Дикарка Жасмин - Смолл Бертрис - Страница 28

• Предыдущая
• 28/131
• Следующая

Ругайя Бегум растерянно посмотрела на дочь, поняв ее сомнения.

— Я думала, ты понимаешь, что будешь жить во дворце Ямал-хана, дитя мое. Это рядом, за озером.

— А ты поедешь с нами, мама Бегум?

— Нет, я останусь здесь.

— Тогда я тоже не поеду. Я не буду жить в незнакомом дворце с незнакомым мужчиной, который не соизволил мне даже слова сказать — Девушка была готова расплакаться, — Ясаман! — Голос Ругайи Бегум вдруг стал жестким. Она знала, теперь не время для нежностей. — Глупо думать, что ты понимаешь все, что повлечет за собой брак. Но я не позволю тебе расстраивать своими капризами отца, Юзеф-хана и мужа. Сегодня же поедешь с Ямал-ханом. У него хороший дом, а если ты там захочешь что-нибудь изменить, уверена, он не будет возражать. Если уж ты будешь совсем несчастна, убедим твоего принца жить здесь. А теперь иди в свои покои и приготовься к отъезду. Утром к тебе приедут Рохана и Торамалли. Если сможешь обойтись без Адали, я предпочла бы оставить его здесь, но будешь судить об этом завтра, когда осмотришь дом. И в следующий раз, когда соберешься удариться в истерику, вспомни, что ты дочь Могола. Мы, Моголы, прячем от мира свои чувства, чтобы мир не обратил наши чувства против нас.

Медленно, тяжело Ясаман поднялась и глубоко вздохнула, как будто хотела освободиться от переживаний:

— Я не знала этого, мама Бегум. Я буду через секунду. Ругайя Бегум похлопала дочь по руке и, глядя ей вслед, почувствовала, как ноет сердце. Она вынуждена говорить с ней так резко. Никогда раньше она этого не делала.

— А почему девочку выдали замуж с такой поспешностью? — спросила старую подругу Иодх Баи. — И не говори мне о брачном договоре, который будто бы заключили во время мирного урегулирования между Кашмиром и империей. Я знаю, это не правда.

— Акбар стареет, — начала Ругайя Бегум, но маленькая кареглазая женщина прервала ее, подняв руку.

— Правду, Ругайя. А не басни, которые вы придумали с Акбаром. Неужели мы так долго были в разлуке, что ты не можешь мне сказать правду? Эта милая девочка-ребенок, которого подруга Кандра родила нашему мужу. Твоя дочь, которую ты любила и с нежностью вырастила. Скажи мне правду!

— Правда пронзит тебе сердце, Иодх Баи, — ответила Ругайя. — Я слишком тебя люблю и не могу служить орудием, которое тебя пронзит. Не настаивай, прошу тебя!

— Правду! — не отступала Иодх Баи.

Ругайя Бегум вздохнула. Она могла отказаться, но Иодх Баи не удовлетворилась бы этим. Она продолжала бы давить на нее и, конечно, на Акбара.

— Из-за Салима, — наконец призналась она и быстро, пока не вернулась и не услышала их Ясаман, все объяснила подруге. Добрые глаза Иодх Баи наполнились слезами.

— Ах, — процедила она, — что же делать с моим сыном? Мне больно оттого, что он мог все это совершить.

— Дело улажено, подруга, — утешила ее Ругайя Бегум. — Салим теперь потеряет к Ясаман интерес. Не думай больше об этом, прошу тебя.

Иодх Баи кивнула:

— Но Ясаман еще так молода. Она даже не знала этого юношу, который теперь стал ее супругом.

— Уверяю тебя, его репутация безупречна. Даже при том, что ей угрожало, я бы не позволила выдать дочь за неподходящего человека. Ш-ш-ш, она возвращается. — Ругайя Бегум встала и протянула навстречу дочери руки. — Ты готова?

— Готова, — ответила девушка.

Ругайя Бегум и поднявшаяся вслед за ней Иодх Баи осторожно провели Ясаман через террасу, вниз по мраморным ступеням к ожидающей ее пестро украшенной лодочке. Лодка была покрыта красным лаком и по всему борту расписана золотыми рисунками. Полосатый красный с золотом навес затенял обитую темно-синим атласом скамью, которую украшали пышные разноцветные подушки. Лодочник, застывший в ожидании на корме суденышка, почтительно поклонился, и женщины, крепко обняв Ясаман, помогли ей сойти на палубу.

— Муж через секунду присоединится к тебе, — проговорила Ругайя Бегум. — Да благословит Аллах ваш союз и да сделает его плодотворным.

— Да будешь ты матерью многих сыновей, — в свою очередь пожелала Иодх Баи. — Прежде чем отправиться на юг, я заеду повидать тебя.

— Спасибо тебе, мама Бегум, спасибо, тетя. — Ясаман смотрела прямо перед собой, не решаясь встретиться с ними взглядом. Страхи вновь нахлынули на нее, и к горлу подкатывал ком. Замужество пугало ее. Она чуть не расплакалась, услышав, как удаляются по лестнице их шаги. Но вместо этого принялась разглядывать рыбака Али, который вместе с другими членами семьи скрючился неподалеку в рыбацкой лодке. Застенчиво она помахала им рукой, и была вознаграждена пожеланиями счастья, донесшимися по поверхности тихой воды озера.

— Они перевернутся от восторга, — раздался мужской голос.

Лодка накренилась, когда принц сошел в нее и опустился на скамью рядом с Ясаман. Он знал, как повезло Али. На озере каждый об этом знал. И кажется, это были не россказни.

— Лучше быть невежливой и не замечать их? — резко спросила Ясаман.

Девушку удивило, как легко он заговорил с ней. И все же до сих пор он с ней так и не поздоровался. «Зачем я согласилась на этот брак», — беззвучно зарыдала она.

— А дочь Могола никогда не бывает невежливой? — Принц слегка подтрунивал над девушкой. — Если так, то я взял образцовую жену.

— О-о-о! — Она вздернула голову и взглянула на него. — Ты, мой господин, совершенно непереносим. С тех пор как мы произнесли брачные клятвы, ты и слова не соблаговолил мне сказать, а теперь учишь хорошим манерам! Да еще подшучиваешь? Если бы не закон, я бы сию минуту с тобой развелась!

Ямал Дарья-хана так и подмывало рассмеяться, но он решительно сдержался. Красивее этих невероятных сверкающих бирюзовых глаз он еще не видел. А чувство справедливости подсказывало, что она права. Ведь невежливым был он, не обращавший на нее никакого внимания весь вечер.

Его раздражало, как отец и Могол загнали его в этот брак, но девушка в этом не была виновата. Один Аллах лишь знал, — каким выгодным для семьи был их союз. Невесту, безусловно, тоже принудили лаской. Она была так молода и так красива! Сидя рядом с ней, он с трудом верил, что это сокровище — его.

— Принцесса, — мягко ответил он, — ты знаешь, обычай требует, чтобы в день свадьбы невеста и жених находились порознь, — и, откинув с ее лица полупрозрачную золотистую вуаль, вгляделся в черты жены. — Ах! — В выразительном жесте он положил руку на сердце, а другой провел ей по подбородку. — Ты, моя невеста, необыкновенно красива!

Ее щеки зарделись. Не в состоянии дольше глядеть на него, она опустила черные ресницы на молочнo-белую кожу щек, гнев тут же растаял, и она почувствовала, что не в состоянии пошевелить языком. Стыд и неловкость озадачили ее, привыкшую держать в узде свои чувства. Он повернул к себе ее лицо:

— Взгляни на меня, невеста. Я никогда не видел столь прекрасных глаз. Я поражен твоей невинной красотой. Скажи, что прощаешь меня. Не можешь же ты сердиться на человека, чье сердце так стремительно завоевала.

Она встретилась с ним взглядом и почувствовала, что тает под бархатно-темными глазами. Вновь заработало сознание.

— Господин, ты застал меня врасплох, — сказала она. — Я не привыкла к таким комплиментам и не знаю, как на них отвечать. Может быть, заметить, что ты красивее даже моего брата Салима?

Он улыбнулся, а она решила, что у него чудесная улыбка: жемчужно-белые зубы сверкали на фоне золотистой кожи, красивый изгиб губ.

— Я счастлив, что любовные похвалы — первое, что слышат твои изящные, как раковинки, уши.

Ясаман не сдержалась и хихикнула. Как раковинки? Хихикнула снова.

— Почему господин так необыкновенно называет не самую красивую часть моего тела? Может быть, я и юна, но не так глупа.

Ямал-хан громко рассмеялся:

— Клянусь, принцесса, я так потрясен твоей красотой, что неизвестно что бормочу. — Он взял ее руки в свои. — Теперь мы друзья?

— Не уверена, — тихо ответила девушка. — Я еще не знаю тебя, господин. И не знаю ничего о тебе, кроме того, что ты послушный сын.

• Предыдущая
• 28/131
• Следующая