Всё меняется даже в Англии - Изаков Борис Романович - Страница 28

Но в местные отделения консервативной партии, в ее ассоциации и клубы входят и трудящиеся. Многие из них состоят в рядах консерваторов и голосуют за них в силу семейных или местных традиций; отойти от этих традиций — нелегкое дело. Лидеры «тори» — так издавна именуют в Англии консерваторов — в совершенстве владеют искусством демагогии; они умеют изображать из себя людей передовых взглядов, обещают вести Англию «вперед и вперед». («Мы идем вперед, и притом быстро», — заявил Дуглас-Хьюм в речи перед избирателями.)

В главном штабе консервативной партии начальник отдела печати Джеральд О’Брайен уверял меня: на будущих всеобщих парламентских выборах тори, несмотря ни на что, рассчитывают одержать победу. Однако в тот же самый день в Англии состоялись муниципальные выборы, на которых консерваторы потерпели поражение. Вопреки предсказаниям О’Брайена, они потерпели поражение и на парламентских выборах.

Те, кто правит Англией, по существу, ничего не имеют и против лейбористского руководства, которое, по выражению «Таймс», отличается «доктринерским консерватизмом».

Чтобы не быть голословным, сошлюсь на книгу лейбористского публициста Фрэнсиса Уильямса «Тройной вызов. Будущее социалистической Британии». Опубликованный полтора десятилетия назад, этот труд не потерял интереса и сегодня. Ф. Уильямс разъясняет читателю, что лейбористская партия стоит на весьма правых позициях. «Британский социализм» вырос, по свидетельству Уильямса, «главным образом из этических, гуманитарных, религиозных, профсоюзных и радикально-либеральных корней». В партии с самого ее основания «влияние марксизма было слабым». Больше того, «если бы когда-либо пришлось сделать выбор между социализмом и демократией» (сама такая постановка вопроса показывает, что имеется в виду буржуазная демократия), «большинство британских социалистов безусловно и без колебании встало бы на сторону демократии». Что касается руководства партии, то «политические лидеры почти всецело происходит и;? средних классов». Характеризуя лейбористскую политику, Ф. Уильямс отмечает, что она отличается «отсутствием строгой логики» и «ловкостью в достижении компромиссов».

Что же вообще заставляет лейбористских лидеров называть себя социалистами и говорить о «социалистических целях»? Уильямс признает, что их толкает на это тяга трудящихся к социализму.

Костяк лейбористской партии состоит из рабочих, и это накладывает отпечаток на всю ее деятельность. Около 6 миллионов членов входят в лейбористскую партию через профсоюзы, — они в Англии сильны и играют большую роль в экономической и политической жизни страны. 700–800 тысяч человек примыкают к партии индивидуальным порядком, через ее местные организации.

В лейбористской партии идет незатухающая борьба между ее правым и левым крылом. Профсоюзы были в прошлом опорой правого крыла; когда-то они находились всецело в руках таких завзятых антикоммунистов и сторонников социального компромисса, как Ситрин, Бевии, Дикин. Но в последние годы профсоюзы заметно полевели, возросла и их политическая активность. На профсоюзных съездах и лейбористских партийных конференциях нередко берут верх предложения, отражающие тягу простых людей к миру и прогрессу. Время работает на левые силы.

Когда-то я недоумевал: каким образом в Англии, где преобладает рабочее население, на выборах может побеждать партия консерваторов, партия крупного капитала? Почему рабочий сплошь и рядом голосует за классового противника, капиталиста?

Посещение предвыборных собраний в Англии многое мне объяснило. Расскажу об одном из таких собраний, на котором я побывал перед парламентскими выборами 1955 года.

Дело было в Далвиче, одном из пригородов Лондона. В здании местной школы выступали трое кандидатов в члены парламента: консерватор Дженкинс, лейборист Вернон и либерал Филлипс. Интерес к собранию был, по английским понятиям, немалый: в небольшой зал набилось свыше четырехсот человек, опоздавшим не хватило стульев, и они терпеливо простояли два с половиной часа на ногах.

Собрание походило на вечер вопросов и ответов: кандидатам, сидевшим рядом с председательствующим на небольшой эстраде, задавали из публики вопросы; на каждый из них все трое отвечали по очереди. Благодаря такой процедуре особенно наглядно проявилось поразительное сходство между избирательными лозунгами соперничающих партий. Стоило закрыть глаза, и вы уже не могли сказать, кто сейчас отвечает на вопрос: консерватор, лейборист или либерал.

Одним из первых задали вопрос о путях обеспечения мира. Каждый из трех кандидатов ответил, что его партия ставит интересы мира превыше всего. Консерватор Дженкинс уверял: его партия больше других озабочена тем, чтобы на переговорах четырех держав была достигнута полнейшая договоренность. Призывая собравшихся голосовать за тори, он в пылу красноречия воскликнул: «От этого зависит мир во всем мире!» Отсюда можно было вынести заключение: стоит избирателям проголосовать за лейбориста или либерала, как всеобщий мир пошатнется. Но два других парламентских кандидата клялись в своей приверженности к миру почти в тех же самых выражениях. Речь Вернона отличалась лишь тем, что он утверждал, будто лейбористские лидеры скорее найдут на переговорах общий язык с советскими руководителями, так как нм «русские доверяют больше, чем другим».

Такое же единодушие кандидаты обнаружили и в области внутренней политики. Из публики спросили о пенсиях бывшим военнослужащим и старикам. Оказалось, что каждый из кандидатов безусловно стоит за увеличение пенсий и будет это считать чуть ли не главной своей задачей. Задали вопрос о местном транспорте, который оставляет желать лучшего; все трое обещали добиваться улучшения автобусного сообщения в Далвиче. Спросили о подоходном налоге, — консерватор Дженкинс наряду с лейбористом и либералом объявил, что будет стоять за увеличение налогов на богачей. В ответ на вопрос об отношении к монополиям Дженкинс, глазом не моргнув, заявил: «Мы, консерваторы, решительно боремся против монополий… Где бы мы ни увидели монополию, мы ее уничтожим!»

После собрания я заглянул в справочник и удостоверился, что мистер Дженкинс, обещавший уничтожить монополии, является директором крупной компании… Остается добавить, что именно он и прошел в парламент: за него было подано 25 333 голоса, тогда как лейборист Вернон собрал 23 482 голоса; либерал остался далеко позади.

Вот небольшая картинка британской демократии в действии… Как тут не вспомнить слова Энгельса: «Вся английская конституция и все конституционное общественное мнение есть не что иное, как одна большая ложь, которая непрерывно поддерживается и прикрывается многократной мелкой ложью, когда ее истинная сущность то здесь, то там чересчур уже открыто выступает наружу».

Может быть, вы вообразите, что эти слова содержат известное преувеличение? Но вот «Таймс» опубликовала сенсационную статью о путях консервативной партии за подписью «Консерватор»; на Флит-стрите быстро установили, что под этим псевдонимом скрывается бывший министр Энок Пауэлл. Статья начиналась следующей тирадой, в которой бывший консервативный министр по-своему перефразировал Энгельса: «Обман — неотъемлемая часть политики, традиция «английского образа жизни», нечто такое, чего общественность всегда ожидает от политиков и воспринимает как должное. Обман часто служит хорошую службу партии, и не только партии, но и классу и всей стране в целом, ибо он позволяет не видеть (или делать вид, что не видишь) неприятных изменений в реальном мире до тех пор, пока чувства и привычки не приспосабливаются должным образом к этим изменениям. Таким образом, обман действует, как жидкость, которую выделяет улитка, чтобы починить треснувшую раковину». Это сказано безо всякой тени иронии.

Вдумайтесь в эти слова, представьте себе собрание избирателей в Далвиче, представьте себе сотни и тысячи таких собраний — и вы поймете, как трудно простому человеку Англии ориентироваться в политической обстановке.

На парламентских выборах 1964 года лейбористы выдвинули лозунг: «За новую Британию». Лозунг консерваторов гласил: «Модернизация Британии». Разберись кто может.