Искусство войны - Цзы Сунь - Страница 19

В «Диалогах» Ли Вэй-гуна (VII в. н. э.) даётся такая характеристика функций этих трёх родов войск: «Колесницы и пехота обучаются правильному бою, конницу же обучают манёвренным операциям» («Диалоги», II, 39).

Но Сунь-цзы, как наиболее ранний автор, в начале этой главы упоминает только о колесницах и пехоте.

Основной единицей боевого формирования служила колесница. Сунь-цзы различает два вида колесниц: лёгкие боевые колесницы, запряжённые четвёркой коней, предназначаемые для боевых операций, и тяжёлые колесницы, запряжённые двенадцатью волами, предназначаемые для перевозки всего снабжения, а также служащие укрытием в условиях обороны. Каждой лёгкой колеснице придавалось 75 человек пехоты, каждой тяжёлой колеснице — 25 человек обслуживающего персонала.

В «Диалогах» Ли Вэй-гуна приводятся данные об этих частях, заимствованные частью из чжоуского устава, частью из не дошедшего до нас трактата Цао-гуна (Цао-гун, «Синь-шу»). Из этих данных, дополненных Лю Инем, мы узнаём, что из 75 человек, приданных лёгкой боевой колеснице (Цао-гун называет их «наступательными»), трое — тяжеловооружённые — вели бой на самой колеснице, остальные же 72 человека разбивались на три группы, располагающиеся одна впереди колесницы, другие две — по её сторонам. Прислугу каждой тяжёлой (или «оборонительной», как называет Цао-гун) колесницы представляют: 10 кашеваров, 5 каптенармусов, 5 конюхов, 5 подносчиков топлива и воды («Ли Вэй-гун вэньдуй», I, 21; см. также II, 33). Каждой лёгкой колеснице пр. давалась тяжёлая, так что основное соединение древней китайской армии состояло из двух колесниц — лёгкой и тяжёлой — и 100 человек строевого и нестроевого состава. По этому принципу происходило всё формирование армии. Таким образом, в состав 100-тысячной армии, о которой говорит Сунь-цзы, входило 2000 колесниц — 1000 лёгких и 1000 тяжёлых.

От примерного размера армии Сунь-цзы переходит к вопросу военных издержках. При этом он понимает, что размеры издержек обусловливаются двумя факторами: численностью армии и расстоянием до театра военных действий. Численность он берёт для примера 100 000 человек, расстояние — 1000 китайских миль. При дальности расстояния от собственных баз необходима организация снабжения — подвоз боеприпасов и продовольствия. Сунь-цзы несколькими строками ниже говорит: «Умный полководец старается кормиться за счёт противника». И всё же, несмотря на это, он предусматривает необходимость подвоза продовольствия из своей страны. Рассчитывать только на одни ресурсы неприятельской стороны, по его мнению, очевидно, невозможно — по крайней мере в первый период кампании. Вслед за этим Сунь-цзы перечисляет статьи военных издержек и их размеры. Статьи эти следующие: 1. Внутренние расходы — на снаряжение армии, а также расходы внутри страны связанные с войной. 2. Внешние расходы — на содержание армии в походе. 3. Расходы по приёму приезжающих из-за границы. 4. Расходы на изготовление и ремонт боевого снаряжения.

Из этих статей некоторого пояснения требует только третья: расходы по приёму приезжающих из-за границы. Комментаторы (Ду My, Цзя Линь, Ван Чжэ. Чжан Юй и др.) понимают это так во время войны ведутся всевозможные дипломатические переговоры, заключаются союзы, появляются послы из других государств; точно так же в случае войны неизбежно прибытие «военных наблюдателей», гостей из соседних государств; появляются обычно и люди, предлагающие свои услуги в качестве воинов, стратегов — специалистов по военному искусству и т. д. Государству приходится поэтому иметь дело с многочисленными гостями и, естественно, тратить на них некоторые средства.

Сунь-цзы исчисляет все издержки в сумме 1000 золотых в день. Бесполезно гадать, какова реальная стоимость этой суммы в перечислении на ценности VI в. до н. э., но бесспорно, что для того времени это была очень крупная цифра, указывающая на очень большие размеры военных расходов.

Эти вступительные замечания — указания, во что обходится большая война государству, служат исходным пунктом для последующего положения: если война — дорогое предприятие, то её затяжка грозит государству разорением и в конечном счёте, может быть, даже гибелью.

Сунь-цзы — сторонник короткой войны, быстрой победы. Он хочет, по старинному китайскому изречению, которое вспоминает его комментатор Чэнь Хао, чтобы удар противнику был нанесён так быстро, что «удар грома не успел бы ещё дойти до ушей людей, блеск молнии не успел бы ещё дойти до глаз людей». Этот принцип молниеносного удара Сунь-цзы выражает словами: «Война любит победу и не любит продолжительности». «На войне слышали, — говорит он в другом месте, — об успехе при быстроте её, даже при неискусности её ведения, и не видели ещё успеха при продолжительности её, даже при искусности её ведения». Так, очевидно, руководствуясь опытом того времени, полагает Сунь-цзы. Об опасности затяжной войны говорит всё содержание II главы, особенно слова: «Никогда ещё не бывало, чтобы война продолжалась долго и это было бы выгодно государству». Цао-гун, комментирующий Сунь-цзы, сам тоже опытный полководец, говорит: «Если война затягивается, это невыгодно. Война подобна пламени: если не задуешь его вовремя, сам в нём сгоришь».

Война ведётся ради выгоды. Это Сунь-цзы заявил уже в I главе своего трактата. При затянувшейся войне, по его мнению, выгоды для страны получиться не может, даже при победе.

Сунь-цзы объясняет, почему это так Затяжка войны сулит гибельные последствия и в чисто военном смысле, и в финансовом, и в общеэкономическом, и в международных отношениях. В чисто военном смысле затянувшаяся война приводит к тому, что «оружие притупляется и острия обламываются», т. е. к истощению боевого снаряжения. Кроме того, Сунь-цзы говорит о том, что подрываются и силы армии. Эти его слова комментаторы понимают различно. Цзя Линь говорит таю «В войне, если даже и побеждают, но это продолжается долго, выгоды никакой нет, война любит полную победу. А когда оружие притупилось, острия обломались, воины в ранах, кони изнурены, — значит, силы подорваны». Чжан Юй толкует иначе: «Когда ведут войну долго и только после этого побеждают, солдаты устают и дух у них падает». Иначе говоря, имеется в виду и материальное ослабление армии — потери людьми и вооружением, и ослабление её боевого духа.

Тяжёлые последствия затяжной войны для финансов государства понятны: в день приходится тратить до 1000 золотых, а это требует огромного напряжения для казны, и может наступить такой момент, когда, по словам Сунь-цзы, «у себя в стране — в домах пусто», иначе говоря, когда наступит полное разорение страны. «Если войско надолго оставляют в поле, — средств у государства не хватает».

Гибельным образом длительная война может отразиться и на общеэкономическом состоянии страны. Сунь-цзы указывает на истощение правительственных ресурсов и на разорение народных масс. По его мнению, правитель теряет 60 % всех своих материальных ресурсов, предоставленных для войны: «Боевые колесницы поломаны, кони изнурены; шлемы, панцири, луки и стрелы, рогатины и малые щиты, пики и большие щиты, волы и повозки — всё это уменьшается на шесть десятых». Другими словами, потери в снаряжении являются не только потерями армии, но и потерями государства.

Однако, так как все эти ресурсы доставляются населением, гораздо больше внимания Сунь-цзы уделяет не потерям государства, а разорению народных масс. По его исчислениям, крестьяне, т. е. подавляющая по численности масса населения, теряют от войны 70 % своих средств. Это огромное сокращение народного достатка, по мнению Сунь-цзы, вызывается двумя условиями войны: «Во время войны государство беднеет от того, что возят далеко провиант. Когда провиант нужно возить далеко, народ беднеет», — таково первое условие; «те, кто находится поблизости от армии, продают дорого; а когда они продают дорого, средства у народа истощаются; когда же средства истощаются, выполнять повинности трудно», — таково второе условие.

В этих словах Сунь-цзы чрезвычайно важно то, что он говорит, в сущности, исключительно о разорении крестьянства (под словом «народ» в данном случае следует понимать именно крестьянство), считая, что разорение крестьянства равносильно разорению государства. Очевидно, уже в VI в. до н. э. в Китае понимали значение крестьянства для экономики, для существования правящего класса и управляемого им государства. Об этом очень выразительно говорит Вэй Ляо-цзы: «В государстве „вана“ — царя (т. е., по взглядам конфуцианской историографии, законного правителя. — Н. К.) богат весь народ; в государстве „ба“ — гегемона (завоевателя, главы союза князей. — Н.К.) богаты одни воины; в государстве, едва поддерживающем своё существование, богаты одни знатные; в государстве гибнущем богаты только сокровищницы государя. Про это и говорят: наверху полно, а внизу всюду пусто; это — бедствие, от которого нет спасения» («Вэй Ляо-цзы», IV, 15).