Стожары - Мусатов Алексей Иванович - Страница 21

• Предыдущая
• 21/46
• Следующая

— И велика клетка?

— Не очень. Пять шагов в ширину, восемь — в длину.

— Ох и площадь! — фыркнул Санька. — Я думал, хоть сотку засеяли…

— На сотку зерна не хватило. А зато какая пшеница растет! — зажмурилась Маша. — Дедушка говорит, это редкий сорт, ему цены нет. В поле хлеба только в трубку пошли, а у нас уже заколосились. Очень он боится за них, дедушка. По ночам не спит, караулит.

Насчет «цены ей нет» Санька заметил, что такой пшеницы, какая была у отца, теперь еще сто лет не вырастить.

— А может, наша еще лучше будет? — заспорила Маша.

— Лучше?

— Ну, скажем, не хуже… или такая же… — стояла на своем Маша.

Санька снисходительно усмехнулся, но любопытство уже брало верх.

— Ладно, веди. Посмотрим вашу хваленую пшеницу, — согласился он, покончив с обедом.

— Не по форме одет, товарищ капитан, — сказала Маша, заметив, что Санька собрался идти без пилотки. — Ребята сказывают, ты даже спать без нее не ложишься.

Санька пошарил по лавке, заглянул под кровать — пилотки нигде не было.

— Сойдет и так, — махнул он рукой.

Маша с Санькой прошли позади усадеб и остановились около «хозяйства Векшина». Девочка оглянулась по сторонам и потянула Саньку к изгороди. Перед ним плотной стеной высилась темно-зеленая крапива. Маша натянула рукава кофты и раздвинула крапиву. Потом, нажав плечом, приоткрыла искусно замаскированную калитку. И в ту же минуту в глубине участка что-то зазвенело, забренчало.

— Это у нас сигнализация такая, — шепнула Маша. — Первая линия… а дальше вторая и третья…

— Какая сигнализация? Кто придумал? — Саньке уже не терпелось поскорее заглянуть в глубь участка.

Неожиданно в кустах что-то зашуршало. Маша схватила Саньку за руку и заставила присесть у изгороди в заросли лопухов и крапивы. Из-за кустов вынырнул Алеша Семушкин в широкой соломенной шляпе.

— А я думала — дедушка Векшин… Ой, не любит, когда чужие здесь! — шепнула Маша и, приподнявшись из лопухов, вместе с Санькой пошла навстречу Семушкину. — Алеша, ты дежурный сегодня?

— Ну, я! — Семушкин загородил тропинку и посмотрел на Саньку так, словно видел его впервые.

— Чего уставился? — удивился Санька. — Не узнаешь?

— Узнаю. Ты же у нас знаменитый.

— Вот и пропусти, коль знаменитый.

— После дождичка в четверг, на ту осень, годов через восемь… — затараторил Семушкин, и острый кончик носа его смешно зашевелился.

— Подумаешь, объект военного значения! — Санька заложил руки за спину и двинулся на узкоплечего Алешу.

Но тот не моргнул и глазом. Вложил в рот два пальца и протяжно свистнул.

Из-за кустов показались Степа и Федя Черкашин.

— Ребята, ну какие вы, право… — бросилась к ним Маша. — Примем к себе Саньку, покажем ему наши посевы… — и осеклась: Федя посмотрел на нее так, словно Маша в чем провинилась.

Потом он неторопливо подошел к Саньке:

— А где пилотка твоя?

— Да, где она? — спросил Степа.

Санька с удивлением посмотрел на ребят и провел ладонью по непокрытой голове:

— А вам какая забота?

— Да так… интересуемся… — фыркнул Семушкин. — Может, потерял где… А пока от ворот поворот. Когда нужно будет, мы тебя покличем, нарочного пошлем. Пожалуйте, милости просим. А пока живем, по тебе не скучаем.

— Да, не скучаем, — подтвердил Степа и выразительно показал глазами на калитку в изгороди.

Саньке стало жарко. Ну нет, он не из таких, чтобы уйти несолоно хлебавши! Однажды в Локтеве его не пропускали через улицу пять мальчишек. Но он прошел. Не тряхнуть ли стариной? К тому же положение сейчас куда более выгодное. Сухопарый Федя не в счет, Семушкин храбр до первого удара, и единственно с кем серьезно придется схватиться — это Степа Так-на-Так. Ну, была не была…

Санька выставил левое плечо, сделал первый шаг… Но все дело испортила Маша. Она, как клин, втиснулась между мальчишками и закричала на весь участок:

— Что вы, чумные! Совсем рехнулись. Я вот сигнал подам, дедушку позову… — Она растолкала мальчишек и взяла Саньку за руку: — Не слушай их! Пойдем покажу, что обещала.

— Не надо мне ничего показывать! — Санька резко вырвал руку и бросился к изгороди. — И так знаю, в какие вы игры играете… Собрались детки-малютки. Нет чтобы колхозу делом помочь… — Он с силой толкнул калитку ногой. Калитка не подалась. Санька ударил сильнее.

— Уметь надо, — подбежал Семушкин и, поколдовав над калиткой, широко распахнул ее. — Так, пожалуй, лучше будет. Скатертью дорожка. Не споткнись, Саня, забирай левее, береги жизнь молодую. — И вдруг, присев у изгороди, зашелся смехом. — Так и есть, ссыпался… Ой, мамочки, ой, помру! В яму ссыпался, прямо в крапиву…

Из-за кустов показалась Лена:

— Над кем это вы?

Маша вспыхнула и бросилась Лене навстречу.

— Как им не стыдно! — показала она на Федю, Степу и Алешу. — Я Саньку позвала, а они выгнали, смеются… Еще бы чуток — и разодрались не знаю как… Вы кто — пионеры или нет? — напустилась она на мальчишек. — Разве так можно?

— А так можно? — серьезно посмотрел на нее Федя и кивнул Степе.

Тот порылся в карманах штанов, про которые ребята говорили, что это не карманы, а ремонтная мастерская, потому что в них всегда можно было найти и дюжину гвоздей, и моток проволоки, и добрый конец веревки. Сейчас Степа извлек из недр кармана зеленую суконную пилотку с красной эмалевой звездочкой и протянул Маше.

— Узнаешь чья? — спросил Федя.

— Узнаю. Санькина.

— А где нашли — знаешь?

— Где?

— У грядки с твоей клубникой «виктория»! — вдруг плачущим голосом закричал Семушкин. — Вот где!

— Ой! — вскрикнула девочка. — И что ж вы молчите?

Она пробежала через весь участок и остановилась около грядки с клубникой.

Клубника была «сверхплановая и внеопытная», и Маша с Зиной посадили ее затем, чтобы летом было чем полакомиться.

На грядке виднелись следы босых ног, кое-где кустики были втоптаны в землю и начинавшие розоветь ягоды раздавлены.

— Перепугали вы меня! — облегченно вздохнула Маша, посмотрев на ребят, которые подошли вместе с Леной. — Я думала, и впрямь все оборвали.

— Дедушке спасибо скажи. Это он Саньке помешал. — И Семушкин рассказал, как дед Захар сегодня утром чуть не захватил на участке Саньку Коншакова и Петьку Девяткина.

— Идет… дедушка идет! — шепнул Степа. — Ох, и будет нам сейчас!

К шалашу, тяжело опираясь на палку, подошел дед Захар, опустился на скамеечку, потер колени.

— Нездоровится, Захар Митрич? — спросила его Лена. — Вы бы полежали.

— Полежишь тут с такими сторожами! — Старик недовольно кивнул на ребят.

— Я ж, дедушка, самую малость на дежурство опоздал, — виновато признался Семушкин.

— А через эту малость у нас овес «золотой дождь» на клетке помяли, ягоды чуть не оборвали. Ну, да не о тебе речь… — Захар махнул рукой и обратился к Лене: — И что за мальчишки у нас в Стожарах! Как лето — так начинается. Дай какому стручку лучших ягод, яблоко медовое — не по вкусу, а самочинно нарвет кислых да жестких — ест и похваливает. Уму непостижимо! И чему их в школе только учат! — Старик помолчал, почесал бороду. — Попадись мне этот Коншаков, я ему напихаю в штаны крапивы. Попляшет он у меня, жук клубничный!

— Вот здорово! — фыркнул Семушкин и шепнул Маше: — Так и запиши в дневнике: «На участке появился первый сельскохозяйственный вредитель: Санька — клубничный жук».

— Не буду я ничего записывать! — отвернулась Маша.

— Совсем без отца испортился парень. — Захар строго оглядел ребят: — Вы с ним дружбу лучше не водите, хорошего не наберетесь.

— Дедушка, — тихо сказала Маша, — Санька за чужими ягодами не полезет. Он не такой…

— А это что? — Захар взял у Степы Санькину пилотку и сунул ее Маше. — Ветром задуло? Сорока на хвосте принесла?

Маша долго рассматривала знакомую пилотку с красной звездочкой.

• Предыдущая
• 21/46
• Следующая