Приживется ли демократия в России - Ясин Евгений Григорьевич - Страница 10

Поэтому и появился термин «управляемая демократия», который так и тянет поставить в кавычки. Что-то близкое имел в виду Ф. Закария, говоря о нелиберальной демократии. Е. Гайдар применяет иной термин – «закрытая демократия». Интересно, что он избегает отождествления молодой и закрытой демократии, хотя наблюдаемые у нас явления во многом сходны именно с процессами, протекающими при переходе от плановой или аграрной экономики с авторитарными политическими режимами к демократии зрелой. Гайдар видит в закрытой демократии специфический способ решения проблемы политической стабильности в такой переходный период – способ, альтернативный откровенному авторитаризму: «оппозиция заседает в парламенте, а не сидит в тюрьме; регулярно проводятся выборы; нет массовых репрессий, существует свободная пресса, если это не относится к СМИ, имеющим выход на общенациональную аудиторию, и правительство можно критиковать не только на кухне, но и на улице, в газетах, в парламенте» (Гайдар 2005: 640). Примеры такой закрытой демократии, кроме современной России, – Мексика после революции, Италия и Япония после Второй мировой войны – «полуторапартийные» режимы. В них «есть все видимые элементы демократии, за одним исключением – исход выборов предопределен, от избирателей ничего не зависит» (Там же, 641).

Отличия закрытой демократии от авторитарного режима достаточно условны, но все же есть, во всяком случае Гайдар их видит.

Если не поддаваться эмоциям, а разобраться в этом явлении по существу, то, возможно, понятнее будет и то, что в сложившихся обстоятельствах стóит предпринимать сторонникам демократии.

С достаточной уверенностью можно утверждать, что на шкале форм правления управляемая демократия находится в промежуточном положении – за рамками собственно демократических форм – от элитарной демократии до демократии участия, между элитарной демократией и авторитаризмом. Но здесь надо еще учесть форму молодой демократии, которую я бы назвал слабой демократией, или протодемократией. Суть ее в том, что она существует при слабом государстве, не способном поддерживать исполнение законов и права граждан на должном уровне. В такой демократии существуют все необходимые демократические институты и функционируют они даже более эффективно, чем при управляемой или даже элитарной демократии. Но слабость власти приводит к тому, что право закона зачастую подменяется в ней правом сильного, насилие применяется не только государством – в общественных интересах, но и частными лицами или группами – в интересах частных. За слабой демократией на шкале форм правления следует анархия, хаос, когда государство вовсе отсутствует. Но это скорее теоретическая категория, если и можно найти ее примеры в истории, то чрезвычайно кратковременные, вроде Гуляйпольской республики Нестора Махно.

Есть еще советская демократия – она является лишь одним из элементов тоталитарного режима, но очень хорошо демонстрирует несоответствие формы и содержания политической системы. Стóит напомнить, что в начальных замыслах советская демократия представляла собой наиболее последовательный вариант демократии участия, отвергавший парламентаризм как форму элитарной, т. е. буржуазной, демократии. По Конституции РСФСР 1918 года, принятой V Съездом Советов, срок полномочий депутатов составлял всего 3 месяца, а кроме того, избиратели могли отозвать их в любой момент; разделение властей было отменено как буржуазный пережиток (Российское народовластие 2003: 37). То, что потом эти идеалы превратились в свою полную противоположность, во многом связано с тем, что Советы как форма демократии участия оказались неработоспособны. Легкая победа диктатуры одной партии объясняется, видимо, еще и тем, что из хаоса чаще всего рождается авторитарный режим. Плюс к этому, конечно, нужно иметь в виду неготовность тогдашнего российского общества к реальной демократии; вспышку гражданской активности в период революции нельзя расценивать как интерес к постоянному участию населения в политике. Энтузиазм и романтика проходят, остается быт.

Потом советская демократия превратилась в совокупность ритуалов, разрыв ее формы и содержания стал безразмерным. Была видимость выборности, но никаких свобод, а тем более политической конкуренции, не было. Нынешнюю управляемую демократию часто сравнивают с советской. Думаю, опасная тенденция движения от первой ко второй существует. Но пока они довольно заметно различаются, и здесь очень важно это слово – «пока».

Стóит заметить, что соседство на шкале форм правления, выстроенной по их демократичности, отнюдь не означает высокую вероятность и легкость перехода из одной такой формы в соседнюю. Опыт показывает, что слабая демократия легко переходит в крайние формы диктатуры. Распад диктатуры или авторитаризма также нередко ведет к хаосу. Элитарная демократия и демократия участия без затруднений переходят друг в друга. Движение же к этим развитым формам демократии от авторитаризма или управляемой демократии всегда затруднено – прежде всего тем, что оно сопряжено с перераспределением власти, а от власти обычно никто не хочет отказываться без борьбы. Равно необходима борьба и для того, чтобы предупредить излишнюю концентрацию власти. И все же переход от управляемой демократии к элитарной вполне возможен, если общество проявит достаточно настойчивости.

На рисунке 3. 1 я попытался изобразить основные формы правления и связи между ними в целях пояснения мыслей, высказанных выше. Конечно, о характере этих связей, которые я буду называть «линиями перехода» (ламинарными и турбулентными), мне известно очень мало. Я высказываю лишь предположения, основанные на логике при недостаточном числе наблюдений. Так, представляется логичным, что переход от демократии участия к элитарной демократии и наоборот обычно проходит в спокойных условиях, тогда как переход от демократии участия к слабой демократии, несмотря на близость этих форм, просто трудно себе представить, если, конечно, не быть утопистом. То же можно сказать об обратном переходе – от слабой демократии к демократии участия. Но от слабой демократии легко перейти к тоталитаризму, хотя это может быть связано с конфликтами.

Рисунок 3. 1. Формы правления и основные линии перехода между ними.

Если же переходить от слабой демократии к управляемой, а от управляемой к авторитаризму, а уж от него к диктатуре, то и конфликтов можно избежать. Может быть, такое представление несколько упорядочит наши идеи относительно форм правления государством. Чтобы конкретизировать эти идеи, нам придется выстроить более конкретные модели общества, элиты и взаимоотношений между ними. Но до этого стóит посмотреть на формы правления, существовавшие в мировой и нашей, отечественной, истории.

Демократия как устойчивая система правления очень молода. Подавляющее большинство живших на Земле людей являлись членами недемократических, авторитарных или олигархических, обществ.

Считается, что демократия зародилась в Древней Греции 2500 лет назад, первая веха ее истории – законы афинянина Клисфена, 507 год до н. э. В Греции демократия установилась только в нескольких городах-полисах – вряд ли кто-нибудь признает демократической, например, Спарту; в Афинах она просуществовала около 200 лет, до македонского завоевания. В Древнем Риме эпоха демократии – это годы республики от изгнания Тарквиниев до диктатуры Цезаря и империи Октавиана Августа, тоже не более 300 лет. Античный мир опирался на торговлю и мореплавание, что сделало возможным возникновение неиерархических социальных организмов. Но он не придумал приемлемых форм представительной демократии, не мог связать механизмы усиления и распространения демократии, и поэтому упадок античных демократий стал неизбежен.