Капитализм и свобода - Фридман Милтон - Страница 59

• Предыдущая
• 59/61
• Следующая

Случайно ли, что многие государственные реформы последних десятилетий потерпели фиаско, что радужные надежды были развеяны в прах? Не произошло ли это потому, что ошибки были допущены в отдельных частных деталях этих программ?

Я полагаю, что на этот вопрос может быть дан заведомо отрицательный ответ. Основным пороком этих программ является то, что они предназначены через посредство государства принудить людей действовать вопреки своим собственным непосредственным интересам, якобы в общих интересах. Они пытаются разрешить видимое столкновение интересов или различие мнений по поводу различных интересов не с помощью создания механизма, способного устранить это столкновением не путем убеждения людей в целесообразности наличия различных интересов, но путем принуждения людей действовать вопреки своим собственным интересам. Они замещают ценности участников чужими ценностями; либо одни люди указывают другим, что им считать благом, либо государство отнимает у одних, чтобы облагодетельствовать других. По этой причине подобные меры вызывают противодействие одной из самых сильных и самых творческих сил, известных человеку: стремления миллионов людей отстаивать свои собственные интересы и жить, руководствуясь своей собственной системой ценностей. Это главная причина того, что такие меры столь часто приводили к прямо противоположным результатам. В этом заключается также один из основных источников силы свободного общества и объяснение того, почему государственное регулирование не может его задушить.

Интересы, о которых я говорю, — это интересы не просто узкоэгоистические. Напротив, они включают в себя целый комплекс непреходящих ценностей, ради которых люди готовы пожертвовать своим состоянием и своей жизнью. Немцы, отдавшие жизнь в борьбе против Адольфа Гитлера, преследовали свои собственные интересы так, как они их себе представляли. То же самое можно сказать о людях, которые, не считаясь со временем и проявляя огромную энергию, занимаются благотворительной, просветительской и религиозной деятельностью. Естественно, что подобные интересы являются главными для немногих. Заслуга свободного общества в том, что оно тем не менее открывает полный простор для удовлетворения этих интересов и не подчиняет их узкоматериалистическим интересам, превалирующим среди основной части человечества. По этой причине капиталистические общества являются менее стяжательскими по сравнению с обществами коллективистскими.

Почему же в свете вышесказанного бремя приведения доказательств от противного по-прежнему лежит на тех из нас, кто выступает против государственных программ и пытается уменьшить несоразмерно большую роль государства? Предоставим слово для ответа Дайси: «Положительный эффект государственного вмешательства, особенно в виде законодательства, является прямым, немедленным и так сказать, зримым, тогда как его дурные последствия являются постепенными, косвенными и скрытыми от глаз. Не помнит большинство людей и о том, что государственные инспекторы могут быть некомпетентными, небрежными, а в отдельных случаях даже и продажными людьми.; мало кто осознает ту неоспоримую истину, что государство помогает ликвидировать самовоспомоществование. Поэтому большая часть человечества чуть ли не по необходимости с незаслуженной благожелательностью относится к государственному вмешательству. Этому естественному предрассудку может противостоять только наличие в данном обществе. презумпции или предрасположенности к свободе личности, то есть к свободному предпринимательству. По этой причине простой упадок веры в самовоспомоществование — а подобный упадок является фактом — сам по себе представляет достаточное объяснение расширения законодательства, ведущего к социализму»^{48}.

Сохранению и распространению свободы ныне угрожает опасность с двух сторон. Одна опасность — ясная и очевидная. Это опасность внешняя, исходящая от злонамеренных кремлевских властителей, которые грозятся нас «похоронить». Другая — гораздо более утонченная. Это внутренняя опасность, исходящая от людей с благими намерениями и доброй волей, которые хотят нас переделать. Неспешность убеждения и примера в достижении будоражащих их воображение великих социальных преобразований внушает им нетерпение, они рвутся к использованию государственной власти для достижения своих целей и уверены, что им удастся добиться своего. Если они придут к власти, они не сумеют немедленно добиться своих целей и, кроме того, создадут такое коллективистское государство, от которого в ужасе отшатнутся и первыми жертвами которого станут они сами. Концентрацию власти невозможно обезвредить благими намерениями ее творцов.

Обе эти опасности, к сожалению, усиливают одна другую. Даже если нам удастся избежать ядерной катастрофы, кремлевская угроза вынуждает нас выделять ощутимую часть своих ресурсов на оборону. Важная роль государства как покупателя значительной части нашей продукции и единственного покупателя продукции многих фирм и отраслей промышленности уже приводит к концентрации опасной доли экономической власти в руках политических властей, изменяет климат, в котором функционирует бизнес, и критерии, необходимые для делового успеха, и с помощью этих и иных способов ставит под угрозу свободный рынок. Этой опасности мы избежать не можем. Но мы без нужды усугубляем ее, распространяя нынешнее широкое государственное вмешательство на области, не связанные с обороноспособностью страны, и принимая все новые государственные программы, от медицинского обслуживания престарелых до исследования Луны.

Как сказал однажды Адам Смит, «страну разрушить нелегко». Наша основная структура ценностей и переплетающаяся сеть свободных институтов способны выдержать многое. Я верю, что мы сумеем сохранить и распространить свободу, несмотря на размеры военных программ и на экономическую власть, сосредоточенную ныне в Вашингтоне. Но мы сможем добиться этого только в том случае, если осознаем грозящую нам опасность, только если убедим своих сограждан, что свободные институты предлагают более надежный, хотя временами и более медленный путь к достижению тех целей, к которым они стремятся, чем принудительная власть государства. Надежным предвестником этого стали проблески перемен, уже забрезжившие в интеллектуальной атмосфере.

Horne A. Harold Macmillan. London, 1989. Vol. II: 1957–1986. P. 303.

Гайдар Е. Т. Долгое время: Россия в мире: Очерки экономической истории. М., 2005. С. 91–98.

Сам М.Фридман обращает внимание на то, в какой степени это слово в американской традиции XX века оказалось искаженным по отношению к его первоначальному смыслу, и тем ни менее считает возможным употреблять его для обозначения собственных взглядов.

Friedman M., Friedman R. D. Two Lucky People: Memoirs. Chicago: University of Chicago Press, 1998. P. 282–290.

Commentary. 1978. April. P. 29–71.

Schumpeter J. History of Economic Analysis. New York: Oxford University Press, 1954. P. 394.

Пятая поправка к Конституции США гласит, что никто не обязан давать в суде показания против самого себя. Ею нередко пользовались выступавшие перед Комиссией по расследованию антиамериканской деятельности в период маккартизма. — Примеч. пер.

DiceyA. V. Lectures on the Relation between Law and Public Opinion in England during the Nineteenth Century / 2d. ed. London: Macmillan & Co., 1914. P. LI.

Friedman M. A Program for Monetary Stability. New York: Fordham University Press, 1959. P. 4–8.

• Предыдущая
• 59/61
• Следующая