Радости и тяготы личной жизни - Росс Джоу Энн - Страница 30

• Предыдущая
• 30/86
• Следующая

Больно было видеть невинную и безмятежную улыбку своей крошки, нисколько не усваивающей уроки, которые старательно давала ей мать.

– Эми требуется профессиональный уход и занятия со специалистом, – сказала Нина, однажды заглянув к ним с очередными подарками.

В этот раз – с огромным плюшевым жирафом для девочки и коробкой шоколадных конфет для Кэсси.

– Я не отдам в приют годов алого ребенка, – начала отбиваться Кэсси, как всегда, когда Нина поднимала эту тему. Нина не могла допустить, чтобы чувство материнской вины перешло пределы разумного.

Слуховой аппаратик на правом ушке Эми запищал.

– В конце концов, я ее мать, – отрегулировав давление наушника, сказала Кэсси.

Тревога давно превратили ее нервы в туго натянутые струны.

– Я единственная, кто понимает, что ей нужно и чего она хочет. Я единственная, кто может помочь ей.

– Именно поэтому она так «блестяще развивается», – сухо ответила Нина. Лицо Кэсси болезненно исказилось, и Нина ласково обняла ее. – Прости меня, я понимаю, что это звучит жестоко, но иначе ты ничего не поймешь. Ты утверждаешь, что только ты можешь помочь Эми, но вот перед нами факты. Девочке уже почти год. И несмотря на то, что ты почти загнала себя в гроб с этими занятиями, никаких признаков улучшения или развития речи нет.

Убитая и опустошенная, Кэсси закрыла лицо руками не в состоянии смотреть на Нину, не в состоянии встретить ужасную правду.

– Я так люблю ее, – всхлипнула она.

– Я знаю, – тихо произнесла Нина, поглаживая волосы Кэсси, желая как-то унять ее мучительную боль. – Но люби ее так, чтобы она смогла жить.

– Да, ты права, – сквозь пелену слез Кэсси едва различала предметы. Потом судорожно вздохнула. – Мы снова пойдем к доктору Гэрриет Грин.

Кэсси, которой просто кощунственной, дикой казалась сама мысль отдать ребенка в приют, с облегчением восприняла неожиданное предложение Гэрриет Грин.

– Недалеко от вашего дома есть очень хорошая детская сурдоклиника, – сообщила доктор Грин. – Если Эми трижды в неделю будет приходить туда на процедуры и специальные занятия, эффект сразу даст о себе знать. Конечно, понадобятся и дополнительные упражнения дома, и консультации, для вас, кстати, тоже. – Она сняла очки, покрутила их в руке. – На счастье, есть такой специалист, именно для домашних занятий. Бывшая медсестра из моей клиники ищет работу.

– Медсестра?

– Эдит Кэмпбелл, о которой идет речь, больше, чем просто медсестра, – улыбнулась доктор Грин. – Кроме всего прочего, она еще и страдающая в пустом доме без внуков бабушка.

– Не совсем понимаю вас.

– Эдит – вдова. Долгие годы она держала на себе почти всю организационно-практическую работу у нас. Но вот Челси, ее тогда трехлетняя внучка, неожиданно потеряла слух из-за тяжелейшего тонзиллита и осложнившегося воспаления среднего уха. Это было пять лет назад. Дочь Эдит, Энджи, тогда жила одна, муж давно оставил ее, она не могла бросить работу, чтобы постоянно водить девочку в клинику. Тогда со службой рассталась Эдит, переехала к дочери и внучке, чтобы Энджи не потеряла места. Однако дела их шли неплохо, со временем Энджи вышла замуж за одного биржевика из Мерил-Линч, позднее его перевели в Сиэтлл. Пришлось уехать туда и Энджи с дочкой. Теперь Эдит снова хочет начать работать. Безусловно, я была бы счастлива взять ее на старое место, тем более, что все наши маленькие пациенты всегда обожали ее. Но у меня есть ощущение, что Эдит страдает от одиночества, переживает, что нет малышки, о которой она могла бы заботиться.

– Вы полагаете, она согласилась бы жить у нас, занимаясь с Эми?

– С радостью согласилась бы, – не колеблясь сказала доктор Грин. – Почему бы вам с нею не встретиться, не переговорить? И поверьте мне, дорогая, лучшего человека для ухода за вашей девочкой вы не найдете. Дело тут не только в том, что Эдит – добрейшей души женщина, она первоклассный специалист-дефектолог, она знает, как растить глухих детей.

Ничем особенно себя не утешая, Кэсси согласилась встретиться с этой чудо-Эдит. Знакомство нисколько не разочаровало ее. Интеллигентная, лет шестидесяти женщина, мягкого нрава, только подошла к маленькой Эми, как та, конечно, ничего не слыша, не издавая никаких звуков, счастливо и радостно заулыбалась ей. Кэсси поняла, что слова Гэрриет Грин о том, что все дети обожают Эдит, соответствуют действительности. Более того, Эдит Кэмпбелл прекрасно чувствовала состояние самой Кэсси.

– Мы тогда пережили шок, – рассказывала она. , – Челси была таким ярким, музыкальным ребенком, мы даже не подозревали, что ее ждет такая судьба. Бы, конечно, думаете, что я, работая в клинике Гэрриет Грин, ежедневно видя неслышащих ребятишек, легче перенесла все это.

Нет. Я оказалась полна глупых предрассудков, сомнений, о которых сама прежде не подозревала.

И потом это мучительное чувство вины перед малышкой... Но, так или иначе; я воспринимала Челси как нормального ребенка, лишь с нарушениями слухового аппарата. И это было самой большой моей сшибкой.

– Почему? – ахнула Кэсси. Ведь она именно так думала о своей дочке.

– Потому что со временем я поняла, в чем была не права. Глухота – это не инвалидность, когда, например, отказывают конечности или наступает слепота. К сожалению, в нашем сегодняшнем мире глухота считается неполноценностью. А ведь мир глухого человека – это мир человека нормального, мисс Макбрайд. И наша задача в тем и состоит, чтобы глухие дети чувствовали себя полноценными, не изгоями, не инвалидами.

Какой бы непривлекательной вам не показалась сейчас моя идея, но Эми необходим равный доступ и в мир глухих людей, и в мир слышащих. Ей необходимо бывать в среде глухих, тех, кто уже достиг многого в своем развитии, именно для того чтобы поверить в себя. Конечно, в сочетании с постоянными индивидуальными занятиями.

– Эми ведь только один год, миссис Кэмпбелл, – сочла нужным напомнить Кэсси.

– Никогда не рано заняться воспитанием уверенное, и в себе, – успокоила ее Эдит, дружески похлопав по коленке. – Не волнуйтесь, дорогая, не так уж много времени вы потеряли, вместе мы все наверстаем.

Эдит Кэмпбелл, как выяснилось, была своеобразной последовательницей Дейла Карнеги и Нормана Винсента Пила. Она говорила почти два часа; печенье было все съедено, чай давно остыл, а Эдит повторяла и повторяла: глухие люди могут делать абсолютно все, что люди слышащие, все, кроме одного – они не могут слышать. Если разум постигнет это, а сердце поверит, достичь можно будет всего. Могу все, но не слышу. Формулировки этой мысли менялись, оставалась суть.

Главное – достоинство человека неслышащего.

Когда наконец Эдит замолчала, Кэсси неожиданно для себя обнаружила, что впервые за эти полгода настроение у нее оптимистичное и бодрое.

– Когда бы вы смогли начать работу? – поинтересовалась она.

– Когда буду нужна.

– Вы были нужны и полгода назад, – призналась Кэсси. – Придется исправлять сделанные мною ошибки.

Однако уже через неделю воспрявшая было духом Кэсси получила очередной удар – после разговора с администратором клиники, которую рекомендовала доктор Гэрриет Грин.

Сурдодефектологическая детская клиника была уютной, удобной, стены холлов и кабинетов были разрисованы мозаиками и орнаментами – дело рук самих пациентов. Всюду были игрушки – куклы, машинки, складные головоломки, краски и карандаши на маленьких ярких столиках. Побеседовав с лечащим врачом Эми, Кэсси узнала, что сначала важно заняться с девочкой индивидуально – это забота специалистов клиники. Особая программа будет и для домашней работы. Позднее Эми определят в возрастную группу для коллективного обучения.

– Место замечательное, – на следующий день Кэсси рассказывала Нине, во всех подробностях описывая клинику. – Сотрудники высонепрофессиональны, к детям внимательны и, похоже, по-настоящему любят свое дело.

– Тогда почему у тебя лицо кислое?

– Да потому что это жутко дорого. Полдня промотавшись по страховым конторам, я выяснила, что скидок мне не положено. А самостоятельно оплатить все счета я не смогу, даже если найду вторую работу.

• Предыдущая
• 30/86
• Следующая