Легионы идут за Дунай - Бакиев Амур - Страница 81
- Предыдущая
- 81/115
- Следующая
Проводник с напарником подняли переметные сумы и направились к обрыву.
– Да! – донесся голос капитана. – Пароль в случае чего у нас новый. Вместо «Скумбрия хороша свежекопченая» скажут: «Морская вода и та лучше, чем твое прокисшее вино, Дамосикл!»
– Этак, Белял, ты распугаешь всех моих клиентов, – рассмеялся хозяин харчевни.
Чубатые пираты, бряцая оружием, расселись по своим местам и столкнули лодку на воду. Мамутцис еще не успел перекинуть ногу через борт, как миапарона громко хлопнула распущенным парусом. Не теряя ни грана задувшего с земли ветра, кормчий пиратов повел корабль в открытое море, подальше от опасного берега.
...Дамосикл, завидев в предрассветном сумраке известняковую ограду городского кладбища, сбавил темп ходьбы. Товарищ его, тяжело дыша, отер пот со лба.
– Уф... Не знаю, чего сюда напихали сорвиголовы, но у меня плечо занемело под тяжестью проклятого мешка.
– Потерпи, Агафон. Сразу за некрополем – старый платан, а там до корчмы рукой подать.
Дамосикл шел, опустив голову, и потому не понял ничего. Едва он поравнялся с толстенным стволом дерева, страшный удар в лоб опрокинул его на спину. Падая, грек услышал еще один глухой удар и стон. Очнулся от бесцеремонных хлопков грубых мозолистых ладоней по лицу. Корчмарь приподнял веки. Над ним высились темные фигуры в щетинистых шлемах с закрывающими пол-лица нащечниками и длинными назатыльниками. «Римляне...» Холодный шар медной булавы уперся в грудь.
– Квинтилиан, он очнулся! – раздался звонкий молодой тембр на латыни.
– Прекрасно! Гней! Окати грекоса водой! А тот, второй, сдох! Юлиан перестарался, стукнул скота сильнее, чем требовалось.
– Кто же знал, что он такой нежный, – виновато прохрипело за спинами стоявших.
Над Дамосиклом склонилось чисто выбритое, с резкими чертами лицо римлянина. Центурион сдавил пятерней нос лежавшего и процедил на греческом:
– Изображать обморок будешь в каменоломне, воровская падаль. Кто были те, кого ты отправил на миапароне латрункулов?
...Беляла не покидало нехорошее предчувствие. Трудно сказать, когда оно закралось в душу. Наверное, еще во время швартовки на пустынном берегу. Зих отдавал себе отчет, какого человека привезет на восточный берег Понта. Понимал, что римляне сделают все возможное для перехвата судна. Оглядывая спящих на нижней палубе товарищей, атаман просил богиню вод даровать парусам сильный попутный ветер и спокойную волну. Астемир, ворочая тяжеленным кормовым веслом, вопросительно посмотрел на старшего.
– Думаешь, Белял, наши недруги не знают о том, что мы вышли из Одесса?
Белял утомленно опустился на сложенные абордажные сети. Старый товарищ высказал вслух его собственные мысли.
– На это трудно ответить, Астемир. Положимся на богов удачи!
Так прошло еще с полчаса. Белял не удивился, завидев носового наблюдателя, пробиравшегося к нему, держась за бортовой леер.
– Прямо впереди двенадцать кораблей! Они очень плохо различимы. Голубой краской красят корпуса только римляне!
«Ну вот. Все встало на свои места», – подумал капитан. С этого мгновения сомнения покинули зиха. Кровь предков – отчаянных морских разбойников Меотиды и Синдики – забурлила в предвкушении предстоящей схватки.
– На каком расстоянии идут корабли?
– Примерно в большой палец друг от друга!
– Успеем уйти, если изменим курс и возьмем правее?
– Нет! – молодой зих отвечал, не задумываясь. – Смотри сам, Белял. Они уже хорошо видны. Крайние оторвались от остальных и заходят сбоку!
Окончательно рассвело. Даже с кормы, где стояли капитан, рулевой и наблюдатель, был хорошо виден строй бравых либурнов, несущихся вперед под взмахи длинных трехрядных весел. Сомнений никаких не оставалось. Шли римляне. Натянутые для броска ложки башенных баллист, императорские орлы на мачтовых штандартах говорили сами за себя.
Пираты давно проснулись и ожидали решения главаря. Мамутцис и Муказен находились в единственном помещении под кормовым настилом и не имели ни малейшего представления о происходящем. Капитан миапароны обратился к команде:
– Адыги! Мне нечего скрывать от вас. Нас окружают. Если бы мы и захотели спастись ценой предательства, то не смогли бы этого сделать. Нас ждут две смерти. Старик, которого везем, нужен римлянам живым или мертвым. Мы для них просто разбойники. За нами охотятся и как за пиратами, и как за пособниками дакимского царя. Я жду вашего решения. Кто хочет выдать гостя и попытаться умолить «сторожевых псов»? Кто хочет сложить оружие и сдаться на милость римлян?
– Ты долго говорил, Белял! – выступил вперед седой зих в кольчужной рубахе до колен, – но шутки хороши в свое время. Командуй!
Лицо атамана просветлело. Сакральным движением он закрутил чуб, вверяя себя богам войны. Команда повторила жест предводителя. Адыги приготовились к смерти.
– Достать горшки с горючим маслом! Заложите угли в горшки! Нетахоко! Сажай своих на весла! Астемир! Натяни сети! Инал, откройте бочки с песком!
Поднялась предбоевая суматоха. Зихи надевали кожаные и металлические доспехи, натягивали луки, высыпали из колчанов стрелы подле себя. Уложили сосуды с горючим маслом и горшки с тлеющими углями при них.
Белял подозвал Астемира.
– Попробуем обмануть их. Как станут зажимать, начинай свертывать парус. Ветер пока наш. Нетахоко тихо поведет на веслах. Если ничего не заподозрят и нос нашей посудины поравняется с римскими кормами, распускай парус – будем отрываться. Может, и сумеем провести. Да поможет нам Тха и Пскоашь!
Помощник кивнул и, поставив на парусные концы двух опытных пиратов, объяснил замысел Нетахоко. Могучий зих понимающе кивнул. Римские корабли приблизились. Угрожающе покачивались на волнах снабженные бронзовыми лбами бревна носовых таранов. За окованными медью щитами навесных башен показались два гребня шлемов. Мелькнул жестяной рупор:
– Эй! На миапароне! Латрункулы! С вами говорит капитан эскадры Луций Бебий Вер! Именем принцепса римского народа Нервы Траяна Августа приказываю вам сдаться! Иначе пойдете на дно! Оказавших сопротивление ждет кол!!!
Тотчас же шепелявый голос принялся переводить сказанное по-латыни предупреждение на язык адыге.
– Гермоген! Свинячий выпороток! Вот кто предал нас! – взревел от злобы и ярости Белял. – И мы поверили брехливой собаке, что он летом смог ускользнуть от либурнов. Они догнали его и даровали ему жалкую жизнь в обмен на предательство!
За щитами на перилах курились легкие дымки. Римские катапульты и баллисты в любой момент готовы были извергнуть на пиратский корабль ливень огня. Расстояние сокращалось. Капитан кивнул Астемиру. Подручные потянули шкоты. Парус сморщился и пополз вверх к брусу. Молодцы Нетахоко опустили весла. Миапарона, крадучись, как будто испуганным ходом, пошла в проход между флагманом и левым от него судном.
На палубе появился Мамутцис. Муказен следом за старейшиной непонимающе таращил глаза. Даки сжали рукояти мечей. Белял повернулся к пассажирам.
– Как видишь, нас здесь ждали, Мамутцис! Что бы ни случилось – ты такой же адыге, как и мы!
– Ты намерен сдаться?! – вскричал костобок.
– Я – адыге!!! – рявкнул Белял.
– Я приму участие в битве, – сурово молвил Мамутцис. Он вернулся в каюту. Достал из сум серебряную цисту, извлек из нее письмо к парфянскому царю, снял с пальца перстень с печатью Децебала и спрятал все у себя на груди. Затем вдвоем с Муказеном даки вынесли наверх мешки и сбросили в море: подарки дакийского царя владыке Парфии отправились на дно.
Бебий Вер был опытный триерарх римского флота. Он не верил в искренность намерений варваров. К тому же Гермоген уверил капитана эскадры, что с Белялом-зихом надо держать ухо востро. Едва миапарона вошла в пространство между двумя либурнами, как с их бортов полетели кошки, цепляя снасти и стопоря ход корабля. Покрытые цветной татуировкой, загорелые солдаты экипажей, держа копья наизготовку, столпились у бортов. «Вороны» с железными клювами звенели смазанными петлями креплений.
- Предыдущая
- 81/115
- Следующая
