Второе признание (сборник) - Стаут Рекс - Страница 10

• Предыдущая
• 10/67
• Следующая

– У тебя есть свет? – крикнул я.

– Нет, чертовы лампочки все до одной…

– Тогда сиди тихо, пока я не добуду свет.

– Сиди тихо! – рявкнул Вульф.

Я побежал вниз, к кабинету. Когда я вернулся обратно, из окон домов напротив и с улицы донесся какой-то шум. Только вот нам было не до него. Зрелища, открывшегося перед нами при свете карманных фонарей, было достаточно, чтобы все остальное отступило на второй план. Как выяснилось позднее, кое-что из великого множества оконных стекол и десяти тысяч орхидей все же уцелело, но поначалу у нас сложилось совсем другое впечатление. Даже при свете фонариков продираться сквозь джунгли острых осколков, нависавших над головой, пронзавших растения, торчавших из почвы, было отнюдь не забавно, но Вульфу было необходимо это увидеть, как и Теодору, который остался цел и невредим, однако буквально осатанел, – я даже боялся, как бы он не задохнулся от ярости.

Наконец Вульф направился в тот уголок, где были посажены Odontoglossum harryanum – его нынешняя гордость и радость. Луч фонарика обшарил израненные и обезображенные стебли, листья и соцветия, усыпанные разбитым стеклом. Затем Вульф повернулся и бесстрастно произнес:

– Можно спускаться вниз.

– Через два часа рассветет, – сквозь зубы процедил Теодор.

– Знаю. Нам нужны люди.

Добравшись до кабинета, мы сначала позвонили Льюису Хьюиту и Г. М. Хоугу и только потом – в полицию. Патрульная машина все равно уже прибыла.

Шесть часов спустя я отодвинулся от обеденного стола, как следует потянулся и без всяких извинений смачно зевнул, чувствуя, что давно это заслужил. Обычно я завтракаю на кухне с Фрицем, а Вульф ест у себя в комнате, но сегодня у нас все стало с ног на голову.

Команда из четырнадцати человек, не считая Теодора, трудилась на крыше, прибираясь и спасая то, что уцелело, а в полдень ожидалась целая армия стекольщиков. С Лонг-Айленда на подмогу прибыл Энди Красицкий. Из-за опасности падения битых стекол улица была оцеплена. Полицейские по-прежнему рыскали перед домом, а возможно, и в соседних домах, но у нас остался один капитан Мердок: он вместе с Вульфом сидел за столом, из-за которого я только что встал, и угощался оладьями с медом.

Полиция уже успела все выяснить – разумеется, в пределах своих возможностей. Семья, обитавшая напротив, уехала на все лето. На крыше их дома были найдены сто девяносто две гильзы от автомата и пистолета-пулемета Томпсона; полицейские эксперты все еще ползали там, собирая доказательства в пользу версии, что нападение было совершено именно отсюда: а вдруг адвокату обвиняемых вздумается заявить, будто гильзы случайно обронили голуби. Впрочем, нужда в адвокате для обвиняемых еще не появилась, поскольку в наличии пока не было самих обвиняемых. К настоящему времени было не известно, как им удалось проникнуть на крышу нежилого дома. Полиция сумела только выяснить, что какие-то неустановленные личности забрались наверх и в два часа двадцать четыре минуты пополуночи расстреляли нашу оранжерею, а затем переулком выбрались на Тридцать шестую улицу, но об этом я мог догадаться и сам, не выходя из дому.

Признаться, мы не горели желанием оказать помощь следствию. Вульф даже не упомянул имен Сперлинга и Рони, не говоря уж о мистере З. Он отказался делиться с полицейскими своими соображениями по поводу того, кто мог замыслить такое злодейство. Нам не составило большого труда вбить в их головы, что им придется довольствоваться тем, что есть, ведь не секрет, что среди жителей огромного города наверняка найдутся те, кто охотно наделал бы дырок не только в оранжерее Вульфа, но и в нем самом. Правда, нам возразили, что далеко не все располагают пистолетами-пулеметами и не каждый готов пустить их в ход столь наглым манером, но Вульф заметил, что это ерунда, потому что тут явно действовали наемные исполнители.

Насытившись, я тотчас встал из-за стола – мне надо было обзвонить кучу разных мест: производителей черепицы, строительные магазины, малярные мастерские и тому подобные заведения. Пока я этим занимался, Вульф проводил капитана Мердока, поднялся на лифте на крышу и снова спустился вниз, тяжело ввалился в кабинет, упал в кресло, откинулся на спинку и тяжко вздохнул.

Я посмотрел на него.

– Вам бы подняться наверх и чуток вздремнуть. И вот что я вам скажу. Я и сам по части упрямства вам не уступаю. Мужество, доблесть и отвага – вещи, конечно, стоящие, и я всеми руками за них, но считать-то я тоже умею. Если подобное повторится, а я в этом не сомневаюсь, нас ждут такие расходы, что мало не покажется. Я уже начал подбивать клинья под Гвен и, ясное дело, теперь буду рыдать от отчаяния; но вы-то ее в глаза не видали, вам только и нужно, что вернуть ее папаше аванс. Так вот, если вы это сделаете, обещаю, что больше вовек ни словечка об этом не скажу. Никогда. Хотите, на Библии поклянусь?

– Нет. – Его глаза были полузакрыты. – К ремонту все готово?

– Более или менее.

– Тогда позвони Сперлингам и позови к телефону старшую дочь.

Я вздрогнул:

– Почему старшую? С чего это вы…

– Гм! Думал, тебе удастся скрыть, на кого ты там глаз положил? Дудки. Уж я-то тебя знаю. Позвони ей и узнай, вся ли семья в сборе (впрочем, где ее брат, не так уж и важно). Если да, то скажи ей, что мы приедем через два часа, чтобы встретиться с ними.

– Мы?

– Да. Ты и я.

Я подошел к телефону. Нельзя сказать, чтобы Вульф создавал немыслимый прецедент. Да, у него и впрямь имелось одно священное правило: не выходить из дома по делам, но то, что случилось прошлой ночью, к делам уже не относилось, а числилось в категории «борьба за выживание».

Трубку снял кто-то из прислуги. Я назвал свое имя и попросил позвать мисс Мэдлин Сперлинг. Ее фамилия по мужу была Пендлтон, но она предпочитала девичью. Я собирался говорить с ней кратко и по существу, но она была настроена на долгую беседу. Выяснилось, что Рони позвонил Гвен всего полчаса назад и рассказал ей об ограблении. Разумеется, теперь Мэдлин не терпелось услышать мою версию. Я был вынужден повиноваться. Ее беспокоила моя голова, и мне пришлось поклясться, что бандитский удар не причинил ей никакого урона. Когда же я наконец получил возможность завести речь о том, ради чего и звонил, Мэдлин, умничка, по моему тону сразу поняла, что дело это серьезное и заслуживает внимания, а потому все уладилось без лишних слов. Я повесил трубку и повернулся к Вульфу.

– Договорился. Все там. Она позаботится о том, чтобы до нашего приезда никто не уехал. Нас пригласили на ланч.

– Ее сестрица тоже будет?

– Все будут.

Он посмотрел на часы: они показывали одиннадцать двадцать три.

– Подъедем к половине второго.

– Да, запросто. Кажется, я знаю, где взять напрокат бронированный автомобиль. Дорога проходит в пяти милях от холма, на котором возвышается дворец, принадлежащий одному нашему знакомцу.

Он скривился:

– Поедем на седане.

– Ладно, если вам нравится путешествовать скрючившись на полу машины. А то давайте запихну вас в багажник. Ведь это вы ему нужны, не я. Кстати, как быть с Фредом и Орри? Я звякнул Солу и предупредил его, что помимо адвокатов в деле замешана еще кое-какая публика. Полагаю, Фред и Орри могут взять выходной. А после того, как потолкуете со Сперлингами о чем хотели, ребят можно будет задействовать опять, раз уж вы рветесь в бой, хотя я от всей души надеюсь, что до этого не дойдет.

Он уступил. Мне не удалось связаться ни с Фредом, ни с Орри, но они непременно должны были вскоре позвонить, поэтому Фрицу было поручено передать им, чтобы они отдыхали, пока для них не появится работенка. После этого Вульф снова отправился на крышу, чтобы узнать, как там дела, а я пошел в гараж за машиной. Когда мы наконец выехали, был уже почти полдень. Вульф, как всегда, устроился на заднем сиденье, потому что в случае аварии здесь было больше шансов выжить, и мертвой хваткой вцепился в поручень. Впрочем, тут не было ничего из ряда вон выходящего; подвергая риску свою драгоценную жизнь, сегодня он дрожал и трясся не больше обычного. Правда, поглядывая в зеркало заднего вида, я заметил, что он на протяжении всей поездки ни разу не закрыл глаза, хотя не спал уже больше тридцати часов.

• Предыдущая
• 10/67
• Следующая