Люди в погонах - Рыбин Анатолий Гаврилович - Страница 50

• Предыдущая
• 50/105
• Следующая

К «газику» подошел Григоренко, приоткрыл дверку. Мельников посмотрел на него и сказал с нескрываемой болью:

— Вот как иногда получается...

Григоренко по привычке задумчиво покрутил кончик уса и тихо ответил:

— Пословицу я одну вспомнил, Сергей Иванович. Голова всему начало. Где ум, там и толк. Не очень понятно, да? Подумаете — разберетесь.

А на утоптанном снежном плацу все шло своим чередом: дымила походная кухня, солдаты получали в котелки гречневую кашу, наливали чай во фляги и, усевшись возле машин, завтракали. Те же, кто позавтракал, чистили снегом котелки, поправляли на себе снаряжение, готовились к новому маршу.

Павлов только что закончил разговор с офицерами штаба. Это было короткое очередное совещание о боевой подготовке и дисциплине в дивизии. В заключение генерал сказал, кому и в каких частях нужно побывать в эти дни, на какие стороны жизни и учебы солдат обратить внимание. Затем он повернулся к начальнику штаба:

— А вас, полковник, попрошу задержаться.

Когда офицеры вышли из кабинета, генерал сел, положил руки на стол и слегка пошевелил пальцами. Полковник тоже присел и выжидающе поднял брови.

— Вот что, — сказал генерал. — Придется вам выехать к Жогину. Опять у него какие-то неприятности с Мельниковым. Вчера минут пятнадцать выкладывал свои жалобы по телефону. Говорит, что даже распорядок дня в батальоне не выполняется. Некоторые солдаты якобы ложатся спать в два и в три часа ночи.

— Не знаю таких фактов, — задумчиво покачал головой Жданов. — Доклады наших офицеров, побывавших в полку, вы слышали, товарищ генерал. Правда, наши товарищи интересовались главным образом подготовкой батальона к учениям. На другие стороны жизни могли не обратить внимания.

— Вот и разберитесь, — сказал Павлов. — Особенно поинтересуйтесь взаимоотношениями Жогина с Мельниковым. Подойдите к этому вопросу как можно внимательнее и не торопитесь с выводами.

— Хорошо, товарищ генерал, я понимаю, — ответил начальник штаба. — Разрешите выехать во второй половине дня, когда батальон вернется с учений?

— Пожалуйста.

После ухода полковника Павлов поднялся из-за стола и медленно прошелся по пестрому ковру. Повернувшись, он посмотрел в окно, за которым висели густо облепленные снегом ветви клена. Снег ослепительно блестел под лучами солнца и отливал приятной синевой чистого неба. «Редкий день», — подумал генерал, стараясь представить, как хорошо сейчас в лесу, где сплошной стеной стоят заснеженные деревья и красногрудые снегири нежатся в густом морозном настое. Подумал и вспомнил, что обещал дочурке наладить купленные вчера лыжи. Он подошел к телефону и позвонил домой:

— Сима, ты? А что делает Иринка? Ждет?

Павлов улыбнулся.

— Придется выполнять обещание. Когда выполнять? В обеденный перерыв. Так и скажи, что сделаю. Погода-то смотри какая. Чудо!

Он снова повернулся к окну и, прищурившись, посмотрел на мохнатые ветви клена.

В дверь постучали. Павлов, не закончив разговора, извинился перед женой и, положив трубку, повернулся к двери.

— Прошу, заходите!

Появился встревоженный начальник штаба, сообщил:

— У Жогина чепе, товарищ генерал.

— Какое?

— Человек пропал, и еще что-то...

— Подождите, кто пропал?

— Ефрейтор Груздев...

— Какой это Груздев? Не рекордсмен ли наш?

— Он самый, — сказал полковник. — Вышел вместе со всеми на учения и вдруг исчез.

Генерал задумался:

— Странно. И главное, в батальоне Мельникова.

— Да, и Мельников отстранен от командования батальоном.

— Кем?

— Жогиным.

— Так он же не имеет права этого делать.

— Видимо, утвердил замкомандующего.

— А он разве там?

— Да, прилетел утром.

Павлов повернулся к телефону и, не садясь на стул, взял трубку:

— Соедините меня с «Соколом»... Это «Сокол»? Дайте тридцать пятого. Что? Не отвечает? Вызывайте восьмого. Кто это, Шатров? Здравствуйте. Где Жогин?

— Выехал навстречу батальону, — послышался ответ в трубке. — Вернется часа через полтора.

— Почему вы не сообщили раньше, что в полк прилетел замкомандующего?

— Я только узнал, товарищ генерал.

— А что слышно о Груздеве? Поиски организовали?

— Полковник сам занимается этим вопросом.

— А населенные пункты осмотрели все?

— Пока нет, но вероятно... — голос Шатрова умолк, потом появился снова: — Приедет полковник, доложим все обстоятельно, товарищ генерал.

Павлов медленно опустил трубку и с минуту стоял на месте; Узкие брови его чуть-чуть шевелились, и между ними то появлялась, то исчезала маленькая складка.

— Человек пропал ночью, — вслух размышлял генерал. — А сейчас уже полдень. И они до сих пор не осмотрели всех населенных пунктов. Странная неповоротливость. И главное, у Мельникова...

Фамилию комбата он произнес медленно, почти по складам и вопросительно посмотрел на молчавшего полковника. Тот часто закивал, словно подтверждая: да, товарищ генерал, у Мельникова. Еще некоторое время они стояли молча, обдумывая происшедшее, затем Павлов тряхнул головой и сказал решительно:

— Придется ехать самому.

Полковник вышел.

Павлов повернулся к окну, где на заснеженных ветвях клена по-прежнему ярко горели мелкие блестки солнца. Но они уже не радовали глаз. Лицо генерала посерело, сделалось озабоченным. Одевшись, он поехал обедать.

Четырехлетняя Иринка ждала отца с нетерпением. Едва он переступил порог, послышался восторженный детский голосок:

— Ой, папа пришел, папа! А где мои лыжи?

Павлов через силу улыбнулся, взял маленькую лыжницу на руки:

— Знаешь что, доченька, давай пообедаем, а потом и дела наши обсудим. Хорошо?

Иринка радостно тряхнула черными как смоль косичками и выскользнула из отцовских рук.

За обедом Павлов старался ничем не выдавать своего внутреннего беспокойства, но внимательная Серафима Тарасовна все-таки заметила. Она подняла на мужа ласковые глаза:

— Кирюша, чепе какое-нибудь?

— Да, — тихо ответил Павлов.

Серафима Тарасовна умолкла, опустив голову. Никогда в подобных случаях она не проявляла любопытства, считала, если муж не рассказывает о случившемся, значит, знать это ей не обязательно. Жены других офицеров иногда упрекали ее: «Серафима Тарасовна, как же вы не знаете? Да вы первой должны быть в курсе событий». Она лишь улыбалась и старалась перевести разговор на другую тему.

Серафима Тарасовна преподавала в восьмых классах местной средней школы математику. И там, откуда привез ее Кирилл Макарович, она тоже учительствовала до самого последнего дня. Помимо того, вела кружок математиков-любителей при гарнизонном клубе, и консультировала офицеров-заочников военных академий. Когда же переехали сюда, твердо решили, что теперь вполне хватит для нее одной средней школы, потому что нужно уделить побольше внимания маленькой Иринке. Но не прошло и месяца, как это семейное решение было нарушено. Вечером, придя со службы, Кирилл Макарович сообщил жене, что в гарнизоне создаются курсы для солдат, желающих после службы поехать в институты.

— Это очень хорошо, — сказала Серафима Тарасовна.

— Хорошо-то хорошо, — вздохнул Кирилл Макарович. — Да педагога по математике никак не подберем. Задержка получается.

Поняв намек мужа, Серафима Тарасовна улыбнулась:

— Ты говори уж, Кирюша, прямо. Соглашусь ведь все равно.

— Да вот видишь, придется... Только Иринку жалко: скучать будет.

— Не беспокойся. Я уж постараюсь...

Своих детей у Павловых не было. Долго жили они вдвоем, потом решили взять ребенка из детского дома. Много раз ходила туда Серафима Тарасовна, присматриваясь к детям. Однажды пошли вместе. Павлов заглянул в комнату к малышам. Стоявшая с куклой черноволосая девочка потянулась к Кириллу Макаровичу. Он взял ее на руки да так и не расстался больше.

• Предыдущая
• 50/105
• Следующая