Масштабная операция - Рощин Валерий Георгиевич - Страница 54

• Предыдущая
• 54/61
• Следующая

Он гладил длинные волосы девушки, чуть касаясь ладонью ее плеч и нежной шеи. Затем, наклонившись, прикоснулся губами к ямочке на мокрой щеке.

— Нет… прошу, не надо так… — дрожащим голосом сказала она и, приподнявшись, сама поцеловала его в губы. Пряча полные слез глаза, прошептала: — Прощай…

Анжела повернулась и решительно направилась к стоявшему на верхней ступеньке проводнику, унося в своем сердце бурю самых противоречивых чувств. Она была расстроена и растрогана, взволнована и успокоена, рассержена и влюблена…

Помогая ей подняться в тамбур и подавая тяжелую сумку с продуктами и вещами, купленными в дорогу, Торбин не сказал больше ни слова. Пройдя вдоль вагона, он видел, как девушка появилась в купе, потом приникла к стеклу и долго стояла, неотрывно глядя на него до тех пор, пока поезд не набрал ход…

В один из майских вечеров со стороны Витебского вокзала Санкт-Петербурга, к станции метро неспешно шел молодой мужчина лет двадцати восьми. На нем были новые черные джинсы и, несмотря на теплую погоду, кожаная и такая же черная куртка. Глаза скрывались за узкими темными очками, а лицо обрамляла недельная щетина. В левой руке он нес пластиковый кейс.

Направился он, как ни странно, не к ближайшей — вокзальной станции подземки, а к соседней — Владимирской. Возможно, недавний пассажир поезда «Ростов-на-Дону — Санкт-Петербург» хотел размяться после утомительных двух суток, проведенных в вагоне СВ. Или просто возжелал пройтись по городу, с которым некогда что-то роднило и связывало. А может быть, его настораживало обилие людей в серой форме, в изрядном количестве снующих по привокзальной площади и примыкающим к железной дороге кварталам.

Так или иначе, сделав замысловатую петлю по старым переулкам, он вскоре оказался на Загородном проспекте, почти прямиком ведшем к нужной цели. Если он избегал встреч с защитниками правопорядка, то сейчас на его пути находилась не слишком подходящая городская «достопримечательность» — здание Районного отдела внутренних дел. Но, вероятно, наличие данного препятствия мало волновало путника, поскольку маршрута он менять не стал, а уверенно держал намеченный курс.

Подъезды к милицейскому оплоту перекрывали бетонные блоки, раскрашенные в косую красную полоску. По обеим сторонам мрачного строения дежурили автоматчики в «Масках» — средствах индивидуальной бронезащиты.

«Как всегда заботятся исключительно о собственной безопасности. Прежде сами, а все остальные потом, — с горечью подумал незнакомец, огибая внушительные ограждения. — Школы, детские сады, больницы, театры — подождут. Точно террор, расползающийся с юга страны не хуже эпидемии, им не угрожает. Как же!.. Нужно ведь и МЧС работенкой обеспечить: трупы из-под завалов вытаскивать после взрывов…»

— Гражданин! — внезапно окрикнул его кто-то сзади, прервав справедливую критику силовых структур.

Человек в черном остановился и нехотя повернул голову. Вальяжной походкой его догоняли два мента. Приблизившись и изобразив пародию на отдание чести, старший патрульный проскрипел:

— Ваши документы.

Подозрительный гражданин подал удостоверение. Ознакомившись с ним, стражи правопорядка снова козырнули и, возвращая документ, отвесили сугубо милицейский комплимент:

— Извиняемся, товарищ майор. Кожа у вас смуглая — точь-в-точь как у лица кавказской национальности. Вот и перестраховались.

— Ничего, бывает, — небрежно отвечал тот, пряча ксиву во внутренний карман. Прежде чем возобновить движение в прежнем направлении, бросил: — Из отпуска возвращаюсь — на югах загорал…

— Счастливчик, — с завистью вздохнул один из патрульных, глядя вслед удалявшемуся офицеру в штатском.

— Учиться, надо было в школе на пятерки, Костян Петрович, а не прогуливать! — поддел его другой. — Тогда, глядишь, и нас бы с тобой в ФСБ взяли. Пошли, двоечник. Надо бы пару настоящих азеров тормознуть — на обед подзаработать…

Проехав четыре остановки на восток, мужчина вынырнул из станции метро Ладожская и направился к гарнизону бригады особого назначения воздушно-десантных войск. Лишь наблюдательный и хорошо знавший раньше этого человека сослуживец, по походке и внешности мог угадать в нем капитана Торбина.

Также неспешно он проследовал вдоль знакомого длинного забора и, наконец, увидел гарнизонное КПП…

В груди защемило, а по спине пробежал легкий холодок от захлестнувших воспоминаний. Снова всплыли дорогие образы двух погибших друзей: Сашки Воронцова и Сергея Шипилло. Сколько раз они проходили через эти ворота! Немногим больше года назад прошли все вместе, когда отправлялись в ту роковую для них командировку. Отправлялись, не ведая, что она станет последней…

На территорию родной бригады Станислав проник, воспользовавшись лазейкой, известной только спецназовцам, да жителям ветхого трехэтажного дома, стоявшего вплотную к каменному забору. Зайдя с переулка в его парадное, он поднялся по ступенькам первого лестничного марша и оказался у подъездного окна противоположной стены. Открыв никогда не запиравшуюся раму, перемахнул через широкий, давно не видавший краски подоконник и, сделав несколько шагов по кирпичной кладке, спрыгнул вниз.

За истекший год внутри гарнизона мало что изменилось: выросло три этажа жилого панельного здания; старый асфальт местами закатали свежим; подновились обветшалые фасады магазинов… Проходя мимо одного из них, бывшему десантнику пришлось отвернуться и, закрывая лицо рукой, делать вид, будто поправляет темные очки — неподалеку от стеклянного входа в супермаркет стояла с двумя знакомыми бабками его соседка — все такая же полная и неугомонная тетя Даша. Поглядывая по сторонам и провожая дотошным взглядом каждого прохожего, повариха из отрядной столовой взахлеб судачила с подругами о новостях и последних сплетнях. Если бы она вдруг узнала Стаса, весть об этом разлетелась бы по военному городку со скоростью звука. Но, большого интереса «незнакомец» в черном у пожилых женщин не вызвал. Не задерживаясь у магазина, он ускорил шаг и избежал участи быть узнанным.

Гросс медленно брел к тому дому, где когда-то проживали полковник Щербинин с дочерью. Пятиэтажка с улучшенной планировкой квартир находилась в центре гарнизона и выходила окнами на зону отдыха — небольшой парк, расчерченный множеством асфальтовых дорожек. В будний вечер парк пустовал, лишь с десяток детишек возились на зеленеющих газонах, да пара малолетних велосипедистов выписывала виражи на «перекрестках». Выбрав удобное для наблюдения местечко в тени деревьев, Торбин уселся на деревянную лавочку и развернул свежий «Спорт-экспресс»…

Напечатанные слова и мысли проходили через его голову, не оставляя следа. Он всеми силами напрягал внимание, но не смог одолеть и десятка срок. Взгляд, будто намагниченный, постоянно устремлялся ко второму подъезду пятиэтажки…

У искомого дома появлялись все больше незнакомые люди. Правда, изредка мелькали и те, с коими приходилось сталкиваться в прошлой жизни. Прошло три часа, однако ни самого Юрия Леонидовича, ни Елизаветы он так и не увидел. А когда стемнело, над дверьми подъездов и в парке зажглись фонари. Гросс свернул ненужную газету, снова окинул взором пространство вокруг здания, поднялся и направился обратно к лазейке…

Пока он не располагал даже приблизительными координатами полковника. По-прежнему ли тот возглавлял бригаду, или был куда-то переведен… Оставалось лишь надеется, что Щербинин служил где-то поблизости.

«Служил!.. — зло усмехнулся про себя спецназовец, легко преодолевая забор и залезая в окно, — за такую «службу» в самый раз «багровую мошну» на голову. Без судебных проволочек и следствий…»

Весь прошедший год комбриг вызывал у Станислава устойчивую ненависть. «Еще бы! — рассуждал он, направляясь в сторону станции метро. — Одному богу известно, сколько на его совести злодеяний. Сколько загубленных жизней наших солдат и офицеров! Связь с Шахабовым он, скорее всего, установил еще до перевода из Таджикистана в бригаду, или же сразу после прибытия сюда на должность заместителя командира. Теперь-то ясно, почему той далекой осенью Щербинин с легкостью вызвался в добровольные заложники к Медведю в обмен на тринадцать солдат — знал, сука: по заранее сочиненному плану тот затребует Львовского. Все очень просто — Юрий Леонидович зарабатывал репутацию отважного и бесстрашного офицера, а Беслан Магомедович, в свою очередь, расчищал ему дорожку для карьерного роста. Потом же, когда Щербинин занял место погибшего Алексея Эдуардовича, стали бесследно исчезать команды, посылаемые для устранения эмира. Тем же, испытанным способом был обеспечен провал и моей группы, и «Вердикта» в целом…»

• Предыдущая
• 54/61
• Следующая