Серебрянка, или Напевы морской раковины - Фаржон (Фарджин) Элинор - Страница 7

• Предыдущая
• 7/27
• Следующая

– Обед! Обед! Обед! – горланили парни.

Мамаша Кодлинг взяла Долл за плечи и принялась трясти.

– Куда – делись – беляши? – сурово спросила она.

– Я их съела, – ответила Долл.

– Ты… их… съела?.. – оторопела мать.

– Да, мамань.

– Все беляши?

– Да, мамань.

– Целую дюжину?

– Да, мамань.

У мамаши Кодлинг перехватило дыхание. Наконец ей удалось набрать воздуха, и она прорычала:

– Так ты говоришь, что съела дюжину огромных, толстых, круглых, сочных беляшей, и у тебя даже живот не болит?

– Нет, мамань.

– А жаль, – подвела итог мамаша Кодлинг. – Стыд! Позор! Оставила голодных братьев без обеда! Кусок у них изо рта вынула!

– Стыд! – проревел Эйб.

– Позор! Позор! Позор! – проревели Сид, Дейв и Хэл.

– И чего вы раскричались, не понимаю, – пожала плечами Долл. – Что я плохого-то сделала? Вы же, маманя, сами говорили, что беляши подходят каждые полчаса.

– Я вне себя! – сказала мамаша Кодлинг и рухнула на стул как подкошенная. – Моя дочь! – простонала она. – Дюжину беляшей. Моя дочь съела дюжину беляшей. Дюжину беляшей съела моя дочь. За полчаса! Без остановки! Беляш за беляшом. Целую дюжину. Два раза по шесть. Три раза по четыре. Я вне себя. Целую дюжину! За полчаса! Моя дочь! Целую дюжину!

– Дюжину чего? – донёсся с порога голос.

В дверях стоял высокий, тощий молодой человек, а на плече у него восседала маленькая старушка.

– Ой, к нам гости! – Полл вскочила.

Молодой человек пригнулся, чтобы старушка не ударилась о притолоку, и вошёл в кухню. Здесь он повторил свой вопрос:

– Так дюжину чего сделала ваша дочь? Что повергло вас в такую оторопь?

Мамаша Кодлинг осмотрела молодого человека с головы до ног, с золотой короны на макушке до золотых пряжек на туфлях. И принялась грузно приседать в реверансах:

– Силы небесные! Да к нам же сам король пожаловал! Король Норфолка собственной персоной! А ну встаньте! – крикнула она сыновьям. – Встаньте, болваны неотёсанные, поклонитесь Его Величеству.

Эйб, Сид, Дейв и Хэл поднялись и, схватив себя за вихры, потянули головы вниз. Изобразив таким манером поклон, парни тут же уселись обратно за стол.

– Очень приятно, – сказал Нолличек. Он опустил старушку на пол и представил её: – Моя няня, госпожа Нянюшка.

Мамаша Кодлинг снова присела и подтолкнула вперёд младшую дочку, которая вытаращила на гостей огромные, точно блюдца, глазищи.

– Это моя меньшенькая, Полл, – сказала мамаша Кодлинг.

– Очень милая девочка, – произнёс король.

Полл быстренько сделала книксен, а мамаша Кодлинг сказала:

– Очень приятно.

И тогда Нолличек спросил в третий раз:

– Так дюжину чего сделала ваша дочь? О чём вы говорили? Что вас так изумило?

Мамаша Кодлинг покраснела до корней волос и, ухватив Полл за руку, пробормотала:

– Что отвечать-то?

– Скажи уж как есть, мамань, – ответила Полл шёпотом.

– Ни за что! В такой стыдобе королю признаться? Ославить Кодлингов на всю страну? Ни за что! Ты подумай, Полл, – целых двенадцать! Ровным счётом дюжина! – На последних словах голос мамаши Кодлинг снова зазвенел от возмущения.

– Что за дюжина в конце-то концов?! – Нолличек грозно сдвинул брови – он не любил ждать.

Полл шагнула вперёд и бодро провозгласила:

– Двенадцать мотков льна, Ваше Величество.

У мамаши Кодлинг отвисла челюсть. А Полл, широко улыбнувшись, крутанула колесо прялки и продолжила:

– Целую дюжину мотков, и всего за полчаса. Это маманю и изумило. Ясно, Ваше Величество?

«Уж теперь-то он будет доволен», – подумала Полл.

Она, однако, так и не успела понять, доволен король или нет, потому что вперёд выскочила его маленькая Нянька и взволнованно воскликнула:

– Двенадцать мотков льна за полчаса! Неслыханно! Есть от чего оторопеть! И это спряла ваша собственная дочь? – обратилась она к мамаше Кодлинг.

– Д-д-да, госпожа, – еле слышно произнесла та. – Моя самая что ни на есть собственная дочь.

Нянька пронзила Полл острым взглядом и ткнула в неё пальцем.

– Вот твоя невеста, – сказала она королю.

Нолличек испуганно оглядел девочку и с отчаянием сказал:

– Но, Нянюшка, она же совсем маленькая.

– Ничего, вырастет! – отрезала Нянька и обратилась к Полл: – Подойди поближе, дитя моё.

Полл повиновалась.

– Сколько тебе лет? – спросила Нянька.

– Двенадцать, если позволите.

– Вот видишь, она совсем ребёнок! – снова запротестовал Нолличек.

– Повзрослеет, – твёрдо сказала Нянька. – Если ребёнок в двенадцать лет прядёт за полчаса двенадцать мотков, то сколько же она будет прясть в двадцать?

– Извините, госпожа, – наконец решилась Полл. – Это не я спряла лён. Маманя дивилась не на меня.

– А на кого же? – растерялась Нянька.

– На мою сестру. Вот она.

И она указала на Долл, безмятежно глядевшую в раскрытую дверцу печки. Нянька с Нолличеком разом повернулись и…

– Это твоя сестра? – спросил Нолличек у Полл.

– Это ваша дочь? – спросила Нянька у мамаши Кодлинг.

– Встань, дурёха, – прошептала старшей дочери вдова мельника. – Встань, поклонись.

Долл медленно поднялась, обратив к королю прелестное личико, слегка присела в реверансе и тут же выпрямилась, не сводя с Нолличека сонно-нежного взгляда.

– Она милая, – не сдержался Нолличек и обратился к девушке: – Так, значит, это ты?.. Целую дюжину?

– Я, если позволите. – Доллечка снова поклонилась.

– Она очень милая! – сказал Нолличек Няньке.

– Красота недолговечна, – заявила Нянька. – Подойди ко мне, умелица.

Долл подошла к Няньке вплотную.

– И сколько же тебе лет?

– Восемнадцать будет на Михайлов день, – нежно проворковала Долл.

– Нянюшка, она очень, очень милая!

– Тсс! Тихо ты! – Нянька отодвинула воспитанника в сторону. – Ты порядочная девушка? – снова обратилась она к Долл.

– Да, госпожа, если позволите.

– А жених у тебя есть?

– Нет, госпожа, если позволите.

– Ой, Нянюшка! – снова встрял Нолличек. – Она просто страсть какая милая!

– Да тихо ты! – шикнула Нянька и продолжила допрос: – Милочка, ты и впрямь сделала то, что привело твою мать в такое изумление?

– Да, госпожа. Маманя страшно изумилась. А я… просто не смогла удержаться. Простите.

– Не смогла удержаться! – возопила Нянька. – Не удержалась и спряла двенадцать мотков льна за полчаса?! Не смогла удержаться?

Старушка открывала и закрывала рот, точно рыба, силясь подобрать слова. Наконец, указав на Доллечку перстом, она провозгласила:

– Вот твоя невеста!

– Невеста короля?! Наша Долл?! – воскликнула мамаша Кодлинг.

– Никогда бы не подумал, – подал голос Эйб.

– Во сне не приснится, – сказал Сид.

– Ну и ну, – протянул Дейв.

– Дела… – подытожил Хэл.

– А чему вы удивляетесь? – спросила у братьев Полл, но ответа не получила.

Пока все кругом жевали, глотали и переваривали своё удивление, Нолличек взял Доллечку за нежную, пухлую ручку.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Долл, Ваше Величество. А вас как величать?

– Нолл. Скажи, Долл, ты хочешь стать королевой Норфолка?

– Мне бы чего попроще. Хоть королевой норфолкских беляшей.

– Всё будет по-твоему! Всё – как пожелаешь! Если… – король сжал податливую, мягкую ручку, – если эти прелестные пальчики и вправду умеют то, о чём говорила твоя маменька.

Долл и ртa раскрыть не успела, а мамаша Кодлинг уж тут как тут:

– Конечно, Ваше Величество! Умеют, Ваше Величество! Умеют, вы уж поверьте мне, старой. Господибожемой! Моя Долл – королева Норфолка! И все знатные господа ей кланяются и угождают! – Она даже ослабела от радости и принуждена была опереться о стол, чтобы не упасть. – Ваше Величество, неужто правда?

Нолличек кивнул:

– Объясняю. Я, мамань, хочу жениться. И женюсь на твоей дочери. Объясняю дальше. Триста шестьдесят четыре дня в году она будет наряжаться и украшаться, как ей заблагорассудится, знаться и дружить с кем пожелает, будет есть и пить что душе угодно.

• Предыдущая
• 7/27
• Следующая