Легенды Крыма - Кузина Т. Т. - Страница 57
- Предыдущая
- 57/59
- Следующая
Звенит снова почтовый колокольчик у Деликли-кая и, оторвав на минуту слушателей от мира грез, замирает где-то в лесной чаще.
Когда самому хорошо, хочешь, чтобы было и всем хорошо. Так устроена душа. И в былое время козские люди не пропускали нищего и странника, чтобы не приютить и не накормить его. А когда уходили вниз, в сады, на работу, оставляли кого-нибудь, чтобы было кому принять прохожего.
И вот как-то раз ушли все на работу; остались старухи и мальчуганы, да три девушки, которые спешили шить приданое, чтобы было готово к месяцу свадеб.
Было жарко и девушки, захватив работу, ушли в лес искать прохлады. Притих Эльтиген. Покинули духи свои скалы, и, превратившись в нищих, подошли к девушкам.
Увидели девушки слепого, хромого и горбатого, поклонились им.
— Если голодны, накормим вас.
Под широким дубом, который стоит и теперь, развязали узелки с таранью, чесноком и лепешками и стали угощать бедняков.
— Кушайте.
Ели нищие, благодарили, а когда кончили, — в узелках не стало меньше.
— Кушайте хорошенько, — говорили девушки, и отдали нищим желтые сариармуты, которые оставили было для себя.
Улыбнулись странники.
— Велик Аллах в своих творениях. Да исполнит сердце Ваше радостью.
И спросили странники девушек, нет ли у них каких-либо тайных желаний. Задуманное в хорошую минуту может исполниться.
— Подумайте.
Посмеялись между собою девушки, и одна сказала:
— Хотелось бы скорее дошить свое приданое.
— Вернешься домой и увидишь, что сбылось твое желание, — улыбнулся горбатый.
— А я бы, — захохотала другая, — хотела, чтобы бабушка на меня не ворчала.
— И это устроится, — кивнул головой хромой.
— Ну, а ты? — спросил слепой третью.
— Ты что бы хотела?
Задумалась третья.
— Все равно не сделаешь.
— Все-таки. Скажи.
И сказала девушка:
— Хотела бы, чтобы в горе открылся источник, чтобы бежала в деревню холодная ключевая вода; чтобы путник, испив воды, забывал усталость, а наши деревенские, когда настанет жара, освежаясь в источнике, славили милость Аллаха.
— Ну, а для себя чего хотела бы? — спросил слепой.
— А мне, мне ничего не надо. Все есть.
Открыл от удивления глаза слепой и отразились в них глаза голубого неба.
— Скажи имя твое.
— Феррах-ханым, — отвечала девушка.
— Случится так, как пожелала, и имя твое долго будет помнить народ.
Повернулся слепой к Деликли-кая, высоко поднял свой посох и ударил им по утесу.
С громом треснула Деликли-кая, дождем посыпались каменные глыбы, темным облаком окуталась гора. А когда разошлось облако, увидели в ней сквозную щель и услышали, как вблизи зашумел падающий со скалы горный поток.
Добежали первые капли ручья до ног Феррах-ханым и омыли их.
А нищие исчезли, и поняли девушки, кто были они.
Сбылось слово нищего. Народ долго помнил Феррах-ханым, и когда она умерла, могилу ее огородили каменной стеной.
Лет шестьдесят назад Муслядин еще видел развалины этой стены и читал арабскую надпись на камне.
— Не прилепляйся к миру, он не вечен, один Аллах всегда жив и вечен.
* * *
Уже давно замолчал старый Муслядин, а никому из слушателей не хотелось уходить из мира сказки жизни. Поднялся, кряхтя, Муслядин, чтобы идти домой.
— Пора.
Поднялся и имам.
— Шумит Деликли-кая. Может быть, дождь будет.
— Нужен дождь, воды нет, — заметил кефеджи.
— Нужен, нужен, — поддержали его, поднимаясь татары.
— Опять Феррах-ханым нужна, — улыбнулся молодой учитель.
Но на него строго посмотрели старики.
— Когда Феррах-ханым была — было много воды; теперь мало стало, хуже люди стали, хуже девушки стали. Когда дурными станут — совсем высохнет Кызлар-хамамы.
Деликли-кая — щелистая скала, средняя из трех скал, составляющих группу Эльтигена (по-татарски значит стекающийся). Она находится в верхней части Козской долины, на пути из Отуз в Судак. Предполагают, что в древности долина была заселена греками. Это подтверждают остатки греческих церквей. Одна из них, св. Ильи, ныне восстановлена.
Козы — теплая, богатая садами долина, дает прекрасное, крепкое вино и вкусные сладкие фрукты.
Кыз-буляги — источник девушек, называют также Девичьей баней — Кызлар хамам.
Буйвол — древнейшее животное Крыма, отличающееся большой, по сравнению с быком, силой, за последние годы совсем исчезает из наших мест.
Легенду о Деликли-кая рассказал козский грек Егор Ставрович Цирули.
Поход Бравлина
В наших старых рукописных сборниках, минеях и торжественниках встречается рассказ, как вскоре после кончины св. Стефана Сурожского, стало быть в конце VIII или в начале IX века, на Сурож, теперешний Судак, напал русский князь Бравлин. Он пришел из Новгорода, и, прежде чем осадить Сурож, опустошил все побережье Черного моря, от Корсуня до Керчи. Десять дней продолжалась осада Сурожа, но на одиннадцатый, когда удалось взломать Железные ворота, город пал и был предан грабежу. С мечом в руке сам Бравлин бросился к св. Софии, где покоились в драгоценной раке мощи святого Стефана, рассек двери храма и захватил его сокровища. Но тут случилось чудо. У раки святого постиг князя паралич. Поняв кару свыше, Бравлин вернул храму все награбленное, и, когда это не помогло, приказал своим воинам очистить город, отдал святому Стефану всю награбленную в Крыму церковную утварь и, наконец, решил креститься. Преемник святого Стефана архиепископ Филарет, в сослужении местного духовенства, тут же совершил крещение князя, а затем и его бояр. После этого Бравлин почувствовал облегчение, но полное исцеление получил лишь тогда, когда, по совету духовенства, дал обет освободить всех пленных, захваченных на крымском побережье. Внеся богатый вклад святому Стефану и почтив своим приветом местное население, князь Бравлин удалился из Сурожских пределов.
Таково содержание легенды, которая представляет для нас, русских, несомненный интерес.
В самом деле, Сурожская легенда говорит об историческом факте, не известном нам ни по летописи, ни по другим источникам. Она называет имена действующих лиц и место действия, устанавливает приблизительную дату события, и всем этим проливает некоторый свет на эпоху, на полстолетия предшествующую той, с которой мы привыкли связывать выступление русских на историческую арену.
Сам по себе факт отвечает возможностям времени. Ныне окончательно установлено, что поход русских на Царьград времен Аскольда и Дира, отнесенный летописью к 866-му году, имел место в действительности в 860-м году, то есть ранее официальной даты бытия Руси. Но если в половине девятого века мог быть совершен морской поход на дальний Царьград, то мысль о более ранних походах на более близкие крымские колонии напрашивается сама собой.
Пусть перед нами только легенда, носящая яркую религиозную окраску, но если ее показания не противоречат исторической обстановке, то нет оснований отвергать иллюстрируемый ею факт. Ведь, как показал обнародованный отрывок из жизни Василия Нового, самые фантастические произведения агиографической литературы передают иногда безусловно точно отчет о событии.
Наша Сурожская легенда связана с именем Стефана Сурожского. Св. Стефан - лицо историческое, и память о нем закреплена минологием (месяцесловом) Василия конца Х века. По этому минологию св. Стефан пострадал за иконы при царе Константине Копрониме (741-775 гг.), и нет никакого сомнения, что это его подпись дошла до нас в протоколе пятого заседания на седьмом вселенском Никейском соборе 787-го года («Стефан, недостойный епископ города Сугдайского, охотно принимая все вышеописанное, подписался». Сугдею или Сугдаю - русские называли Сурожем).
То обстоятельство, что греческая церковь не празднует памяти этого святого, не должно смущать исследователя, так как Стефан Сурожский был местный святой; и чествование его могло не выходить за местные крымские пределы. А что в Крыму, и именно в Суроже, он был почитаем, - доказывает Сугдейский синаксарий ХII века, найденный в сороковых годах прошлого столетия в библиотеке греческой богословской школы на острове Халки (близ Константинополя).
- Предыдущая
- 57/59
- Следующая
