Масштабная операция - Рощин Валерий Георгиевич - Страница 55
- Предыдущая
- 55/61
- Следующая
Гросс не заметил, как дошел до станции Ладожская. Уже спускаясь по длинной лестнице вниз, мимо сидящих вдоль кафельных стен нищих, алкашей и бомжей, внезапно очнулся от невеселых дум…
Следовало определиться с ночлегом. Проще всего было устроиться в гостинице, но лишний раз светиться со своей новой фамилией Торбин не желал. Да и стоило ли рисоваться с поддельными документами в заведениях, находящихся под постоянной опекой ФСБ? Данные постояльцев гостиниц больших городов наверняка пропускались через компьютерную базу оной конторы. Удостоверение на имя майора ФСБ Петра Куликова изначально предполагалось использовать в зоне боевых действий и весьма кратковременно — не более двух недель, пока длилась бы диверсионная операция группы Губаева. Там, на всю Чечню и компьютеров-то две с половиной штуки… Здесь же, в Санкт-Петербурге осмотрительность и осторожность должны быть максимальными. И, памятуя о давней привычке везде и во всем трижды перестраховываться, он призадумался…
Но отчего-то нужные мысли сбивались и путались. Скоро Стас понял, почему это происходит — покоя не давала теперешняя близость с еще одним человеком — с Лизой. Одно только то, что некогда любимая им девушка находилась где-то рядом — возможно, на этой же станции метро, и ее лицо запросто могло сейчас мелькнуть в толпе, движущейся навстречу, заставляло дыхание учащаться.
О Лизе за минувший год он думал часто. Не проходило и дня, чтобы Торбин не вспоминал их знакомство или продолжительные прогулки по скверам и набережным вечернего Петербурга. Но все эти сладостные видения заканчивались одним и тем же наважденьем: ее чудесный образ и радостные, излучающие любовь глаза, неизбежно затмевались, отчетливо проявлявшейся темной фигурой полковника Щербинина — человека, оклеветавшего его перед друзьями, сослуживцами и той же Елизаветой. Человека, напрочь сломавшего Станиславу жизнь. И как он ни старался доказать самому себе непричастность дочери к деяниям отца, тень Юрия Леонидовича неизменно вставала между ними.
Кроме того, существовало еще одно наиважнейшее обстоятельство, заставлявшее навсегда забыть о некогда пылких чувствах к юной Лизе — вторая и завершающая часть операции «Вердикт-2»…
— Товарищ капитан, — вдруг раздался чей-то встревоженный возглас, разнесшийся эхом в просторном вестибюле.
Окрик отчетливо прозвучал на фоне приглушенного гула, что всегда обитает в подземных переходах и метро. Людей в военной форме поблизости не было, но кто-то настойчиво повторил:
— Товарищ капитан!.. Товарищ капитан, это я…
Людской поток продолжал движенье и, похоже, никто не откликался на этот странный зов. Сердце Торбина ускорило ритм; он не стал оборачиваться и, тем более, останавливаться, а тем же размеренным шагом спускался вниз, будто этот «кто-то» тривиально обознался…
— Это же я, товарищ капитан! Рядовой Бояринов!..
И тут Стас почувствовал, как в груди образуется вакуум, точно перед падением, когда под ногами внезапно исчезает опора. Долгое время до появления в Питере, он готовил себя к чему угодно, но, услышанное им перечеркнуло всякую и ко всему готовность.
Гросс застыл на последней ступени и медленно обернулся…
Возле стеклянных дверей входа в вестибюль станции находились представители вышеупомянутой бездомной «аристократии». Среди них, опершись на два деревянных костыля, стоял мужчина в поношенной камуфляжной форме. Левая штанина брюк от самого колена была завернута назад. Не отрывая глаз от его фигуры, Торбин двинулся вверх по длинной лестнице вместе с встречным людским потоком…
Он помнил Бояринова коротко подстриженным, уверенным и всегда улыбающимся парнем. Человек в камуфляжке тоже пытался изобразить улыбку, но был грязным, обросшим, со сгорбленной спиной. И, тем не менее, подойдя ближе, он узнал его…
Несколько мгновений они постояли, вглядываясь в изменившиеся за год черты и, не сговариваясь, бросились друг другу в объятия.
— Товарищ капитан… Я знал… Я точно знал: кроме меня, кто-то должен был выжить в том аду, — шептал Тургенев и, вдруг всхлипнув, почти прокричал: — Никогда не верил в то, что про вас потом говорили! Никогда! Я же помню… Вроде сквозь сон, но помню, как после взрыва вы меня тащили на себе — меж деревьев петляли… Мне казалось: полдня петляли… У вас тогда такое дыхание было, думал: вот-вот упадете!.. А вы, словно двужильный…
— Бог с ними, Ваня, — по-прежнему держа бывшего подчиненного в объятиях, тихо отвечал Станислав.
— Как же бог с ними?! Товарищ капитан!.. Я же объяснял им: разве возможно, чтоб такой железный человек сдался или стал предателем?! — вытирал рукавом слезы Бояринов. И, обращаясь к нынешним приятелям, радостно сообщил: — Вот… представляете?! Своего боевого командира повстречал! Вместе воевали в Че…
Тургенев запнулся на полуслове — капитан легонько сжал его руку и незаметно качнул головой.
— Отметить бы надо встречу! — хрипло предложил один из местных бомжей. — Раз такое дело — нельзя не отметить!..
— Так где же вы пропадали столько времени? — отмахнувшись от алкаша, поинтересовался Иван.
— Долгая история. После расскажу. Ты-то как?
— Да-а… — протянул он, снова смахивая слезу и горько усмехнувшись, приподнял над полом один костыль: — Вот теперь все мои дела. Кому мы такие нужны? Отработанный материал…
— Ты, вообще-то, где ночуешь? Надеюсь не здесь?
— Точняк не здесь! Комнату у одной бабки снимаю. Если не побрезгуете, могу в гости пригласить. Согласны?
— С удовольствием. Веди.
Отставив далеко в сторону правый костыль, одноногий спецназовец нагнулся за потрепанной сумкой.
— Что же ты молчишь? Давай помогу… — Гросс ловко подхватил авоську, в которой мелодично звякнули пустые бутылки. Глянув на ее хозяина, справился: — А кроме посуды в ней что-нибудь ценное имеется?
— Нет, — сконфузился тот.
— Держите, — капитан подал ненужную ношу ближайшему старику, — На «отметить» здесь не хватит, а вот на «закусить» — вполне. Пошли Ваня…
Закончив повествование о своих злоключениях, Торбин плеснул в стаканы дорогой водки и вынул из пачки сигарету.
— Возвратившись, Щербинин утверждал, будто после моего подрыва за вами по пятам все время шли «приматы», — монотонно покачиваясь и все еще находясь под впечатлением услышанного, тихо сказал Иван.
— Никто за нами не шел, — поднял стакан Станислав. — Он пудрил мозги бедному Сомову, подбрасывая липовые улики: шприц, надрезанный страховочный фал… И маскировал мнимой погоней свои же преступления. Ты же наверняка помнишь, как погиб Ромка Деркач?
— Еще бы… У него просто не сработал скрепер-блок, а фал был в порядке, — подтвердил Бояринов и прикрыл веки. После долгого молчания задумчиво покачал головой: — Да… неспроста все наши называли вас Гроссмейстером.
Затем, глядя в одну точку, помолчал и глухо проговорил:
— А знаете, я ведь видел, как он убивал Серова.
Офицер опрокинул в себя водку и, проигнорировав обилие разнообразной еды, подпалил сигарету. Сделав несколько затяжек, удивленно глянул на подчиненного, озвучившего запоздалое признание.
— Да-да, — подтвердил Иван. — Просто мне казалось, что увиденное из грота — бред, игра нездорового воображения. Ну, как вам объяснить?.. Порой думал: с ума сойду от адской боли — никакой пармидол не помогал, хоть и говорили: сильный наркотик. Всё время представлялось всякое, мерещилось… Я тогда и разобрать-то толком не мог, что взаправду происходит, а какие картинки сами собой в контуженных мозгах складываются. Вот и подумал: ерунда какая-то, глупость. Никому, разумеется, не говорил.
— И как же это случилось? — подсевшим голосом спросил Стас.
Собеседник тяжело вздохнул, поднял стакан, выпил. Закусив ломтиком копченой рыбы, сбивчиво поведал:
— Андрюха-то вроде обрадовался, узнав Щербинина; пошел навстречу… А тот гад поначалу со слащавой улыбочкой приближался… Подошел вплотную и вдруг ножом — раз! Другой! Третий!.. И рот рукой сержанту зажимает, чтоб не крикнул… сволочь! Потом долго возился с его головой… Дальше, кроме сплошной крови ничегошеньки не помню.
- Предыдущая
- 55/61
- Следующая
