Доминирующая раса - Онойко Ольга - Страница 61

• Предыдущая
• 61/79
• Следующая

— Янина, — начал Морган и остановился. Поколебался. Мимо прошли Мэн Лунань и Уэно, вежливо кивнули нам. Малыш по звериной непосредственности взялся оценивать мягкокожих мужчин, и я его одёрнула. Иногда это не забавляет. — Янина, у тебя мужик есть?

— Вся моя дурость, — сказала я, — проистекает оттого, что у меня нету мужика. То, что у меня пять лет был специальный сертификат, не в счёт.

— Да я не о том, блин! — обиженно крикнул Морган мне в спину. — Н-ну… бл-лин…

Мне было бы интересно узнать, почему местера Стюарта не посадили, как следовало бы при его статье даже во время войны. Почему в должности пожизненного сотрудника направили в действующую армию. Я знаю варианты ответа, но вслух не скажу.

Не принято.

Первой мыслью, которая посетила меня по выходу из яхты, было: «Да ведь здесь сплошные семитерране!»

Казалось бы, что тут удивительного? Флотилия планеты Урал. Суперкрейсер «Юрий Гагарин». Экипаж состоит из жителей планеты, к которой приписан флот… Я и раньше видела уральцев. Целую кучу. Но всё как-то… поодиночке, что ли. Полковник дядя Гена и «стратегический» Дима, у них было что-то общее, но они своей похожестью напоминали отца и сына. Это не казалось странным.

Не то чтобы неестественно или пугающе. Но — словно бы — другая раса. Словно попасть из места, где живут только белые люди, в место, где живут только чёрные. Фенотип ни при чём, среди семитерран можно найти кого угодно, любую расу, как и в везде в Ареале. Кроме разве что Первой Терры…

Выражение глаз. Описать его я всё равно не смогу, поэтому не буду и пытаться.

Враждебности в них нет ни малейшей. Но всё равно жутковато.

Браслетник завибрировал: компьютер счёл нужным запустить переводчик. Чуть одаль говорили по-русски.

Подошедший офицер обратился к нам на SE. Язык он знал хорошо, но акцент резал уши. Я подумала, что по возрасту майор не мог родиться на Урале. Но наверняка мигрировал ещё ребёнком.

— Местеры, местра, прошу пройти со мной, — он явно произносил эти слова не первый раз. Даже не впервые за сегодняшний день. — Сведения о вас получены. Вы подтвердите свою личность, и вам выдадут направление на место…

Мы стояли тесной группой, с чемоданами и сумками. Малыш оглядывался, напряжённо вслушиваясь. Он почуял своих.

Мне стало страшно.

Сколько времени я не видела ни одного экстрим-оператора, кроме того, что в зеркале… Я не знаю, семитерранки они или нет. Это неважно. Академия Джеймсона на свете одна. Все операторы вышли из её стен.

«Когти, зубы, хвост». «Он — необыкновенный, он самый! лучший! в мире крокодил…»

Малыш уже с кем-то здоровался по-своему, не рассматривая полдюжины переборок как преграду. У них, нукт, с этим просто. Наивное создание хвасталось тем, что у меня совершенно белая голова, ни у кого такой нет; прочие наивные создания, судя по ответам Малыша, возмущённо перечисляли достоинства собственных подружек. И наверняка часть диалога доставалась самим хозяйкам, которых мне ещё предстояло увидеть…

Мне предстоит участвовать в бою. Рядом с ними.

Малыш, я тебя пну сейчас!

— Пожалуйста, не волнуйтесь, — усталым голосом говорил офицер, повторяя заклинание, которое, должно быть, читал всем новоприбывшим. — Наши сканеры ещё не берут объект. По данным разведчиков, объект войдёт в область Терр через двадцать часов. До непосредственной встречи более пяти суток.

Да. Об этом спрашивают все.

Увидев Малыша, Морган почему-то решил, что его мать — Шайя. А может, просто пошутил, заявив: «Я был близко знаком с твоей мамой, крошка!»

Аджи бы зарычал. Зубы показал. Аджи вообще любил, чтобы от меня держались подальше. Ему слишком часто приходилось меня защищать. У Малыша опыта куда меньше. И характер совсем другой.

То ли у Моргана своё собственное чутьё, то ли отчаянная голова Морган.

Когда я улыбнулась, он смотрел на меня.

Я подумала, что если он останется жив, то сертификат ему заменят. Или не заменят. Мне кидали надежду, как кость собаке; я сама понимала, что врут, но брала, как собака же…

— Ладно, — сказал Морган. — Пойду, что ли, сдамся врачам. А там…

Что — «там», освещено не было, потому что великолепный местер Стюарт развернулся, закинул на плечо сумку в полсебя размером, и с неожиданной уверенностью зашагал к лифту, бросив через плечо: «ещё увидимся».

Спина у него была широченная. И загривок — тяжёлый, бычий.

Я вдруг подумала, что у ррит такие вот загривки. Но шея длиннее, чем у людей, и оттого они не выглядят грузными. Они вообще очень лёгкие при своих размерах, ррит. Двигаются быстро, — так, что человек порой не успевает отследить начальную точку. Конечную не успевает определить уже по другой причине…

Морган. Ты смелый. И умный. И это очень на тебя не похоже, — заявить, что не хочешь проливать красную кровь и едва ли не тут же наняться стрелять в солдат… Хотя случается всякое. По двадцатисемилетней мне вряд ли можно было сказать, что меня вскоре казнят за тройное убийство.

Некоторое время спустя мы с Малышом отправились к тому же лифту — на жилую палубу.

И ничего страшного. Со мной перездоровались и перезнакомились, мы вместе посмеялись над моим хвастливым нуктой, девчонки порадовались за нас, что мы не оказались на борту погибшего каравана. От двадцати до пятидесяти лет, все они называли себя «девчонками»…

Я же помню. Так было всегда, это традиция, в которой я ещё наставляла маленькую Эльсу. Странно это, возвращаться в прошлое, — самой изменившейся, почти чужой. И радость тяжела, потому что любая из тех, чьё имя я ещё не успела запомнить, может исчезнуть скоро…

Я тоже могу.

Мы все.

Вместе с этим исполинским кораблём, самым мощным в Галактике, вместе с объединённым флотом человечества, вместе с самим человечеством…

Так.

Хватит.

Малыша у меня отобрали и впихнули в вольер за переборкой. Прежде я с такими порядками не сталкивалась, и очень удивилась. Это психологи намутили, оказалось, в заботах о нашей человеческой и женской натуре. Чтобы хвостатое биологическое оружие не превращалось в сексуальный фетиш, что ли? Я вспомнила местера Хейнрри с его тестами и беседами, и почти разозлилась.

«Да брось! — сказали мне. — Они же как дети, пускай там пообщаются между собой».

И то правда.

А вообще никогда бы не сказала, что нахожусь на военном корабле. Словно на дорогом заатмосферном лайнере, здесь не экономили пространства. Волейбол? Бассейн? Пожалуйста. Уютные спальни на шестерых, душевые, общий холл с коврами и диванами, киноэкраны, информационные базы, доступ ко всем последним новостям — хотя, строго говоря, отсюда и исходили все последние новости…

И гитара осторожно прислонена к стене в углу.

И ещё — телещиты, имитирующие окна. Такие же, как на пассажирских кораблях. Продолговатые большие иллюминаторы, в которые глядит бесконечное звёздное небо. Оно над головой, под ногами, везде. Полная иллюзия глубины: можно очень долго смотреть и думать о чём-нибудь.

Маленькие дети, впервые попавшие на корабль, верят, что это настоящие иллюминаторы. Я видела как-то — смуглая кроха с косичками трогала стекло ладошкой, тут же отдёргивала и робко трогала снова, неотрывно глядя на огни звёзд. В другой руке у неё была зажата кукла из серии «инопланетные подружки Барби», девочка-анкайи с настоящими пушистыми ресницами…

Повинуясь неожиданному желанию, я тоже прикоснулась к поверхности щита. Даже на ощупь «окно» было прохладнее стен, — таковы установки модели, обычной бытовой модели, какую можно поставить и в дом. И представлять, что там, за чуть-чуть прохладным стеклом, абсолютный ноль и чуждая человеку бездна…

Здесь, на борту военного корабля, представлялось ещё, как от бездн идёт враг. Идёт не захватывать и покорять — уничтожать, мстить, и месть его справедлива.

Интересно, если б я это сказала вслух, что бы со мной сделали?

• Предыдущая
• 61/79
• Следующая