Возраст любви - Смолл Бертрис - Страница 57

• Предыдущая
• 57/78
• Следующая

— Мы сделали все, что могли, малыш, — злобно ухмыльнулся Хьюго. — А теперь объезди ее! И как следует! Если только не хочешь, чтобы я сделал это за тебя! Желаю слышать ее вопли, когда ты сорвешь ее вишенку! Любовным играм научишь позже, а пока раскупорь валлийскую сучонку и заставь молить о продолжении!

— У нас нет выхода, любимый, — прошептала Джуния сквозь стиснутые зубы. — Я не хочу никого другого, кроме тебя. Пусть и в таком окружении.

— Это варварство, — прошептал он в ответ, нежно гладя ее лицо. — Джуния, мне очень жаль, потому что я тебя люблю.

К стыду Саймона, его достоинство стало каменно-твердым, а похоть с каждой секундой разгоралась все сильнее. Мало того, что он должен изнасиловать любимую на глазах у грязных скотов, он хотел взять ее. И ничего не мог с собой поделать.

— Думай о другом времени и месте, — уговаривала Джуния. — Мы там. Не здесь. Мы одни, Саймон, и можем утолить взаимную страсть. Люби меня, дорогой. Люби здесь и сейчас.

Несмотря на отважные слова, ее одолевал страх не только за себя, но и за брата, лежащего связанным, как оленья туша, поперек седла Хьюго де Боуна.

— Знаешь, что в первый раз бывает больно? — спросил он и, когда она кивнула, едва слышно добавил:

— Ты должна громко кричать, иначе отец не угомонится, милая. Я не желаю, чтобы он снова тебя мучил.

Он уже успел найти вход в ее мягкую плоть и с облегчением ощутил, насколько она влажна.

— Заканчивай поскорее! — заорал отец. — Что ты лежишь на ней, как мокрое одеяло? Объезди ее, Саймон, да пожестче! Скачи во весь опор!

— Я не боюсь, — повторила Джуния. — Я люблю тебя, Саймон де Боун!

Она ощутила, как он осторожно входит в ее девственное тело, и испытала благодарность за его заботу о ней в этих страшных обстоятельствах.

— Ты уже втиснулся в нее? — прокричал Хьюго. Джуния убедительно застонала, и ее мучитель довольно ухмыльнулся.

— Тебе больно? — выдохнул Саймон.

Джуния едва не рассмеялась, но вовремя прикусила губу.

— Нет, это я делаю вид, любимый.

Но тут ее глаза расширились: что-то толстое и твердое врывалось в нее, причиняя боль. Джуния вскрикнула и закрыла глаза, не в силах видеть похотливые жестокие лица мужчин. Те, кто держал ее ноги, встали, поднимая их и разводя еще шире, позволяя Саймону проникнуть глубже.

Но Хьюго недовольно морщился. Парень валяет дурака и щадит девчонку.

Подойдя к своему скакуну, он вытянул из сумки кожаный ремешок. Пленник очнулся и сверлил его злобным взглядом, но ничего не мог сказать, потому что ему предусмотрительно заткнули рот.

Хьюго вошел в круг, где сын довольно вяло изображал страсть, и, размахнувшись, огрел его по голым ягодицам. Саймон резко дернулся, но отец засмеялся.

— Довольно мяться, парень! Насади ее на вертел! Буду пороть тебя, пока не послушаешься!

Ремень с глухим стуком продолжал падать на обнаженную плоть, пока Саймон не стал двигаться быстрее.

— Прости, любимая, — простонал он, вонзаясь в нее. И, услышав пронзительный вопль девушки, едва не заплакал сам.

— Давай живее, парень! — рычал отец, продолжая еще сильнее орудовать ремнем. — Я хочу, чтобы ты как следует вспахал ее борозду и полил своими соками!

Джунии вдруг показалось, что она умирает, но боль, если и не прошла совсем, немного утихла. И хотя она зажмурилась изо всех сил, все же не могла не слышать подлых слов Хьюго и гнусных шуточек его людей, наслаждавшихся представлением. Ее голова бессильно моталась по траве. Каждый выпад Саймона был пыткой. Но тут он на секунду замер, вздрогнул, и в нее что-то полилось. Саймон обмяк, но почти сейчас же встал, увлекая девушку за собой.

— Ну что, дьявол, позабавился? — презрительно бросил он. — А теперь отпусти Джунию и ее брата.

— Ну уж нет! Они поедут с нами. Парень проведет остаток дней своих в моих подземельях. А твоя валлийская шлюха будет ублажать тебя в постели. Ты любишь ее, я по глазам вижу, Саймон, и не сможешь устоять против искушения попользоваться ею, несмотря на свое хваленое благородство. Я оказал тебе огромную услугу, сын мой. Теперь и волки будут сыты, и овцы будут целы. И валлийская наложница, и Эйслин де Белло с ее приданым и всем богатством будут к твоим услугам.

И Хьюго де Боун улыбнулся сыну улыбкой, более похожей на оскал.

— Нет! Я этого не допущу! — взвизгнул Саймон.

— Не допустишь? Или уже устал от своей валлийской потаскухи, сын мой? Собираешься отдать ее мне или моим людям? Для нее единственный шанс выжить, если она будет принадлежать тебе. Ясно, Саймон? В противном случае она станет легкой добычей моих солдат. А теперь подтяни шоссы и оденься. Вот-вот начнется дождь, и я не желаю промокнуть до костей.

Он отвернулся от сына и похотливо оглядел Джунию.

— Ну что, девушка, понравился твой первый петушок? Ничего, прежде чем умереть, испробуешь и моего да и другие тоже. Но пока пусть сынок поиграет с тобой. Впрочем, его жена может оказаться не столь снисходительной.

Джуния, ответив презрительным взглядом, натянула камизу.

— Отдай мои башмаки, старик! — крикнула она, хотя едва могла стоять и истекала кровью. Но не хотела показывать свою слабость.

— Поедешь босиком, сука, — отмахнулся он. — Рабыни и шлюхи не носят башмаков. И если попробуешь кинуть в меня еще что-то, я на славу отдеру твою задницу этим ремнем. Поняла, девка?

Джуния, кивнув, надела платье, наскоро заплела косу. И украдкой посмотрела на брата. Его лицо было мокрым от слез. Господи, он видел все!

«Когда-нибудь я убью Хьюго де Боуна! Клянусь святым Давидом, я его убью», — думала она, подходя к Бринну и вытирая ему щеки.

— Ничего, Бринн. Саймон любит меня. Мы все вынесем, — шептала она.

— Прочь от пленника, девка! — приказал Хьюго, оттаскивая ее от мальчика. Толстые пальцы больно впились ей в руку, но Джуния нашла в себе мужество отстраниться.

— Он всего лишь дитя, господин. Отпусти его.

— Он единственный сын своего отца, — злобно ухмыльнулся Хьюго.

Джуния бесстрастно уставилась на него, не отвечая.

— И на нем кончается гордый род Артура, — изгалялся Хьюго. — Садись на свою лошадь, девка. Мы свяжем тебе руки, а один из моих людей поведет ее в поводу.

— Как вам угодно, господин, — сухо откликнулась Джуния.

Он снова рассмеялся.

— Ты крепкий орешек. И дашь моему сыну целый выводок здоровых бастардов. Буду рад качать их на своих коленях.

— Я задушу их при рождении, — пообещала Джуния, коварно усмехаясь.

— Клянусь Богом, я совершил ошибку, отдав тебя своему сыну, вместо того чтобы оставить себе. Думал, что ты мягка как воск, а ты оказалась тверже скалы. Огонь-девка, ничего не скажешь! Только мне под силу тебя укротить.

— Сомневаюсь, что даже в расцвете сил ты был на такое способен, а уж сейчас, когда эти дни давно миновали…

Джуния многозначительно усмехнулась. Де Боун снова рассмеялся. Он всегда с готовностью поднимал брошенную перчатку. Ничего, его время придет. Он пока что оставит валлийку сыну, но в брачную ночь Саймона и Эйслин де Белло настанет подходящий момент. И тогда наложница Саймона будет лежать под ним! А когда он объездит ее, Саймон, этот хлюпик, будет ей не нужен. А пока де Боун подождет. Такая, как Джуния, этого стоит.

Облизнувшись в предвкушении неизведанных удовольствий, Хьюго поднял девушку на коня, успев при этом сжать ее попку. И когда она выругалась, довольно захохотал.

• Предыдущая
• 57/78
• Следующая