Божьи воины - Сапковский Анджей - Страница 56
- Предыдущая
- 56/136
- Следующая
– Обещал, обещал. Я хочу сейчас, сразу. Ну же. Мне скучно!
– Ад и дьявол! Ну хорошо, хорошо. Одного получишь. Выбирай. Господин Оттон, одного из них я беру, заплачу сколько назначите. Потом рассчитаемся. Я обещал девчонке подарить, а видите сами, как она капризничает. Так пусть выбирает, что хочет…
Де Бергов оторвал взгляд от бедра девушки, поняв наконец, в чем дело.
– Денег не надо, – поклонился он. – Пусть будет от меня подарок. В честь красоты и обаяния. Извольте выбрать, милостивая панна.
Дуца фон Пак наклонилась в седле и улыбнулась. С истинно убийственным обаянием. Потом продефилировала перед онемевшими рыцарями. Подъехала к пленникам.
– Этот!
«Она выполнила обет, – подумал Рейневан, глядя как слуги вытаскивают из шеренги подмастерье из Яромира, – Она поклялась совершить доброе дело, пообещала кого-нибудь освободить. Столяру повезло. Истинное чудо… А ведь через него можно было дать знать Шарлею. Жаль…»
– Убегай, – прошипела девушка, наклоняясь с седла и показывая на ворота. – Беги!
– Нет! – крикнул Рейневан, вдруг поняв. – Не бе…
Один из мартагузов ударил его с размаха. Подмастерье побежал.
Бежал он быстро. Но далеко не убежал. Дуца фон Пак послала кобылу в галоп, выхватила копье у одного из конных кнехтов, догнала его почти у самых ворот, метнула на полном скаку. Копье угодило в середину спины, между лопатками, острие вышло под грудиной в фонтане крови. Подмастерье упал, дернул ногами, скорчился, застыл. Девушка равнодушно развернула лошадь, проехала через двор. Подковы ритмично цокали по каменным плитам.
– Она всегда так? – холодно полюбопытствовал Ульрик Биберштайн.
– Врожденное? – отнюдь не теплее спросил Лотар Герсдорф. – Или приобретенное?
– Послать бы в лес на кабанов, – откашлялся Янко Шафф. – Тогда что ни убьет, все мясо…
– Ей, – насупился Кёкериц, – кабаны давно наскучили. Теперешняя молодежь… Но ничего не поделаешь, родственница…
Дуца фон Пак подъехала ближе. Настолько близко, что он увидел выражение ее глаз.
– Хочу еще одного, дядюшка, – сказала она, напирая промежностью на луку. – Еще одного.
Кёкериц насупился еще больше, но прежде чем успел что-либо сказать, его опередил Хартунг Клюкс. Хозяин замка Чоха словно зачарованный не отрывал глаз от Дуцы. Теперь он выступил вперед, снял шапку-колокол, низко поклонился.
– Позвольте, – проговорил он, – мне подарить благородной панне то, о чем она просит. Преклоняясь перед ее красотой. Господин Отто?
– Разумеется, разумеется, – махнул рукой де Бергов. – Соблаговолите выбрать. Рассчитаемся позже.
Стоящие за Рейневаном женщины начали плакать. А он знал. Еще до того, как его окутал пар из ноздрей лошади. Прежде, чем увидел над собой глаза. Цвета глубин горного озера. Прекрасные. Обаятельные. И совершенно нечеловеческие.
– Этот.
– Этот дорогой, – отважился сказать согнувшийся в поклоне Прыщавый. – Самый дорогой… То есть он гусит, потому и цена значительная…
– Не с тобой, хмырь, – стиснул зубы Клюкс, – я буду торговаться, не ты будешь цену назначать. А я ради этой панны заплачу любую. Берите его!
Кнехты выволокли Рейневана, вытолкнули прямо перед грудью гнедой кобылы и богатым, шитым золотом нагрудником.
– Беги!
– Нет.
– Строптивый сыскался? – Дуца фон Пак наклонилась с седла, прошила его взглядом. – Не побежишь? Тогда стой. Думаешь, мне не все едино? Наеду и ткну. Но поспорю: ты не устоишь, начнешь удирать, подпрыгивать, А тогда заплатишь мне за несговорчивость. Заколю как свинью.
– Сорок коп грошей? – неожиданно рявкнул де Бергов. – Сорок коп? Да ты что, чокнулся, Гурковец? Не иначе как вши у тебя весь ум из дурной башки высосали. Ты не иначе как сдурел или меня идиотом считаешь? Если первое, то прикажу отхлестать, если второе – как пса повешу!
– Важный гусит… – застонал Прыщавый. – Потому и цена… Но могу поторговаться…
– Я дам, – неожиданно проговорил Янко Шафф, – за него сорок коп без торговли. Но не в качестве какого-то подарка. Перед красотой панны Пак голову склоняю, но пусть она зарежет кого-нибудь другого, А этого я хочу получить живым и здоровым.
– Из чего следует, – подбоченился Кёкериц, – что ты, господин Шафф, знаешь, кто он таков. И чего стоит. И знанием этим не поделишься ли? А?
– Незачем, – бросил Лотар Герсдорф. – Потому что я тоже знаю, кто это. Я его узнал. Это силезец Рейнмар фон Беляу. Вроде бы чаровник. Алхимик. К тому же еретик и гуситский шпион. В Зембицах пытался покуситься на жизнь князя Яна, я был при этом. Похоже, его для этого гуситы наняли, но я скорее прислушаюсь к тем, кто говорит, что из-
за сумасшедшей ревности, что дело было в женщине. Так оно, нет ли, черт знает, но факт, что этого Беляву разыскивают по всей Силезии. И вероятно, обещали заплатить за пойманного, ежели пан Янко готов запросто без торговли уплатить сорок коп. Но ничего не получится, ничего. Гуситский шпик шикарно украсит эшафот на будзишенском рынке, роскошная будет казнь. Людишки издалека сойдутся, чтобы поглазеть. Я перекрываю твою цену, Шафф. Будзишин, господа, дает пятьдесят!
– Что творится, – медленно и отчетливо проговорил де Бергов, – в моем замке чаровник, гуситский шпик и наемный убийца? Кто его сюда подослал?
– Я раньше, – Хартунг Клюкс словно его не слышал, – подарил вашего силезца панне Дуце. И заплачу…
– Сомневаюсь, – прервал Герсдорф. – У тебя нет таких денег.
– Здесь речь о моей чести и рыцарском слове, – рыкнул Клюкс. – Я готов за это отдать кровь и жизнь, а что говорить о пятидесяти гривнах! Впрочем, столько-то я найду запросто!
– А сто найдешь? – спросил молчавший некоторое время Ульрик фон Биберштайн. – Потому что я перебиваю, даю за него сто коп грошей. И нечего тут со своим гонором лезть. Объяснений не просите. Но если это действительно Рейнмар Белява, то он должен быть моим. Даю за него сто коп. Господин Отто де Бергов? Что скажете?
Де Бергов долго глядел на него. Потом обвел взглядом всех.
– Скажу, – вскинул он голову, – что ничего из этого не получится. Торговлю ликвидирую. Беляву из торга убираю.
– Это почему же?
– А потому, – Отто де Бергов не опустил головы, – что мне так нравится.
– Ну что ж. – Биберштайн в ярости засопел, сплюнул. – Ваш замок, ваша воля, ваше право. Только если вы так, то мне как-то расхотелось у вас гостить. Покончим с делами и кому в путь…
– Верно, – кивнул головой Лотар Герсдорф.
– Факт, – поддержал Янко Шафф. – И я тороплюсь как бы. Закончим торговлю и попрощаемся.
– В таком случае, чтоб вы меня все-таки лихом не поминали, – заявил де Бергов, явно сдерживаясь, – будет скидка. Специальная цена, как для брата. Как в Кутной Горе восемь лет тому назад. Копа грошей со лба. Баб и подростков добавляю даром.
– И не надо взаимно перебивать друг друга, – предложил Герсдорф, – а поделимся. Будзишин, Згожелец, Любий, Фридланд, Еленья Гура. Сначала поровну поделим баб и сопляков, а остальных…
– Остальные поровну не делятся, – сказал де Бергов, жестом призывая своих вооруженных. – Будет справедливо, черт побери, никто ущерба не пронесет. Эй, взять их! Этих четверых! Взять и связать!
Прежде чем мартагузы Прыщавого поняли, что происходит и в чем дело, они уже были связаны. Только когда их втолкнули между их же невольниками, они начали вырываться, орать и сыпать проклятиями, но их мгновенно и безжалостно успокоили ударами плеток, бичей и древками копий.
– Пан… – застонал Прыщавый, которого никто не коснулся. – Ну, как же так… Как же… Это ж мои люди.
– Может, хочешь к ним присоединиться? Есть у тебя такое желание?
– Нет, нет, чего бы ради. – Рот Прыщавого раззявился в широкой и заискивающей гримасе. – Никак нет! Что они мне, родные или как? Найду новых.
– Факт, всегда можно найти желающих. Так что иди. Да, чуть было не забыл…
– А-а-а?
Отто де Бергов ответил улыбкой, после чего кивнул Дуце фон Пак, державшей копье поперек седла. Дуца сверкнула зубками, ее зелено-голубые глазенки загорелись.
- Предыдущая
- 56/136
- Следующая
