Отряд - Посняков Андрей - Страница 97

Погруженный в невеселые мысли, красильщик и не слыхал, что в дверь его хижины давно уже колотили.

- Эй, есть кто дома?

- Кто там? - вздрогнул Жан-Клод.

- Нам сказали, что здесь проживает некий Жан-Клод Колье, красильщик шерсти!

- Да, это я. - Жан-Клод распахнул дверь и, увидев перед собой явных шевалье, при шпагах и в шляпах с перьями, учтиво поклонился. - Что привело вас, господа, в мой скромный дом?

- Дела, уважаемый месье Колье, дела! А вы, небось, думали - зашли выпить с вами вина? А мы по делу…

- По делу?

- Хотим дать вам денег!

Красильщик где стоял, там и сел - так удивился!

- Да-да, денег. Но - не за красивые глаза, а за работу. За большую работу.

- Я готов!

- Обычно вы красите в какой цвет?

- Красный, желтый, коричневый… иногда - зеленый.

- О! - Гости разочарованно переглянулись. - Это нам совсем не подойдет. Нам нужен голубой. И - немного - серый.

- С голубым будет труднее… - задумчиво почесал бородку Жан-Клод. - Не знаю даже, что и сказать.

- Ну, тогда до свидания, месье Колье! Поищем других красильщиков.

- Постойте! Я… Я выполню ваш заказ, господа, чего бы мне это ни стоило!

- Золотые слова - приятно слышать. Наверное, вы хотели бы получить предоплату?

- О, да… Если можно.

- Можно, можно, месье Колье!

Буквально через неделю коммерческое предприятие г-на д’Эвре принесло первую прибыль. Пусть не очень большую - накладные расходы были весьма велики - но вполне приличную для тихого провинциального городка, каким являлся Кан. Получив дивиденды, компаньоны съехали с постоялого двора, сняв недорогие апартаменты на рю Сен-Пьер, совсем недалеко от мужского аббатства. С аббатством пока никак не получалось, хотя Жан-Поль и обещал свести Ивана с неким монахом, своим давним знакомым, однако, весь погруженный в дела, нормандец, казалось, совсем забыл про свое обещание. Пришлось за обедом напомнить.

- Монах? Ах, да. - Жан-Поль качнул головой. - Ну, конечно, помню. Завтра вот заберем окрашенную шерсть и вечером, клянусь святым Николаем, обязательно отыщем брата Жерома.

- Смотри, - поднялся из-за стола Иван. - Аббатство нам обязательно надо осмотреть, иначе хоть домой не возвращайся.

- Домой? - Нормандец моргнул. - Ты имеешь в виду - в Россию?

- Ну да, чего же еще? Не в Польшу же, в самом-то деле!

Жан-Поль хитро прищурился:

- А зачем вам домой? Чем тут плохо? Тем более - дело налаживается. Подкопить деньжат, завести семью - что еще надо?

- Нет, Жан-Поль, - как-то устало отозвался Иван. - Хоть у вас тут и хорошо, а дома - лучше. Верно, Митрий?

Отрок молча мотнул головой. Сегодня друзья обедали втроем - Прохор как с утра привез на лошади пряжу бригаде красильщиков, так с тех пор где-то запропастился. Да и вечерами частенько не казал носа, приходил за полночь и очень довольный, из чего Жан-Поль с Иваном немедленно сделали сам собой напрашивающийся вывод. Где, говорите, Прохор? Шерше ля фам!

Вечером, покончив со всеми делами, Жан-Поль наконец-то приступил к выполнению своего обещания. По его просьбе друзья оделись поскромнее и, прихватив специально купленные молитвенники, направились к воротам аббатства. Пока шли, стемнело, в узеньких городских улочках фиолетились сумерки, а вот небо по-прежнему, как и днем, сияло яркой лазурью. Правда, недолго: когда подходили к монастырю, на небосклоне уже вспыхнули первые звезды.

- Брата Жерома? - выслушав Жан-Поля, кивнул послушник в длинной коричневой рясе. - Сейчас доложу. Вы-то кто будете?

- Я - Жан-Поль д’Эвре, брат Жером знает, а со мной - паломники из Лангедока.

- Ого, Лангедок! Они, чай, не гугеноты?

- Что ты, что ты, брат! Добрые католики, да такие истовые - всю дорогу псалмы читали.

- Ладно, сейчас доложу отцу настоятелю, может, и выпустит к вам брата Жерома. Только, предупреждаю, ненадолго!

- Само собой. - Жан-Поль, а следом за ним и Иван с Митрием приложили руку к сердцу.

Небо между тем уже сделалось темно-синим, ночным, и узкий золотистый месяц закачался над шпилем собора, отражаясь в черных водах Орна. Легкий ветерок раскачивал ветви шиповника и акаций, пахло цветами и яблоками, а над стенами аббатства порхали какие-то птицы.

Ждать пришлось недолго, ворота монастыря открылись, пропуская к гостям невысокого крепенького монашка с круглой кудрявой физиономией записного пройдохи.

- А! Жан-Поль! - Увидав старого друга, монах распахнул объятия. - Ну, здравствуй, дружище! Небось, в своем Париже ты совсем позабыл старых приятелей?

- Да не позабыл! - Обняв, нормандец похлопал монашка по спине. - Видишь вот, вспомнил. Ну, как жизнь, Анри… тьфу-ты… брат Жером?

- Все в постах да в молитвах, благодаренье Иисусу. - Брат Жером состроил настолько постную рожу, что сам же и не выдержал - расхохотался, после чего, словно бы между прочим, поинтересовался, верны ли слухи о том, что Жан-Поль открыл свое дело.

- Открыл, открыл - ничего от тебя не скроешь, - пожал плечами Жан-Поль и наконец представил своих спутников, отрекомендовав их как компаньонов.

- Компаньоны, говоришь? - Монах потер руки. - Это хорошо, хорошо… Смею спросить - а прибыльное ли дело?

- Да пока - тьфу, тьфу, тьфу! - перекрестился д’Эвре и тут же прищурился. - А ты ведь не зря спрашиваешь, а, брат Жером? Признавайся - что-то задумал?

- Да так… - ухмыльнулся монах. - Не скрою, есть одна мыслишка. Если время есть, так пошли, обмозгуем?

- Где обмозгуем? - не понял Жан-Поль. - У тебя в обители?

- Да нет, не в обители. Есть тут поблизости один кабачок.

- Ну, ты даешь, монах! По кабакам шляешься!

- Вот только умоляю: не прикидывайся ханжой, Жан-Поль!

Кабачок, куда отправились ведомые монахом приятели, находился не так уж и далеко от монастыря, на набережной Орна, в тени высоких тополей и лип. Неприметное заведение сие совсем не бросалось в глаза, и, если бы не провожатый, путники вряд ли отыскали бы его среди мрачных темных домов.

Особым образом постучав - ого, сюда, оказывается, еще и не всех пускали! - монах обернулся и призывно махнул рукою. Сквозь приоткрывшуюся дверь упал в темноту узенький лучик света.

- Входите, - гостеприимно кивнул брат Жером. - Я сказал хозяину, что вы - верные люди и мои старинные друзья. Чужих сюда не пускают.

Спустившись по невысокой лестнице в уютный полуподвальчик, друзья с интересом осмотрелись. Исходя из всего, Иван, грешным делом, ожидал увидеть какой-нибудь непотребный вертеп с разудалыми посетителями и полуголыми веселыми девками, однако ничего подобного вовсе не наблюдалось. Наоборот, все вокруг было чинно, пристойно. Сводчатый потолок, обитые синим бархатом стены, серебряные подсвечники с ярко горящими восковыми свечами, позолоченное распятие в углу. Посередине - большой круглый стол, а вдоль стен, в альковах, столы поменьше - и все полные посетителей, в отличие от того, что посередине - пустого. Шитые золотом камзолы, шелковые рясы, негромкие разговоры… Ничего не скажешь, вполне уютное местечко.

Хозяин - кругленький толстячок с длинным несколько унылым лицом, украшенным куцей бородкой, - лично проводил только что пришедших гостей в один из альковов, приветливо указав на небольшой столик. Дождался, пока все усядутся, и, наклонившись к монаху, что-то негромко спросил.

- Да-да, все - как всегда, месье Вернье, - лучезарно улыбнулся брат Жером. - Все, как всегда.

Уже не хозяин - слуга принес кувшинчик вина и закуски: жареных в шафранном соусе перепелов, мясной бульон, рыбу.

- Что-то здесь как-то необычно тихо, - заметил Иван.

Брат Жером усмехнулся:

- А здесь никогда и не бывает шумно. Сюда приходят не веселиться - делать дела. Не только местные, приезжают и из Руана, Ренна, Сен-Мало. Ну, дружище, - монах перевел взгляд на Жан-Поля, - рассказывай про свое предприятие. Да имей в виду, есть у меня насчет него одна задумка… Келарь в аббатстве уж очень плох, не сегодня-завтра предстанет перед Всевышним.