Зеленая миля - Кинг Стивен - Страница 61

• Предыдущая
• 61/83
• Следующая

— Я вижу ее, Джон. — Я подергал его за рукав. — Но ты должен сесть, хорошо?

Он сел, привалившись спиной к кабине, так и не оторвав глаз от ночного неба. Лицо его сияло неподдельным счастьем. Зеленая миля удалялась от нас с каждым поворотом лысых шин «фармолла», и на какое-то время прекратился ранее казавшийся беспрерывным поток слез, текущих из глаз Джона Коффи.

Двадцать пять миль отделяли нас от дома Хола Mypca в Чимни-Ридж, и старому грузовичку Гарри Тервиллигера потребовался час, чтобы преодолеть их. Странная это была поездка. Вроде бы я помню все до мельчайших подробностей, каждый поворот, бугор, рытвину, испуг (такое случилось дважды, когда по встречной полосе проезжали грузовики), а вот что я чувствовал, сидя рядом с Джоном (мы оба, словно индейцы, завернулись в старые одеяла, брошенные в кузов предусмотрительным Гарри), описать не могу.

Пожалуй, преобладало ощущение потерянности, глубокая острая боль, пронзающая ребенка, внезапно осознавшего, что он заблудился, знакомых ориентиров нет и пути домой не найти. Грузовик мчал меня в ночь вместе с заключенным, не просто заключенным, но приговоренным судом к смертной казни за убийство двух маленьких девочек. Если бы нас поймали, мою уверенность в том, что он невиновен, никто бы не стал брать в расчет. Мы все отправились бы в тюрьму. Скорее всего и Дин Стэнтон составил бы нам компанию. Я бросил псу под хвост жизнь и карьеру только потому, что одна экзекуция прошла не так, как должно, а я поверил, будто этот гигантский увалень, сидевший рядом со мной, мог спасти женщину, в мозгу которой росла неоперабельная опухоль. Однако, наблюдая за Джоном, не отрывающим взгляда от звезд, я, к своему ужасу, понял, что уже в это не верю, если вообще-то верил. Урологическая инфекция забылась, как забывается все неприятное и болезненное, оставшееся в прошлом (если бы женщина действительно могла помнить, с какими болями доставался ей первый ребенок, как-то сказала мне мать, она никогда не стала бы рожать второго). Что же касается Мистера Джинглеса, вполне возможно, Перси не так уж сильно покалечил его. Или Джон, пользуясь гипнотической силой своего взгляда (а в его способности гипнотизировать сомнений как раз не было), каким-то образом убедил нас, будто мы видим то, чего на самом деле нет. К тому же мы как-то упустили из виду возможную реакцию Хола Мурса. В то утро, неожиданно ворвавшись в его кабинет, я увидел плачущего, сломленного старика. Но настоящий начальник тюрьмы, думал я, совсем другой человек. Тот, что сломал руку заключенному, бросившемуся на него, а потом с циничной откровенностью указал мне на то, что мозги Делакруа все равно поджарят, вне зависимости от того, кто будет проводить экзекуцию. Как я только мог подумать, что Хол Мурс покорно отойдет в сторону и позволит нам ввести осужденного детоубийцу в свой дом? Позволит ему прикоснуться к своей жене?

Мои сомнения росли как снежный ком. Я просто не мог понять, почему я все это затеял, зачем убедил остальных отправиться вместе со мной в это безумное ночное путешествие. Я уже не верил, что у нас есть хоть малейший шанс выйти сухими из воды. Однако я даже не попытался что-либо изменить, хотя и мог, ведь мы контролировали ситуацию, пока не остановились у дома Мурсов. Но что-то (я думаю, волны восторга, накатывающие от гиганта, сидящего рядом) помешало мне забарабанить кулаками по крыше кабины и приказать Гарри развернуть грузовик и гнать обратно к тюрьме.

В таком вот я пребывал настроении, когда мы свернули на дорогу номер пять, а с нее — на Чимни Ридж-роуд. Еще через пятнадцать минут я увидел очертания знакомой крыши и понял, что мы прибыли.

Гарри переключился со второй передачи на первую (вроде бы за всю дорогу он только раз переключался на третью). Двигатель взревел, грузовичок затрясся, словно и он боялся того, что ждало нас впереди.

Гарри повернул на усыпанную гравием подъездную дорожку Мурсов и остановил грузовичок рядом с черным «бьюиком» начальника тюрьмы. Уже взошла луна, и в ее свете я увидел, что всегда ухоженная лужайка заросла сорняками, ее засыпало листьями. Обычно листья убирала Мелли, но в ту осень она не могла взять в руки грабли, а следующей осени ей, похоже, увидеть было не суждено. Такова правда жизни, думал я и никак не мог взять в толк, с чего мне взбрело в голову, будто этот мокроглазый идиот может что-то изменить.

Может, еще не поздно спастись, решил я и приподнялся, одеяло сползло с моих плеч. Сейчас я наклонюсь, постучу по стеклу кабины, скажу Гарри, что надо убираться отсюда…

Джон Коффи громадной рукой схватил меня за плечо, и я тут же шмякнулся на задницу.

— Смотрите, босс. — Он указал на дом. — Кто-то не спит.

Я проследил за его пальцем, и у меня упало сердце. В одном из окон первого этажа горел свет. Скорее всего в комнате, в которой Мелинда теперь проводила дни и ночи. Она уже не могла подниматься по лестнице, точно так же как не могла сгребать листья, засыпавшие лужайку после недавней грозы.

Они, конечно, услышали шум подъехавшего грузовичка, этого древнего «фармолла» Гарри Тервиллигера, с ревущим двигателем и чихающим глушителем. Черт, в эти ночи Мурсы не могли крепко спать.

И точно, свет вспыхнул на кухне, потом в гостиной, в холле… Наконец зажглась лампочка на крыльце. Я наблюдал за этими приближающимися огнями, как человек, стоящий у бетонной стены и выкуривающий последнюю сигарету в ожидании, когда взвод поднимет ружья и послышится команда «пли!». А потом двигатель «фармолла» смолк, скрипнули дверцы и захрустел гравий под ногами выпрыгнувших из кабины Гарри и Зверюги.

Джон встал, потянув меня за собой. В лунном свете его лицо горело нетерпением. Почему нет, помнится, подумал я тогда. С чего бы ему не рваться в этот дом? Он же идиот.

Зверюга и Гарри стояли плечом к плечу, словно дети, застигнутые грозой, в двух шагах от задних колес грузовичка. По их лицам я видел, что они испуганы не меньше моего. Настроение мое от этого не улучшилось.

Джон спустился на землю. Не прыгнул вниз, а просто сошел с кузова, как со ступеньки. Я последовал за ним на негнущихся ногах и растянулся бы на гравии, если бы он не ухватил меня за руку.

— Мы облажались, — просипел Зверюга. Его глаза округлились от страха. — Святой Боже, Пол, о чем мы думали?

— Сейчас поздно говорить об этом. — Я подтолкнул Коффи, и он послушно встал рядом с Гарри. Я же подхватил Зверюгу под руку, и мы вдвоем пошли к крыльцу, освещенному горящей над дверью лампой. — Разговаривать с Холом буду я. Понял?

— Да, — отозвался Зверюга. — Сейчас это единственное, что я способен понять.

Я оглянулся.

— Гарри, оставайся с Джоном у грузовичка, пока я вас не позову. Не хочу, чтобы Мурс увидел вас до того, как я его подготовлю. — Только я знал, что подготовить начальника тюрьмы мне не удастся. Ни-ког-да!

Зверюга и я подошли к ведущим на крыльцо ступенькам, когда распахнулась входная дверь. На пороге возник Хол Мурс в пижамных штанах и полосатой футболке. Седые волосы торчали во все стороны. Он прекрасно знал, что, работая в тюрьме, нажил множество врагов, и вышел с револьвером в руке, тем самым, который обычно висел над каминной доской в гостиной. Модель эта называлась «нед бантлайн спешл», и стрелял из этого револьвера еще дедушка Хола. Но я увидел взведенный курок, и внутри у меня все похолодело.

— Кого это принесло сюда в половине третьего утра? — спросил Хол. Страха в его голосе не слышалось. На какое-то время пропала даже дрожь в руках. — Отвечайте, или… — ствол револьвера начал подниматься.

— Это мы, — отозвался Зверюга и поднял руки ладонями вверх, показывая, что он безоружен. Таким голосом он не говорил никогда. Словно дрожь из рук Мурса переночевала в горло Брута Хоуэлла. — Пол, я и… Это мы!

Зверюга поднялся на одну ступеньку, чтобы свет упал ему на лицо. Я присоединился к нему. Хол Мурс переводил взгляд с меня на Зверюгу, решимость в его глазах сменилась недоумением.

• Предыдущая
• 61/83
• Следующая