Звезды как пыль (пер. И.Ткач) - Азимов Айзек - Страница 44

• Предыдущая
• 44/46
• Следующая

– Я не возражаю, – ответил Байрон.

– Вы хладнокровны, – заметил Аратап. – Жаль, что вы не родились тиранитом.

В его устах это был настоящий комплимент.

– Сейчас мы отведем вас в вашу каюту, – добавил он, – и восстановим силовое поле. Простая мера предосторожности.

Байрон кивнул.

Стражника, которого вырубил Байрон, в каюте уже е было, но врач по-прежнему находился там и стоял, склонившись над безжизненной фигурой Джилберта.

– Он еще без сознания? – спросил Аратап.

При звуках этого голоса доктор стремительно выпрямился.

– Действие нейронного хлыста кончилось, наместник. Но этот человек немолод и долго находился под стрессом. Я не знаю, придет ли он в себя.

Байроном овладел ужас. Он упал на колени, не обращая внимания на боль в ноге, и осторожно коснулся плеча Джилберта.

– Джил, – прошептал он, тревожно вглядываясь в бледное лицо.

– Отойдите, – приказал медик, доставая свою сумку. – Шприц, по крайней мере, цел, – пробормотал он.

Он склонился над Джилбертом и глубоко всадил в него иглу. Бесцветная жидкость автоматически перекачивалась в вену. Когда шприц опустел, врач выдернул иглу и застыл в ожидании.

Веки Джилберта дрогнули, он открыл глаза и еле слышно прошептал:

– Я ничего не вижу, Байрон.

– Все в порядке, Джил. Отдыхайте, – сказал Байрон, склонившись к нему.

– Не хочу. – Джилберт попытался сесть. – Байрон, когда прыжок?

– Скоро, скоро!

– Останьтесь со мной. Я не хочу умирать в одиночестве.

Пальцы его слабо сжали руку Байрона: потом отпустили. Голова откинулась назад.

Доктор наклонился к нему и тут же выпрямился.

– Мы опоздали. Он умер.

На глазах у Байрона выступили слезы.

– Прости меня, Джил, – прошептал он, – Но ты ничего не знал. Ты ничего не понял…

Это были трудные часы для Байрона. Аратап не разрешил ему присутствовать на погребении в космосе. Байрон знал, что сейчас где-то на корабле тело Джилберта сгорает в атомной печи и выбрасывается в пространство, где его атомы навеки смешаются с межзвездными туманами.

Артемизия и Хинрик должны быть на похоронах. Поймут ли они? Поймет ли она, что у него не было другого выхода?

Врач впрыснул ему хрящевой экстракт, который должен был ускорить срастание разорванных связок, и боль в колене действительно почти утихла. Но что такое физическая боль? На нее можно не обращать внимания…

Внезапно Байрон почувствовал легкий толчок, отдавшийся где-то глубоко внутри организма. Значит, корабль совершил прыжок. Тут-то на Байрона и обрушились мучительные сомнения.

Поначалу он был абсолютно уверен, что все проанализировал правильно. Все должно быть правильно! Но вдруг он все-таки ошибся? Что, если они сейчас находятся в самом центре восстания? Сообщение об этом немедленно отправят на Тиран, оттуда прилетит армада кораблей. А сам он умрет, сознавая, что мог спасти повстанцев, но вместо этого погубил их…

В эти мрачные часы он думал также о документе, который не смог отыскать на Земле.

Странно, что о нем давно никто не вспоминал. Так усиленно искали планету повстанцев и напрочь забыли о загадочном документе. Что-то тут не сходится.

Потом Байрон вдруг подумал о том, что Аратап летит к планете повстанцев на одном-единственном корабле. Откуда такая самоуверенность?

Неужели он надеется захватить целую планету при помощи одного корабля?

Автарх сказал, что документ потерян много лет назад.

Но кто им владеет теперь? Может быть, тираниты? Тогда выходит, что тайна этого документа позволяет одному кораблю справиться с целой планетой?

Если это правда, то какая разница, где находится планета и существует ли она вообще…

Так он сидел и терзался, пока не вошел Аратап. Байрон вскочил на ноги.

– Координаты Автарха верны, – сказал наместник – Мы достигли звезды.

– Ну и…

– Искать планету повстанцев мы не будем. Астронавигаторы доложили, что менее миллиона лет назад звезда превратилась в Новую. Даже если у нее и были планеты, то они уничтожены. Теперь звезда – белый карлик, а у него не может быть планет.

– Стало быть… – начал Байрон.

– Стало быть, вы оказались правы, – вздохнул Аратап, – Нет планеты повстанцев!

Несмотря на философский склад ума, Аратап испытывал глубокое сожаление. Впервые в жизни он почувствовал себя настоящим завоевателем миров, каким когда-то был его отец; впервые в жизни он вел за собой эскадру кораблей, готовых сразиться с врагами Хана.

Но, как и следовало ожидать в этот век упадка и вырождения, там, где должна была находиться повстанческая планета, зияла пустота. У Хана не оказалось врагов, И нет миров, которые можно завоевать. А сам он так и останется наместником и будет улаживать мелкие неприятности – не более.

Однако сожаление – бесполезное чувство. Нет смысла ему предаваться.

– Стало быть, вы оказались правы. Нет планеты повстанцев, – сказал Аратап и сел, указав Байрону на кресло. – Я хочу поговорить с вами.

Молодой человек вопросительно смотрел на него, и Аратап с удивлением подумал, что мальчик явно возмужал и перестал бояться. «Вот и явные симптомы упадка во мне самом, – подумал Аратап. – Интересно, многие из нас начинают, подобно мне, видеть в побежденных людей? И желать им добра?»

– Я собираюсь отпустить Правителя и его дочь, – сказал он. – С политической точки зрения это разумно. Я хочу освободить их немедленно и отправить назад на «Беспощадном». Сможете отвезти их?

– Вы освобождаете и меня? – удавился Байрон.

– Да.

– Почему?

– Вы спасли мой корабль и мою жизнь.

– Сомневаюсь, что ваша личная благодарность может повлиять на ваши решения, касающиеся государственной политики.

Аратап чуть было не рассмеялся вслух. Мальчик ему определенно нравился.

– Тогда назову другую причину. Пока я расследовал большой заговор против Хана, вы были опасны. Но, как выяснилось, никакого заговора не существует. Есть только кучка лингейнцев, предводитель которых убит. Вы больше не представляете для нас опасности. Предать вас или лингейнцев суду, пожалуй, опаснее, чем отпустить.

Суд состоялся бы на Лингейне, и мы бы не смогли контролировать его полностью. На суде неизбежно встал бы вопрос о так называемой планете повстанцев. И хотя ее нет, половина подданных может решить, что дыма без огня не бывает. Таким образом, мы сами натолкнем их на мысль о создании повстанческой организации, посеем в душах зерна сомнений и надежды на будущее. И тогда тиранитскому правлению здесь будут угрожать уже реальные заговоры и восстания.

– Значит, вы освобождаете нас всех?

– Ну, это не совсем свобода, поскольку ни один из вас не проявил подлинной верности Хану. С Лингейном мы разберемся, и следующий Автарх будет уже гораздо сильнее зависеть от Хана. Статус «союзного государства» придется упразднить; лингейнское правосудие возьмем под контроль. Участники заговора, включая тех, кто сейчас находится в наших руках, будут сосланы на другие планеты, поближе к Тирану. Там они будут неопасны. Вы сами не вернетесь на Нефелос и не станете Ранчером. Вы останетесь на Родии вместе с полковником Риззетом.

– Согласен, – сказал Байрон. – Но что будет с браком леди Артемизии?

– Вы хотите, чтобы он не состоялся?

– Вы же знаете, что мы хотели бы пожениться, и сами говорили, что есть возможность воспрепятствовать ее браку с тиранитским придворным.

– Тогда я пытался кое-чего добиться от вас… Вы знаете, что говорили древние? Ложь любовников и дипломатов должна быть прощена, Я дипломат.

– Но возможность есть, наместник! Надо лишь намекнуть Хану, что, если могущественный придворный женится на девушке из влиятельной, но подчиненной семьи, это может вызвать у него далеко идущие амбиции. В конце концов, честолюбивый тиранит может с таким же успехом возглавить восстание, как и честолюбивый лингейнец.

• Предыдущая
• 44/46
• Следующая