Неожиданные встречи - Мариковский Павел Иустинович - Страница 38

• Предыдущая
• 38/72
• Следующая

Под милую перекличку совок мне хорошо спится. Сами же сплюшки бодрствуют, всю ночь напролет распевают песни, ловят жуков, бабочек.

Иногда мне удавалось увидеть, как они собираются вместе и, усевшись на голом суку высокого дерева, крутят во все стороны головками с большими желтыми глазами. Что означают такие сборища — непонятно.

Я давно собирался записать на магнитофон милую перекличку сплюшек, но все никак не представлялось возможности. Теперь решился, дождался сумерек, повесил на плечо тяжелый магнитофон, в руки взял палочку, на ее конец насадил микрофон и отправился в лес.

Сплюшки распевали со всех сторон.

«Сплю, сплю!» — кричала одна.

«Сплю, сплю!» — отвечала ей другая.

Но едва я приближался к какой-нибудь из распевающих совок, как она замолкала и упрямо не желала подавать голоса. Когда у меня истощалось терпение, и я, оставив молчальницу, подкрадывался к другой в надежде, что она не окажется такой пугливой, то и та тоже прекращала петь. Зато предыдущая совушка, возле которой я попусту провел долгие минуты ожидания, снова заводила свою песенку.

Так и мотался я в темноте по лесу через заросли без толку от одной птицы к другой.

Песни совок мне не удалось хорошо записать. Но затраченных усилий я не пожалел, так как отгадал очень интересный секрет их разговора. Каждая сплюшка, оказывается, владела определенной территорией, на ней она и распевала свои несложные песенки, и весь лес был поделен между совками. А догадался об этом я так. Совка старательно выводила мотив песенки обязательно тоном ниже или выше своих соседок, с которыми происходила перекличка, и, таким образом, обладала своим особенным звуковым паспортом. Для такого музыкального состязания надо иметь отличный слух!

Говорят, только кукушки наделены отличным слухом, поскольку две ноты их несложной песни абсолютно точны. Сплюшки, я думаю, значительно превосходят их.

Так и повелось:

«Сплю!» — поет одна.

«Сплю!» — отвечает ей тоном выше или ниже другая.

И всю ночь напролет тянется эта перекличка.

И возле нашей избушки тоже всю ночь мелодично и ласково пела сплюшка. Прежде чем заснуть, я долго слушал переговоры маленьких совок.

Все же рано утром, несмотря на вечерние неудачи, я, взяв магнитофон, пошел в ту сторону, где пела сплюшка, и вспугнул ее. Она села высоко на дерево, посмотрела на меня круглыми кошачьими глазами, подняла ушки, потом успокоилась и опустила их, решив, что я не представляю для нее ни опасности, ни интереса.

Я свистел, кашлял, цокал языком, хрустел ветками, но сплюшка ни на что не обращала внимания. Она была очень занята: внимательно слушала звуки родного леса.

Звуков всюду было много. Цокнул фазан — и совка повернула в его сторону головку. Тихо проскакал заяц — внимательно проводила его глазами. Взлетел голубь, сильно хлопая крыльями, — и туда повернулась головка с желтыми кошачьими глазами. Тревожно закричали галки — вытянулась вся, как палочка, и застыла, вслушиваясь в крики птиц.

И так все время. Все надо знать крошечной совке, все, что происходит в лесу, ее интересует и как будто к ней имеет отношение. И наверное, узнает она очень многое по звукам, гораздо больше нас, людей.

Вот и слушает…

У заброшенных на лето зимовок скота, возле аулов и одиноких домиков в степи и пустыне часто можно увидеть озабоченно бегающих по земле птиц в нарядном, пестром одеянии, с длинным клювом и большим хохолком. Они ковыряются в навозе, выискивая в нем различных насекомых, копаются в земле и унылыми тихими голосами безумолчно твердят:

«Худо тут, худо тут!»

К началу лета где-нибудь в дупле корежистой караганы или тополя, а то и под соломенной крышей или в груде камней удоды становятся кормильцами многочисленного и прожорливого семейства. Горластые птенцы непрерывно пищат, требуя пищи. Если подойти к их гнезду, родители без признаков беспокойства отлетят в сторону. Но лучше не приближаться к ним. От гнезда несет сильным и неприятным запахом, и не всякий сможет его вынести. Раскаиваясь за свое любопытство, поспешно отступая от гнезда, обязательно услышишь приговаривание удодов:

«Худо тут, худо тут!»

Раньше в нашем дачном домике удоды устроили гнездо в подполье, проникнув туда через отдушину в фундаменте. Но осенью прошлого года, после того как гнездо было покинуто, фундамент зацементировали снаружи, отдушина, через которую проникали под дом птицы, изменила свой внешний вид, кроме того около нее посадили кустик урюка.

Весной я с нетерпением ждал удодов, беспокоился, заселят ли они старое место.

Однажды раздалось громкое шипение, а потом послышался знакомый и мелодичный возглас: «Худо тут!» На коньке крыши, кокетливо расправляя свой головной убор «индейца», сидел удод. Почистил длинный клюв, пропел свою несложную песенку и улетел. Кто он, наш или чужой?

Главная добыча этой птицы — насекомые, обитающие в земле и в подстилке из опавших листьев. Для этого и необходим длинный клюв. Но он пригоден, только когда оттает земля после зимних морозов. Не раньше! Сейчас же почва оттаяла только на южных склонах холмов, в тени же и под подстилкой была тверда, как камень.

Вскоре над нашими дачами стали летать три удода, судя по поведению — один самец и две самочки. Самец часто усаживался на телеграфный столб и, кивая головой и сутулясь, высказывал свое бесконечное: «Худо тут». Самки сидели рядом, молча слушали. Наверное, для них и предназначалась эта песня!

Появилось несколько удодов, запоздавших с прилетом. Рано утром они с особенным рвением предавались музыкальным состязаниям. Без конца звучали их крики. Один, бедняжка, сорвал связки и стал сипеть. Как теперь к нему, безголосому, отнесутся сородичи?

В разгар весны поведение удодов изменилось. Теперь место для пения выбиралось обязательно повыше, чтобы было слышно подальше и во все стороны. Чаще всего удод устраивался на коньке дома, дудукая и раскланиваясь в такт несложному мотиву. Но вот к удоду подлетает другая птица. Кто она, самец или самка, не скажешь по внешнему виду. Поющий удод (по-видимому, самец) взлетает навстречу, распушив свой прелестный головной убор. Оба удода, соприкасаясь клювами, повисают в воздухе на одном месте, порхая, как бабочки, сверкая черными с белыми пятнышками крылышками. Совместный полет продолжается почти целую минуту, и за это время клювы птиц не размыкаются ни на миллиметр. Такой полет, вероятно, представляет собою своеобразный экзамен на аттестат зрелости и выражает симпатию птиц друг к другу.

Однажды возле одной самочки оказались три самца. Они ловко крутились над вишней, сверкая своими огненно-рыжими хвостами, демонстрируя свою силу и энергию. Самка же сидела неподвижно, будто безучастная к разыгрывавшемуся возле нее представлению. Потом все три соперника стали быстро носиться друг за другом, устроив подобие соревнования на быстроту полета.

Брачные ритуалы удоды разыгрывали долго. Иногда два удода, самец и самка, взлетев, трепетали крыльями, слегка поднимаясь вверх и опускаясь вниз и едва прикасаясь клювами, но уже не на одном месте.

Все же два удода, по-видимому, ранее гнездившиеся в нашем домике, стали проявлять интерес к фундаменту с отверстием, ведущим в подполье. Произошедшие изменения им не понравились. Долго, внимательно и, как мне казалось, с подозрением осматривали они свое прошлогоднее преображенное обиталище, часто подлетали к нему, часто садились перед ним на камень. Однажды удод все же решил, что пора по-настоящему заняться жилищными делами, вновь уселся с удодихой на камне возле отверстия в подполье. Длительный и, очевидно, генеральный осмотр сопровождался громким шиканьем и кокетливой игрой хохолком. Шумный визит удодов привлек внимание разомлевшей под горячим солнышком собаки. Она проснулась, потянулась и не спеша пошла проведать, в чем дело. Осторожные и мнительные удоды сперва перепугались, потом возмутились, громко зашипели и улетели. И больше не наведывались. Поведение собаки они поняли по-своему: появился четвероногий хозяин территории, заявил свои права, и связываться с ним не стоит.

• Предыдущая
• 38/72
• Следующая