Проклятие Ведьмака - Дилейни Джозеф - Страница 30

• Предыдущая
• 30/50
• Следующая

Я выронил мешок и бросился к своему наставнику – пламя распространялось быстро и грозило поглотить его. Не раздумывая, я кинулся прямо в костер, чувствуя жар пламени, от которого уже начали загораться крупные куски дерева.

Я неумело пытался распутать узлы на веревке Ведьмака. Слева какой-то человек развязывал седовласую женщину, которую привязали первой. Меня охватила паника – ничего не получалось. Слишком много узлов! И они слишком сильно затянуты, а жар все сильнее!

Внезапно слева раздался торжествующий вскрик. Человек освободил женщину, и одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять, как именно он это сделал: в руке у него блеснул нож. Мужчина повел женщину от костра и тут бросил взгляд в мою сторону. Шум стоял страшный – вопли, стоны, треск пламени. Даже если бы я крикнул, он бы меня не услышал, поэтому я просто протянул к нему руку. На мгновение он заколебался, но потом бросил мне нож.

Он упал неподалеку, в огонь. Не раздумывая, я сунул туда руку и нащупал нож. На то, чтобы разрезать веревки, ушло всего несколько секунд.

Меня охватило чувство огромного облегчения: Ведьмак, только что стоявший на пороге смерти, был свободен. Однако радовался я недолго. Вокруг было полно людей квизитора, нас запросто могли заметить и схватить. И тогда мы сгорим оба!

Нужно было увести Ведьмака от горящего костра во тьму, туда, где нас никто не сможет увидеть. На это, казалось, ушла целая вечность. Он тяжело наваливался на меня и делал маленькие, неуверенные шаги. Вспомнив про мешок, я свернул к тому месту, где его оставил. Нам просто на редкость повезло, что мы не наткнулись на людей квизитора. Самого его нигде не было видно, но в отдалении направо и налево рубились всадники. В любую минуту кто-нибудь из них мог напасть на нас. С каждым шагом двигаться становилось все труднее и труднее – Ведьмак наваливался на меня всей своей тяжестью, а я в правой руке нес еще и его мешок. Но потом кто-то подхватил его под другую руку, и мы устремились под деревья, во тьму и безопасность. Это была Алиса.

– Том, у меня получилось! – взволнованно вос кликнула она.

Я не знал, что и сказать. Конечно, я был рад тому, как обернулось дело, но мне не нравилось, какой путь она выбрала.

– Где теперь Лихо? – спросил я.

– Не думай об этом, Том. Я могу чувствовать, когда он рядом, и сейчас его здесь нет. Наверно, потратил много сил на то, что только что сделал, и теперь убрался куда-нибудь во мрак, чтобы восстановить их.

Не могу сказать, что это сообщение меня обрадовало.

– А что там с квизитором? – спросил я. – Он сгорел?

Алиса покачала головой:

– Только руки обжег, когда упал, вот и все. Но теперь, по крайней мере, он знает, что это такое – гореть заживо!

Только тут я почувствовал боль в собственной руке – левой, на которую опирался Ведьмак. Я глянул на нее и увидел, что тыльная сторона кисти покраснела и покрылась волдырями. С каждой минутой боль усиливалась.

Мы пересекли реку по мосту вместе с испуганными людьми, торопливо шагающими в сторону города и жаждущими как можно скорее оказаться подальше от того, что творилось за их спинами. Очевидно, они опасались расплаты за бунт. Можно не сомневаться: люди квизитора быстро спохватятся и постараются изловить пленников и наказать тех, кто принимал участие в их освобождении. Пострадать мог любой, подвернувшийся им под руку.

Задолго до рассвета мы покинули Пристаун и первые несколько часов нарождающегося дня провели в полуразрушенном хлеву, опасаясь, что люди квизитора рыщут вокруг в поисках сбежавших пленников.

Ведьмак не произнес ни слова – ни когда я заговаривал с ним, ни когда подобрал его посох и отдал ему. Взгляд у него по-прежнему был отсутствующий, как будто мысленно он находился где-то совсем в другом месте. Я начал беспокоиться – может, удар по голове серьезно повредил ему, – и эта мысль не оставила мне выбора.

– Нужно отвести его к нам домой, – сказал я. – Мама сумеет ему помочь.

– Хотя меня видеть рада не будет, верно? Даже когда узнает, что я сделала. Да и твои братья тоже.

Я кивнул, вздрогнув от боли в руке. Алиса была права. Лучше бы не брать ее с собой, но без помощи мне было не обойтись. Ведьмак еле стоял на ногах.

– Что с тобой, Том? – Тут она заметила, в каком состоянии моя рука, и подошла поближе, чтобы разглядеть ее. – Побудь здесь, я скоро вернусь…

– Нет, Алиса, это слишком опасно!

Но она уже выскользнула из сарая, а десять минут спустя вернулась с кусочками коры и листьями растения, которое я не узнал. Разжевала кору в кашицу и скомандовала:

– Вытяни руку!

– Что это? – с сомнением спросил я, но послушался, поскольку рука сильно болела.

Осторожными движениями Алиса приложила кашицу из коры к ожогу и обернула руку листьями, закрепив их лоскутом от своего черного платья.

– Это Лиззи меня научила, – сказала она. – Скоро перестанет болеть.

Я собрался запротестовать, но боль почти сразу же стала ослабевать. Это было лекарство, и применять его научила Алису ведьма. Лекарство, которое помогало. Странно устроен этот мир. Иногда зло творит добро. И я имею в виду не только свою руку. Сделка, которую Алиса заключила с Лихом, спасла Ведьмаку жизнь.

К нашей ферме мы вышли примерно за час до заката. Это было удачно, потому что как раз в это время отец и Джек обычно шли доить коров. Я хотел успеть поговорить с мамой наедине.

Я не был дома с весны, когда сюда явилась старая ведьма Мамаша Малкин. Благодаря отваге Алисы ведьму мы уничтожили, но случившееся разозлило Джека и расстроило его жену Элли. Я знал, что они будут недовольны, если я останусь здесь после наступления темноты. Ремесло Ведьмака пугало их, к тому же они беспокоились, как бы чего не случилось с их ребенком. Поэтому все, чего я хотел, – это помочь Ведьмаку и тут же уйти.

Я понимал, что, приведя сюда Ведьмака и Алису, рискую жизнью всех домашних. Если люди квизитора найдут нас здесь, они не пожалеют тех, кто укрывает ведьму и ведьмака. Я не хотел подвергать свою семью большей опасности, чем это необходимо, и решил оставить Алису с Ведьмаком за пределами фермы. Неподалеку стояла старая пастушья хижина, принадлежащая нашим соседям. Скот они больше не разводили, и хибарка уже много лет стояла пустой. Я помог Алисе втащить Ведьмака внутрь, сказал, чтобы они ждали меня здесь, и пошел через поле к ограде нашей фермы. Когда я открыл дверь кухни, мама, как обычно, сидела в своем кресле-качалке около очага. Стоило мне войти, кресло перестало качаться, и мама пристально посмотрела на меня. Занавески были уже задернуты, и в медном подсвечнике горела восковая свеча.

– Садись, сын, – негромко, мягко пригласила меня мама. – Подвинь кресло и расскажи мне все.

Казалось, она ничуть не удивилась, увидев меня.

Так было всегда. К маме часто обращались, когда у живущих по соседству женщин были трудные роды и повитухи боялись, что не справятся. И каким-то загадочным образом она всегда заранее знала, что потребуется ее помощь. Она чувствовала такие вещи – вот как сейчас почувствовала, что я приду. В маме вообще было что-то особенное. Она обладала даром, который человек вроде квизитора наверняка попытался бы искоренить.

– Случилось что-то скверное, да? – спросила мама. – И что с твоей рукой?

– Пустяки, мама. Просто ожог. Алиса помогла мне, теперь совсем не болит.

При упоминании Алисы мама вскинула брови:

– Расскажи мне все, сын.

Я кивнул, чувствуя, как к горлу подступает ком. И смог заговорить лишь с третьей попытки – так срывался голос. Когда же наконец мне это удалось, слова полились неудержимым потоком:

– Они едва не сожгли мистера Грегори, мама. Квизитор схватил его в Пристауне. Мы сбежали, но за нами наверняка гонятся, а Ведьмак очень плох. Ему нужна помощь. Нам всем нужна помощь.

Слезы побежали по лицу, когда я признался самому себе в том, что сейчас беспокоило меня больше всего. Главной причиной, почему я не хотел идти на холм с маяком, был страх. Я боялся, что они схватят меня и тоже сожгут.

• Предыдущая
• 30/50
• Следующая