Жизнь взаймы - Ремарк Эрих Мария - Страница 17

• Предыдущая
• 17/62
• Следующая

Лилиан распаковывала чемоданы. Она взяла с собой очень мало вещей. И денег у нее тоже было немного. Она позвонила дяде. Никто не ответил. Она позвонила еще раз. Ответил чей-то чужой голос. Дядя уже несколько лет назад отказался от телефона.

На мгновение она поддалась панике. Не мог же он умереть, — подумала она. Странно, что эта мысль — первое, что ей всегда приходит в голову! Может быть, он переехал. Она попросила принести ей адресную книгу. Но в отеле нашлась только старая книга, выпущенная в первый год войны, новой адресной книги у них не было. Угля в Париже все еще не хватало. К вечеру в комнате стало прохладно. Лилиан надела пальто.

Грязные, серые сумерки вползали в комнату через окно. Лилиан знала, что они навевают меланхолию. Чтобы согреться, она приняла ванну и легла в постель. Впервые со времени ее отъезда она оказалась одна… Денег ей хватит самое большее на неделю. Когда стемнело, в нее закрался страх, усугубляемый чувством одиночества. Кто знает, где ее дядя? Быть может, он уехал на несколько недель; быть может, с ним случилось несчастье. Быть может, Клерфэ тоже исчезнет в этом большом чужом городе, переселится в другой отель и она никогда больше ничего о нем не услышит. Лилиан знобило. Все романтические мечты рассыпались в прах, соприкоснувшись с действительностью, с холодом и одиночеством.

А в это время в санатории, в теплой клетке, тихонько гудят батареи центрального отопления…

В дверь постучали. В коридоре стоял посыльный с двумя свертками. В одном из них были цветы. Их мог послать только Клерфэ. При тусклом свете лампочки она быстро сунула посыльному слишком большие чаевые. Во втором свертке лежало шерстяное одеяло. Думаю, что оно вам пригодится, — писал Клерфэ. — В Париже все еще мало угля.

Лилиан развернула одеяло, из него выпали два картонных пакетика. В них были электрические лампочки. Владельцы отелей во Франции экономят электроэнергию, — писал Клерфэ. — Включите вместо ваших лампочек эти, и мир покажется вам вдвое светлее.

Она последовала его совету. Теперь она по крайней мере может читать. Посыльный принес газету. Она взяла ее в руки, но уже через минуту отложила в сторону. Все это уже не касалось ее. У нее было слишком мало времени. Она так и не узнает, кто станет президентом в будущем году и какая партия получит большинство в парламенте. Это ее не интересовало. Ее волновало лишь одно — жизнь. Ее собственная жизнь.

Она оделась. У нее сохранился последний адрес дяди; полгода назад она получила от него письмо с этим адресом. Надо съездить туда и навести справки.

Дядя жил на старой квартире, только он отказался от телефона.

— Твои деньги? — спросил он. — Как хочешь. Я посылал их тебе ежемесячно в Швейцарию; очень трудно было получить разрешение на переводы. Могу выплачивать их тебе ежемесячно здесь, во Франции. По какому адресу их пересылать?

— Я не хочу получать их ежемесячно. Я хочу забрать все сразу.

— Для чего?

— Хочу купить себе наряды.

Старик уставился на нее.

— Ты похожа на своего отца. Если бы он…

— Отца уже нет в живых, дядя Гастон.

Гастон посмотрел на свои бледные старческие руки.

— Денег у тебя осталось немного. Чем ты намерена заняться? Бог мой, если бы я мог жить в Швейцарии! Это такое счастье!

— Я жила не в Швейцарии. Я жила в больнице.

— Ты не знаешь счета деньгам. За несколько недель ты их истратишь. Ты их потеряешь…

— Возможно, — сказала Лилиан.

Дядя испуганно посмотрел на нее.

— А что будет потом, когда ты их лишишься?

— Не бойся, я не буду тебе в тягость.

— Тебе следует выйти замуж.

Лилиан рассмеялась. Его намерения были ясны. Он хотел переложить ответственность за нее на кого-нибудь другого.

— Тебе следует выйти замуж, — повторил Гастон. — Я могу познакомить тебя кое с кем. Хочешь я это устрою?

Лилиан опять рассмеялась, однако ей было любопытно, что предпримет старик. Ему, должно быть, под восемьдесят, — думала она, — но ведет он себя так, словно должен предусмотреть все еще на восемьдесят лет вперед.

— Хорошо, — ответила она. — А теперь скажи мне только одно: что ты делаешь, оставшись один?

Озадаченный старик поднял свою птичью головку.

— Мало ли что… Не понимаю… Я всегда занят… Странный вопрос. Почему ты спрашиваешь?

— Тебе никогда не приходила в голову мысль забрать все, что у тебя есть, уехать куда глаза глядят и все промотать?

— Вылитый отец! — сказал старик. — Он никогда не знал, что такое чувство долга и чувство ответственности. Надо будет попытаться опять назначить тебе опекунов!

— Это тебе не удастся. Ты считаешь, что я бросаю на ветер свои деньги, а я считаю, что ты бросаешь на ветер свою жизнь. Пусть каждый остается при своем мнении. И достань мне деньги не позже завтрашнего дня. Я хочу поскорее купить себе платья.

— А где ты их купишь? — быстро спросил старик, напоминавший марабу.

— У Баленсиага. Не забудь, что это мои деньги.

— Твоя мать…

— До завтра, — сказала Лилиан и легко прикоснулась губами ко лбу старика.

— Послушай, Лилиан, не делай глупостей! Ты очень хорошо одета. Платья у этих модных портных стоят целые состояния.

— Вполне возможно, — ответила Лилиан и посмотрела на серый двор и серые окна зданий на противоположной стороне улицы.

— Ты такая же, как твой отец. — Старый седой марабу искренне ужаснулся. — Точно такая же! Ты могла бы сейчас жить без забот, если бы не его вечные фантазии…

— Дядя Гастон, говорят, что в наше время можно разделаться с деньгами двумя способами. Один из них — копить деньги, а затем потерять их во время инфляции, другой — потратить их. Как тебе живется?

Гастон махнул рукой.

— Сама видишь. Времена тяжелые. А я человек бедный.

Лилиан заметила, что его комната обставлена очень красивой старинной мебелью, мягкие кресла были в чехлах, хрустальная люстра — в марлевом коконе. На стенах висело несколько хороших картин.

— Ты всегда был скуп, дядя Гастон. Почему ты и сейчас такой?

Некоторое время он разглядывал ее своими темными птичьими глазками.

— Хочешь жить здесь? Но ведь у меня мало места.

• Предыдущая
• 17/62
• Следующая