Окаянный груз - Русанов Владислав Адольфович - Страница 28

• Предыдущая
• 28/79
• Следующая

Мржек последний раз оглядел приготовления и поднял обе руки вверх, призывая к тишине.

Кумпяк застыл, положив ладонь на цепь, что удерживала раму с распятым Ендреком, а Грасьян занял место в изголовье пана Юстына – прямо напротив Мржека, глаза в глаза. В руках безносый держал широкий, плавно изогнутый нож с глубоким кровостоком, и последние слова чародея не оставляли места для сомнений в его предназначении.

Колдун закрыл глаза и запел, не разжимая губ. Голос его напоминал низкое, басовитое гудение шмеля на лугу конюшины. Он то становился громче, то стихал до предела слышимости. Постепенно в ритме чародейской мелодии заплясал красный огонь в плошке, замерцал металлический брусок (а может, он только отражал подвижные язычки пламени), пошла рябью вода в чаше.

Ендрек ощутил, как начали покалывать кончики пальцев, словно руку во сне отлежал, а теперь кровь возвращается в самые тоненькие сосуды. Дальше – больше. Покалывание распространилось по предплечьям и достигло локтей. После – ключиц. Волны холодка – не противного, а, напротив, даже бодрящего, закружились в животе и под грудиной. Еще немного, и колдовской жар охватил студиозуса целиком.

Что делал Мржек?

Об этом Ендрек мог лишь догадываться.

Скорее всего, он собирал энергию стихий – расставленные по углам гексаграммы предметы, видимо, играли роль точек концентрации магических сил – и вливал ее в парня. Насыщал его кровь магией, как рапа насыщается солью, до предела, под завязку, с тем чтобы выплеснуть их – и кровь, и силу волшебства – на замершего и, похоже, переставшего даже дышать пана Юстына.

Медикус уже не помышлял о сопротивлении. Его тело само собой вошло в ритм завораживающей мелодии, выпеваемой Мржеком. Пульс стучал в висках церковным перезвоном колоколов…

Или этот шум и звон доносятся снаружи, из-за закрытой двери?

– Грасьян! Давай!!! – резкий окрик Мржека вмиг разрушил очарование волшбы.

Безносый замахнулся ножом. Ендрек хотел зажмуриться, но не успел.

С треском, с грохотом вылетела тяжелая дверь. Ударила краем чародея по колену. Он зарычал, как разбуженный среди зимней спячки медведь, и отпрыгнул в угол.

А в свободный дверной проем кубарем вкатился человек. Свет масляных ламп отразился от нашитых на кожаный жак стальных блях. Из-под низко надвинутой на глаза шапки виднелся лишь крючковатый нос и седой чуб. Еще лежа на полу, нападающий широко размахнулся тяжелым трехгранным мечом, и быть бы колдуну без обеих ног, если бы он оставался на прежнем месте.

– Мрыжек? Сука! – заорал человек с мечом, и Ендрек, к своему удивлению, узнал голос дядьки Хмыза.

Чародей если и удивился, то не подал виду. С его ладони сорвался огненный шар размером с кулак и ожег успевшему все же отпрянуть гусару плечо.

– Закончи, Грасьян! – выкрикнул Мржек, сводя пальцы рук перед грудью.

Следом за Хмызом в высоком прыжке в комнате очутился сам пан Войцек Шпара.

Взмах острой сабли, и безносый, выронив нож, захрипел, задергался и, зажимая разрубленное почти до позвонков горло, повалился на пана Юстына.

Терновский князь завизжал, словно его обдали кипящим маслом, и выгнулся на столе, упираясь в доски затылком и пятками. Раньше студиозус видел такое только у припадочных.

Колдун зарычал, сцепив до хруста зубы, и Ендрек понял, что сейчас на его спасителей обрушится какое-то ужасное колдовство. И тогда хорошо, если останется в живых один лишь разбушевавшийся чародей.

Видно, о том же подумал и Меченый. Следующий удар он предназначил волшебнику.

Мржеку пришлось уклоняться.

– Кумпяк!

С этим криком чародей пригнул голову и отступил еще дальше – в затемненный угол, куда не доставали отблески светильников.

Когда, в какой миг на помощь Войцеку пришли Хватан и пан Юржик, Ендрек не заметил.

Безоружный верзила заслонился тяжелой лавкой от удара порубежника. Отмахнулся, словно держал в руках легкий кол из плетня, и выбил саблю из рук пана Бутли.

В воздухе стоял смрад паленой кожи, острый запах свежепролитой крови и чад земляного масла.

На столе бился в судорогах Юстын Далонь, а рядом, вцепившись скользкими от крови пальцами в угол стола, испускал последний дух Грасьян.

– Мржек! Убью!!! – Из-под мелькающей сабли пана Войцека летели щепки.

Кумпяк медленно отступал, прикрываясь скамьей.

Пан Юржик нагнулся, поднял саблю и схватил Хмыза за полу куртки:

– Скорее, отцепляй его.

– Пригнись, сотник!!!

Гапей-Тыковка поднес к плечу приклад арбалета.

Меченый упал на одно колено.

Щелкнула тетива, и бельт с глухим чпоканьем вошел Кумпяку в глаз.

Пан Войцек прыгнул с корточек, распрямляясь не хуже той же тетивы, и в полете пнул чародейского подручного в середину груди.

– Где? Где Мржек?!! – достиг ушей Ендрека его исполненный разочарования крик.

– Ушел… Вот сука такая… – протянул Гапей, прилаживая к арбалету «козью ногу».

Студиозус увидел, как пан Юржик вцепился в край его рамы двумя руками и, упершись в край стола, качнул ее на себя.

Хмыз с громким «хэканьем» обрушил кончар на примотанную цепь.

– Что ж ты творишь, балбес! – Бутля не устоял на ногах, когда освобожденная рама вместе с привязанным Ендреком навалилась на него сверху.

Они рухнули разом.

Студиозус близко-близко различил выпученные глаза шляхтича и распяленный криком рот:

– А, растудыть твою, Хмыз!

– Быстрее! – это уже голос сотника.

Сильные руки, кажется, это были Хватан и Хмыз, подняли раму.

Стонущий пан Юржик перевернулся на живот.

С веселым вжиканьем сабля Хватана перерубила связывающие медикуса ремни.

– Учись, студиозус, дрын мне в коленку!

Ендрек не успел ни поблагодарить, ни даже оглядеться. Его подхватили под руки и потащили по полутемным коридорам. Где-то в стороне слышалось звяканье железа о железо.

– Не печалься, пан сотник, – обернулся Хватан к прикрывавшему отход Войцеку. – Кто ж знал про дверь потайную?

– Ничего, я его еще достану…

– Сзади!!! – Снова щелкнул арбалет Тыковки.

– Скорей, скорей, вражина… – Пан Юржик, прихрамывая, подгонял Хмыза, волокущего Ендрека.

– Ты того… извиняй… – пробурчал гусар в седые усы.

– Быстрее, лежебоки! – Меченый немного приотстал. Туда же кинулся и Хватан. Послышался звон клинков и хрип.

– Живее давай, – зудел, словно назойливый овод, пан Бутля. – Живее!

– Эх, будь что будет… – Хмыз немного присел, подхватил студиозуса на плечи. Как мешок с редькой. Ендрек уткнулся носом в прожженную дыру на жаке, закашлялся и попытался отвернуться. – Лежи, лежи, олух…

– Спасибо, – через кашель смог выдавить парень.

– Не за что, – неласково буркнул в ответ гусар. – Ты на что рассчитывал? Порубежники своих не бросают!

Внезапно коридоры кончились. В лицо дохнул свежий ночной ветерок. Ендрек охнул и потерял сознание.

Трясло безбожно.

Ендрек открыл глаза и увидел над собой синее, как цветущее поле льна, небо. Редкие облачка бежали в вышине, подгоняемые ветром. Одно похоже на толстого, неуклюжего медвежонка, а второе на худющего, поджарого пса из тех, которые один на один не боятся матерого волка. Пес гнался за медвежонком и должен был вот-вот его настичь. И тогда зверенышу явно не поздоровится.

Что ж за тряска?

Студиозус повел глазами вправо, влево и тут лишь сообразил, где находится. Темные кроны ясеней убегали назад по обе стороны от дороги, а прямо над головой скалилась серая с лысиной морда коня.

– Оклемался! Глазами моргает! – донесся довольный голос.

Юржик Бутля?

Точно. Он.

Ендрек вспомнил события прошлой ночи, нащупал руками дерюжные мешки под спиной и задом, плащ, которым его накрыли малолужичане. Попытался сесть.

• Предыдущая
• 28/79
• Следующая