только изящная линия ее шеи. С внезапной стремительностью, которой и не подозревал в себе, он решил, что должен получить ее прямо сейчас!

Вернувшись в комнату, он нашел маленькую дверь у своей постели и понял, что она ведет в ее комнату. Конечно, она могла быть закрыта, но он с замиранием сердца повернул ручку, и она распахнулась. Перед ним был узкий проход, по спирали подходивший к следующей двери башни. Оставив свою дверь открытой, он вошел в него и обогнул стену. Перед ним была другая дверь, которая уж точно должна была быть закрытой, но нет! Она распахнулась с легким скрипом.

Скай услышала этот скрип и, вернувшись в комнату с балкона, увидела, как открывается дверь в стене у камина. Прежде чем она успела вскрикнуть, в ее спальню шагнул Никола Сент-Адриан. Когда ее испуганные глаза скользнули по его высокой обнаженной фигуре, она почувствовала, как ее сердце возбужденно забилось, она ощутила внутри огонь желания и поняла, зачем он пришел. И тут в ней проснулся рассудок, пришедший на подмогу слабеющей морали, и, отвернувшись от него, она прошептала:

— Нет!

— Да! — тихо сказал он. Шагнув к ней, он крепко прижал ее к себе. — Да! — сказал он снова и повернул ее лицо к себе, его рука скрылась в массе ее мягких черных волос, и его голова склонилась, прижимая к ее холодным губам свои — раскаленные. — Да! — выдохнул он сквозь прижатые губы, крепко целуя ее, не обращая внимания на отталкивающие его руки, упершиеся в его грудь. Его вторая рука, охватившая ее талию, плотно притягивала ее к нему.

Скай чувствовала, что от его поцелуя ее охватывает и уносит за собой почти первобытное наслаждение. Его сначала нежные губы, добившись от нее мягкого ответа, теперь заставили раскрыться ее рот, чтобы позволить его языку проникнуть в него. Пока они сражались, их языки превратились в наконечники чистого пламени, горячего пламени их необузданной страсти. Внезапно она содрогнулась и нечеловеческим усилием оторвала свои губы от его, простонав:

— Это нечестно, барон! Нечестно! Остановитесь, прошу вас! Вы должны!

— Никола! — резко добавил он, и в его глазах плясали золотистые огоньки. — Меня зовут Никола! Я хочу слышать мое имя от вас! Пусть оно будет на ваших устах! Скажите!

— Никола! — Имя прозвучало как просьба. — Никола, я прошу вас — остановитесь! — Каждая клетка ее плоти тянулась к этому незнакомцу. Ослабев, она откинулась на его руку. Ее груди вздымались и опускались, движимые страстью, которую она так отчаянно стремилась скрыть от него. Ей не следовало делать этого! Она не должна этого делать!

Он покачал ее на локте своей сильной руки. Он гипнотизировал ее взглядом своих зеленых глаз.

— Я хочу вас, — сказал он просто, и его рука скользнула в вырез ее ночной рубашки, легко разорвав ее пополам, обнажив маленькие круглые груди, их розовые соски торчали, выдавал горевшую в ней страсть. — О, вы прекрасны! — с восхищением пробормотал он. Его свободная рука охватила одну из них, лаская сосок большим пальцем.

Скай, сознание которой боролось с внезапно вспыхнувшей страстью к этому чужаку, беспомощно всхлипнула:

— Никола… Никола, я замужняя женщина! — О Боже, он должен перестать ласкать ее груди! Каждое прикосновение к ним разъедало ее волю, заставляя ее жаждать новых прикосновений. Но она никогда не изменяла мужу. — Никола! — Ее голос срывался, а внутренний голос говорил совсем другое: «Не останавливайся! Не останавливайся! Не останавливайся!»

Но он, видимо, не слышал ее. Он наклонился и начал целовать нежные соски, заставляя ее содрогаться от наслаждения при каждом поцелуе. Он принял решение за них обоих — подхватив ее на руки, он отнес ее на кровать, стянул с нее разорванную ночную рубашку, положил на кровать и, оказавшись рядом с ней, привлек в объятия.

— Я без ума от вас, Скай, — сказал он нежно, — и верю, что и вы неравнодушны ко мне, хотя мужественно сражаетесь с желанием из преданности моему брату.

Когда его губы и руки оставили ее в покое, не парализуя ее волю, разговаривать оказалось легче.

— Я вас совсем не знаю, — сказала она, — до этого вечера мы даже не встречались. Как вы осмелились проникнуть в мою спальню и обращаться со мной, как с проституткой? Немедленно убирайтесь! Еще раз напоминаю вам, что я — жена вашего брата! — Ее слова говорили о возмущении, но Никола знал — не нужно верить им.

— Милая лгунья, — произнес он, — в тот момент, когда наши взгляды встретились, вы ощутили ту же страсть. Зачем вы боретесь со мной, Скай? Вы же не любите моего брата.

— Но он мой муж, Никола. И если я не сохраню ему верность — грош мне цена. В моей жизни меня называли по-разному, но никогда — изменницей.

— Вы любите его?

— Нет, — честно ответила она, — это просто политический союз.

— Он выздоровеет или скоро умрет?

— Умрет, — прошептала она. — Никола! О, Никола, зачем это вам?

— Потому что я хочу связать вас, Скай! Связать так, чтобы, когда Фаброй умрет, вы не умчались от меня назад в Англию или Ирландию. Вы стали моей в тот момент, когда наши глаза встретились. Я это знаю, и вы тоже!

• Предыдущая
• 44/154
• Следующая