Чужая жена - Робардс Карен - Страница 20

• Предыдущая
• 20/67
• Следующая

– Вы отдаете себе отчет в том, что сейчас три часа? А в девять вам нужно выступать перед аудиторией.

Пусть он бранит ее, пусть; ведь ее уху тепло от его дыхания. И руки его – вопреки словам – все еще сжимают ее, не отпускают.

– Может быть, – сказала она и с улыбкой посмотрела ему в лицо.

Ее нос коснулся его небритого подбородка. Его руки опять твердо сжали ее талию.

– Что значит – “может быть”? – услышала Ронни его злой шепот.

Он терся щекой о ее щеку. Его щетина царапала ее.

– Может быть, я не захочу возвращаться.

Она наклонила голову и уперлась щекой в его подбородок. Какой-то легкий, едва уловимый запах. Наверное, лосьон. Как будто пахнет мятным. Ей захотелось коснуться его кожи губами, и она закинула назад голову. Неизвестно, как это случилось, но через секунду Ронни уже самозабвенно целовала его.

Том издал какой-то неопределенный звук, тряхнул головой, опять обхватил ее за талию. На этот раз ему удалось чуть отстранить ее от себя.

Не сразу, но он сумел вновь обрести самообладание. Он глубоко вздохнул – раз, другой. Ронни заглянула в его непроницаемые глаза, и он выдержал ее взгляд. Его нижняя челюсть слегка выпятилась, и тогда Том опять склонился к ее уху.

– Хватит, слышите? Я понимаю, вам нелегко было эти две недели. Вам захотелось расслабиться. Это естественно. Завтра вы все увидите в другом свете. А сейчас давайте поедем в отель…

Его интонации показались ей почему-то необычайно смешными, и она расхохоталась. “Не обманешь, – мелькнуло у нее в мозгу, – можешь не стараться. Ты так же горишь, как и я”.

– В отель? И что потом?

Она захватила зубами мочку его уха и легонько прикусила. Подбородок у него твердый, а ухо мягкое и теплое.

– Прекратите, Ронни!

Том мотнул головой, чтобы она отпустила его ухо. Что ж, зато открылась шея. Она улыбнулась, и ее губы коснулись его горла.

– Сколько вы выпили? – грубо спросил он.

Она чувствовала, как ходят ходуном его мускулы. Пальцы его с силой впились ей в бока. И какая-то жилка на горле пульсировала под ее губами.

– Не так уж много…

Ей пришлось встать на цыпочки, чтобы прошептать ему в ухо ответ. Она провела языком по загорелой коже. Он вздрогнул.

– Все. Мы уходим.

Ну и самообладание!

Стальная воля. Вот уже ее руки, обвивавшие шею, отброшены.

– Не хочу никуда идти, – капризно проговорила Ронни. Он прижал ее запястья к груди, чтобы оторвать ее от себя. Взгляды их встретились. – Если ты попробуешь увести меня силой, я закачу сцену. Не хочешь со мной играть – не надо. Я найду другого партнера.

– А, значит, вам хочется играть?

Том стоял неподвижно, уже не делая вид, что танцует. Глаза его сверкали в темноте. Он был взбешен.

Ронни послала ему нежную, соблазняющую улыбку. И кивнула.

Лицо его окаменело. Потом он пробормотал что-то неразборчивое, скорее всего ругательство. Рука его крепче сжала ее запястья, и губы их слились.

Ронни уже забыла, что такое настоящий поцелуй. Губы у него, оказывается, горячие, сухие, сердитые. Жадные, жадные губы. Она приоткрыла рот и отдалась на волю жаркой страсти.

Том оторвался от нее и посмотрел сверху вниз, его глубоко посаженные глаза сверкали. Она мечтательно улыбнулась.

– Повторим?

– Все. Больше я на публике играть не буду, учитывая, что где-то здесь шныряет газетчик. Идемте.

– Куда?

– Как – куда? В отель, конечно.

Он весь пылал.

– Отлично.

Ронни улыбнулась и перестала сопротивляться. “В отель” означало определенные перспективы. Он повел ее к выходу.

Они вышли из боковой двери в пустынный переулок. Крепко держа Ронни за руку, Том провел ее за угол, затем они пересекли улицу и оказались на стоянке. Там царила темнота, которую не могли рассеять фонари, расположенные по углам площадки. По пути Куинлан постоянно озирался. Кого он боялся увидеть? Газетчика, о котором твердил ей в баре? Ронни было безразлично.

На улице были и другие парочки, явно только что покинувшие “Желтый пес”. Они обнимались прямо на стоянке, среди машин. Ронни с завистью смотрела на них. Ее губы все еще ныли после поцелуя Тома.

Ей хотелось, чтобы он повторил. И она позаботится о том, чтобы он это сделал. И далеко не только это.

Том подвел Ронни к светло-голубой машине, открыл дверцу, почти втолкнул ее в салон и наклонился над ней, чтобы застегнуть ремень. Она тут же воспользовалась представившейся возможностью: отбросила в стороны полы его пиджака и погладила его грудь. Белая сорочка была гладкой и прохладной, но под ней угадывалось теплое, твердое тело.

Застегнув ремень, Том быстро поцеловал ее в губы. Ронни даже не успела ответить, как он уже выпрямился, захлопнул дверцу и обошел машину спереди. Она проводила его взглядом.

Он уселся рядом с ней, захлопнул дверцу, пристегнулся и бросил на нее суровый взгляд.

– Том.

Она еще раз попробовала на вкус его имя.

– Ронни, – отозвался он, вовсе не столь призывно. И тут же добавил: – Вы представляете себе, что будет, если нас кто-нибудь сейчас снимает? Завтра эти фотографии появятся в газетах.

С этими словами он повернул ключ зажигания.

– А, это когда ты меня целовал?

Ронни решила про себя, что у него в самом деле красивый профиль. Том невероятно красив. В особенности рот. Почему она раньше не замечала, какие у него чувственные губы?

– И это, и все остальное.

Он бросил на нее взгляд, значения которого она не поняла.

Машина выехала со стоянки.

– Если та сцена, когда ты меня целуешь, появится в газетах, люди решат, что у нас роман, – беззаботно откликнулась она. – А больше ничего не было. Мы только танцевали.

– Вы уверены? – Голос Тома звучал очень сухо. – Хорошо еще, что в этом заведении так темно. Сомневаюсь, что при таких условиях можно сделать хоть сколько-нибудь четкий снимок. Ронни, ну как вы не понимаете, что новый скандал поставит крест на кампании!

Пропетляв некоторое время среди машин, они наконец выехали со стоянки.

– А мне все равно.

Он опять посмотрел на нее. Ей показалось, что взгляд его бесстрастен, но эта сдержанность наверняка стоила ему больших усилий.

– Утром вы будете думать по-другому. Когда протрезвеете.

– Я же сказала тебе, что выпила не так много.

– Да, вы так сказали, – жестко произнес Том.

– Так ты мне не веришь?

– Нет.

– Значит, ты считаешь, я пристаю к тебе, потому что пьяна? – очень медленно, взвешивая каждое слово, спросила она.

– Да, что-то в этом роде.

– А ты пьян?

– Я выпил бокал пива.

– Выходит, ты не пьян?

– Нет.

– А ты поцеловал меня. Два раза.

Его яростный взгляд должен был бы испепелить Ронни на месте. Вместо этого она небрежно закинула ногу на ногу и улыбнулась.

– Послушайте меня, миссис Ханнигер. Ситуация такова: совсем недавно предвыборной кампании был нанесен чувствительный удар, связанный с супружеской изменой. Избиратели как будто склонны простить вашему мужу его грех, так что в целом он потерял не так много. Главное сейчас – и вам, и вашему супругу держаться на высоте. А ваше появление в ночном баре – это несомненный скандал. Репортеров интересует все на свете, и можете быть уверены, что по крайней мере один из них вас уже вычислил. Просто он не был уверен на сто процентов, что видел именно вас. Но я готов последний доллар поставить на то, что он явится в отель, чтобы узнать наверняка, ночевали вы у себя в номере или развлекались где-то до четырех утра. А может быть, он уже каким-то образом установил вашу личность. В любом случае завтрашние газеты выйдут с громкими заголовками, и кампании конец.

На перекрестке он повернул налево. Ронни поерзала на сиденье и поменяла положение ног. Результатом этих манипуляций был быстрый косой взгляд Тома.

– У тебя есть женщина? – спросила Ронни. Том понял, что возможные последствия бесшабашного поведения абсолютно ее не волнуют.

• Предыдущая
• 20/67
• Следующая