Сильмариллион - Толкин Джон Рональд Руэл - Страница 34
- Предыдущая
- 34/84
- Следующая
Так пришла к концу Осада Ангбанда, и враги Моргота были разрознены и разъединены друг с другом. Сумеречные Эльфы большей частью бежали на юг и отказались от войны на Севере: многих приняли в Дориате, и в то время королевство Тингола возвысилось, а могущество его возросло, ибо чары Мелиан хранили границы, и зло не могло до времени проникнуть в пределы скрытого королевства. Иные нашли убежище в приморских твердынях и в Нарготронде, некоторые же сокрылись в Оссирианде или, перейдя горы, бродили бесприютно по диким землям. И слух о войне и о конце Осады достиг людей на востоке Средиземья.
Сыновья Финарфина, Ангрод и Аэгнор, приняли на себя главный удар Моргота и погибли; рядом с ними пал Бреголас, глава рода Беора, а с ним полегло и множество его воинов. Барахир же, брат Бреголаса, бился западнее, недалеко от ущелья Сириона. Там поспешавший с юга король Финрод Фелагунд был отрезан от своего войска и с небольшой свитой окружен в топи Серех; и он был бы убит или захвачен в плен, не подоспей Барахир с храбрейшими своими воинами и не огради его стеной из копий: и, потеряв многих, они пробились из битвы. Так спасся Фелагунд и вернулся в подземную крепость Нарготронда; но перед тем поклялся в вечной дружбе с Барахиром, и обещал свою помощь в любой нужде ему и его родичам, и в знак этой клятвы дал Барахиру свое кольцо. Барахир теперь был по праву главой рода Беора; и он вернулся в Дортонион, но очень многие его соплеменники покинули свои дома и нашли убежище в твердынях Хитлума.
Так велик оказался натиск Моргота, что Финголфин и Фингон не смогли прийти на помощь сыновьям Финарфина; войска Хитлума были отброшены с большими потерями к крепостям Эред–Ветрин и там с трудом отбивались от орков. У стен Эйтель–Сириона погиб, прикрывая отступление господина своего Финголфина, Хадор Златовлас — было ему тогда шестьдесят шесть лет, а при нем, пронзенный множеством стрел, пал его младший сын Гундор; и эльфы оплакивали их. Тогда Галдор Высокий принял власть своего отца. Благодаря высоте и неприступности Теневого Хребта, выстоявшего перед огнем, а также мужеству людей и эльфов Севера, которых не смогли одолеть ни орки, ни балроги, Хитлум остался непокоренным, по–прежнему угрожая наступлению Моргота с фланга, но море врагов отрезало Финголфина от родичей.
Ход войны был неблагоприятен для сыновей Феанора, и под натиском Моргота пали почти все восточные рубежи. Ущелье Аглон попало в руки врага, хоть и досталось ему дорогой ценой; Келегорм же и Куруфин, потерпев поражение, бежали на юг и вдоль западных границ Дориата пришли в Нароготронд, найдя приют у Финрода Фелагунда. Эти воины увеличили силы Нарготронда, хотя, как показало будущее, лучше бы им остаться на Востоке со своими сородичами. Маэдрос совершал чудеса храбрости, и орки бежали перед ним, ибо с тех пор как его пытали в Тангородриме, дух его был подобен ослепительно белому пламени, и казался он возрожденным из мертвых. Потому твердыня на Холме Химринг устояла, и многие уцелевшие храбрецы из Дортониона и с восточных рубежей присоединились к Маэдросу. Ненадолго вновь овладел он ущельем Аглон, так что орки этой дорогой не могли пройти в Белерианд. Но они сокрушили витязей Лотланна, сородичей Феанора, ибо туда пришел Глаурунг и прополз в Маглоровы Врата, и истребил все живое меж рукавами Гелиона. Орки захватили также крепость на западных склонах горы Рерир, опустошили Таргелиои, владения Карантира и осквернили озеро Хелеворн. Затем они, сея огонь и ужас, переправились через Гелион и ворвались в Восточный Белерианд. Маглор присоединился к Маэдросу на Химринге, Карантир же бежал и с остатками своего народа пристал к разрозненным дружинам охотников Амрода и Амраса; вместе они отступили на юг, к Рамдалу. На Эмон–Эреб они установили стражу и собрали воинов; зеленые эльфы поддержали их, и орки не прорвались ни в Оссирианд, ни в Таур–им–Дуинат, ни в южные дебри.
Пришли в Хитлум вести о том, что Дортонион пал и сыновья Финарфина разбиты, а сыновья Феанора лишились своих владений. Так — почудилось Финголфину — узрел он крушение нолдоров и полную погибель их родов; и вот, исполнясь гнева и отчаяния, оседлал он могучего своего коня Роха?ллора и поскакал один вперед, и никто не мог удержать его. Подобно вихрю, взметающему пепел, пересек он Дор–ну–Фауглит, и всякий, кто видел его приближение, бежал, пораженный, думая, что то сам Оромэ: столь бешеная ярость была в нем, что глаза его сверкали, как у валаров. Так он оказался один у врат Ангбанда и затрубил в рог, и ударил в бронзовые врата, вызывая Моргота на единоборство. И Моргот вышел.
В последний раз в этих войнах перешагнул он порог своей твердыни и, говорят, принял вызов неохотно: ибо, хоть и был он могущественнее всех в этом мире, ему единственному из валаров ведом был страх. Но не мог он отказаться от вызова в присутствии своих военачальников, ибо звонкое пение Финголфинова рога сотрясало горы, и звук его, чистый и ясный, проник в глубины Ангбанда; и Финголфин назвал Моргота трусом и повелителем рабов. Потому и вышел Моргот, нехотя покинув свой подземный трон, и звук его шагов был подобен грому, доносящемуся из недр земных. Он был закован в черные доспехи и башней возвышался над королем, увенчанный железной короной, а громадный черный щит, не имеющий герба, затенял его, как грозовая туча. Финголфин же сиял перед ним, как звезда, — его доспехи покрывало серебро, а голубой щит был изукрашен кристаллами. И вот он выхватил свой меч, льдисто сверкавший Ри?нгил.
А Моргот занес над ним Гронд, Молот Подземного Мира, и обрушил его, как удар грома. Но Финголфин отскочил, а Гронд расколол своей тяжестью землю, и расщелина извергла дымный пламень. Много раз пытался Моргот поразить Финголфина, но тот избегал удара, проносясь подобно молнии меж черных туч. Семь раз ранил он Моргота, и семь раз Моргот испускал крик боли, заслышав который орды Ангбанда в ужасе падали ниц, и эхо прокатывалось по северным землям.
Но вот силы короля истощились, и Моргот нанес ему удар щитом. Трижды Финголфин падал на колени и трижды поднимался вновь, в изломанном шлеме, с разбитым щитом.
Земля под его ногами была вся изрыта и покрыта трещинами, и вот он, оступившись, упал под ноги Моргота, и Моргот поставил на его шею левую ногу: тяжесть ее была подобна тяжести рухнувшей горы, однако Финголфин последним, безнадежным ударом вонзил Рингил в ногу Моргота, и черная кровь хлынула, дымясь, в расщелины, оставшиеся от ударов Гронда.
Так пал Финголфин, верховный король нолдоров, самый доблестный и величавый из древних эльфийских владык. Орки не похвалялись исходом единоборства у врат; и не сложили песен о нем эльфы, ибо слишком велика была их скорбь. И все же повесть о нем осталась в памяти, ибо Торондор, Владыка Орлов, принес вести в Гондолин и Хитлум. Моргот хотел швырнуть тело короля волкам, но тут примчался Торондор из своих владений на Криссаэгриме и, бросившись на Моргота, изодрал ему лицо. Шум его крыльев подобен был голосу ветров, которыми повелевает Манвэ. Схватив тело мощными когтями, он взмыл, недосягаемый для стрел и копий орков, и унес короля прочь. Он положил его тело на вершине горы, что возвышалась с севера над скрытой долиной Гондолина; и Тургон, придя туда, возвел погребальный курган над своим отцом. Ни один орк не осмеливался с тех пор пройти мимо горы Финголфина либо приблизиться к его могиле, пока не свершился рок Гондолина и не зародилось предательство в народе его. Моргот же с тех пор стал хром на одну ногу, и раны его не залечивались, а на лице его остался шрам от когтей Торондора.
Велика была скорбь в Хитлуме, когда пришла весть о гибели короля; и в печали Фингон принял главенство в доме Финголфина и верховное владычество над нолдорами; юного же своего сына Эре?йниона (прозванного позднее Гил–Гэладом) он отослал в Гавани.
Власть Моргота простерлась на северные земли, но Барахир не покинул Дортониона и сражался с врагами за каждую пядь своей земли. Потому Моргот нещадно преследовал его соплеменников, и немногие уцелели; и лес на северных холмах Дортониона мало–помалу стал средоточием смертного ужаса и черных чар, так что даже орки не осмеливались войти в его пределы, разве что подгоняемые крайней нуждой. Этот лес был назван Делдуват, или Та?ур–ну–Фу?ин, Лес Ночного Мрака. Деревья, выросшие на пожарище, были черны и мрачны, и корни их сплетались, шаря во тьме, как лапы чудовищ; и те, кто бродил меж них, теряли свой путь, слепли, и призраки ужаса мучили их и сводили с ума. И так безнадежно казалось дело Барахира, что жена его, Эмелдйр Мужественное Сердце (которой под стать было скорее сражаться бок о бок со своим мужем и сыном, нежели спасаться бегством), собрала всех еще уцелевших женщин и детей, вооружила тех, кто пожелал носить оружие, и опасными тропами повела их через горы, и так, терпя лишения и бедствия, они наконец пришли в Бретил. Многие остались среди халадинов, иные же, перейдя горы, достигли Дор–Ломина, где обитало племя Галдора, сына Хадора, среди них были Риан, дочь Белегунда, и Морвен, называемая еще Эледвен, Эльфийское Сияние, дочь Барагунда. Но никто не видел больше мужчин, которых они оставили, ибо те гибли один за другим, и вот лишь двенадцать воинов осталось у Барахира: Берен, его сын, и Барагунд и Белегунд, его племянники, сыновья Бреголаса, а также девять преданных слуг его рода, чьи имена долго еще хранила память нолдоров. Были то Ра?друин и Да?йруин, Да?гнир и Ра?гнор, Ги?лдор и Го?рлим Злосчастный, Артад и Уртел, и Ха?талдир Юный. Изгнанниками стали они, ватагой отчаянных, что не могли ни бежать, ни сдаться, потому что жилища их были разрушены, а жены и дети убиты, бежали либо попали в рабство. Ни вестей, ни подмоги не пришло из Хитлума, а за Барахиром и его воинами охотились, как за дикими зверями, и они ушли на пустынное плоскогорье неподалеку от леса и бродили там среди озер и каменистых торфяников, вдали от соглядатаев и чар Моргота. Вереск служил им постелью, а крышей — туманное небо.
- Предыдущая
- 34/84
- Следующая
