Убийство в Эй-Би-Эй - Азимов Айзек - Страница 3

• Предыдущая
• 3/25
• Следующая

Эта немыслимая чистота, наверное, и доконала меня. Конечно, я не против чистоты, я сам стараюсь ее поддерживать. Но тщательно мыть руки, как только отрываешься от пишущей машинки! Тщательно складывать всю одежду, которая не на тебе! Тщательно стирать пыль, чистить и драить небольшое пространство вокруг себя, пока оно не станет казаться драгоценным камнем в оправе из ржавого металла, каким являлась остальная часть моей квартиры.

Единственное, в чем он был неряшлив – это ручки. Почти у всех писателей, которых знаю, есть свой бзик, связанный с ручками: одни делают запасы ручек, другие грызут их, третьи заводят любимые ручки… Джайлс их развинчивал. Всякий раз, когда он погружался в творческое состояние, он развинчивал шариковые ручки. И очень часто, ну, не меньше трех раз из десяти, ронял пружинки на пол. Не знаю уж, сколько раз я помогал ему искать их. В дальнейшем он начал покупать шариковые ручки одноразового пользования, которые не развинчивались и не имели пружинок.

Наконец он закончил книгу, и я лично отнес ее в "Призм Пресс". Я мог отдать книгу издательству «Даблдей», но считал, что справедливости ради надо предоставить первый шанс Тому. Кроме того я знал, что смогу уговорить его, даже если он не захочет принять рукопись.

С некоторым колебанием Том согласился опубликовать ее. Она вышла в 1969 и вначале не имела большого успеха. Было продано чуть больше 4000 экземпляров в твердой обложке – в общем-то не так уж мало для первой книги.

Вы, наверное, удивитесь, когда я скажу, что речь идет о «Пересечении» – книге, которая сейчас стала буквально объектом культа.

Лишь в 1972 году, когда "Призм Пресс" удалось найти издателя, который выпустил ее в мягкой обложке, книга внезапно приобрела огромный успех среди студенчества и моментально стала сенсацией. Быть может, читателям импонировало то, что это была полуфантазия сродни тогдашней полуфантазии Уотергейта. Не один раз в книге фантазия и реальность пересекались (отсюда название). И под конец уже трудно было определить, что преобладало.

Даже если роман плохо написан, у него есть удивительная особенность: кажется, что изъяны стиля составляют неотъемлемую часть изъянов вселенной. Успех книги был столь же неожиданным для Джайлса, как и для всех остальных.

Как только Том принял рукопись и Джайлс получил 2000 долларов аванса (поначалу Том хотел дать ему 500 долларов), я вытурил Джайлса из своей квартиры. Он пытался всучить мне половину аванса, но, конечно, я не взял. И все же я до сих пор с мрачным удовольствием вспоминаю глубину и искренность его благодарности в ту пору.

Он уехал в штат Нью-Джерси, женился в 1973 году на женщине старше себя и засел за новый роман. Я виделся с ним время от времени, когда он приезжал в наш город, всегда неизменно вежливый, даже смиренный, но ни разу не изъявивший желания показать мне новый роман, пока работал над ним, и, разумеется, я ни разу не попросил его об этом.

Теперь ему было около 30, его второй роман лежал передо мной.

Я взял экземпляр "Ушедших навсегда", злясь, что книга выставлена, что она так хорошо смотрится.

– Я могу взять один экземпляр? – спросил я, пытаясь говорить небрежно.

– Нет, Дэрайес, – ответил Том, – не сейчас. Эти экземпляры для подарков с автографами. Завтра Джайлс будет надписывать автографы на новом издании «Пересечения» в твердой обложке. Каждый экземпляр будет пронумерован…

– И счастливчики получат экземпляры "Ушедших навсегда" с автографами. Понятно.

Я начал просматривать книгу и мне сразу стало понятно, что это продолжение «Пересечения» или, даже если это самостоятельное произведение, действие разворачивается во вселенной «Пересечения». Я не осуждал Джайлса за то, что он пытался подняться на гребне волны, но готов был поспорить, что эта книга слабее первой, и что ее ждет провал.

На задней стороне суперобложки красовалось фото Джайлса. Я раскрыл книгу. В отличие от его первого романа, здесь было посвящение: "Моей жене". Это тоже меня разозлило. Что она сделала для него? Я имею в виду в литературном плане.

Я положил книгу на место и ворчливо заметил:

– Наверное, она должна разойтись.

– Очень было бы желательно, – сказал Том уныло. – Мы выдали аванс 10000 долларов.

– Что? – Я никогда не слышал от Тома подобной цифры. Я получил аванс 3000 за книгу, которая должна выйти, и при этом Том вел себя так, словно вырезал свое сердце и отдает его, еще трепещущее в мои загребущие руки.

– А что было делать, – объяснил Том, – иначе мы теряли право на издание в мягкой обложке… Если хотите знать, – он понизил голос, – этот роман не так хорош, как "Пересечение".

"Естественно, – подумал я злорадно, – над этим романом я не корпел".

– Что вы волнуетесь, – успокоил я его, – все равно разойдется.

– Тем хуже, – сказал Том, и в голосе его прозвучало отчаяние, – потому что тогда третья книга мне не достанется.

– Разве он вычеркнул пункт о праве издания в договоре на "Ушедших навсегда"?

– Нет, но он требует письменного обязательства выдать на нее аванс в размере 50000, и если я не смогу, – он будет волен отдать ее одному из крупных издательств, например «Харперс». Пункт о праве издания удерживает только тех авторов, которым больше некуда больше обратиться.

Я снова стал листать книгу Джайлса, но тут меня отвлек новый голос.

– Дэрайес!

Я мгновенно узнал этот гортанный голос с придыханием. Он принадлежал Терезе Вэлиэр, второй половине "Призм Пресс".

– Дорогая! – воскликнул я с должным чувством. Встав, я вторично положил книгу на место и обнял Терезу.

Тереза была неплохим объектом для объятий. Крупная, пышная, жизнерадостная шатенка с прямыми волосами, гладко зачесанными назад, и громким смехом.

Сейчас ей было не до смеха.

– Пойдемте выпьем, – предложила Тереза, – пока Том закрывает киоск.

– Завтра день поминовения погибших, – напомнил я. – Ваш киоск будет открыт?

– Я буду помогать Джайлсу – он должен давать автографы, а Том посидит в киоске. Потом я сменю его – ему надо встретиться с книготорговцами. Я хочу, чтобы он был чем-то все время занят. Дэрайес, у него не больно хорошее настроение.

– Я заметил. Оно и у вас не очень хорошее.

Мы спустились в бар. Тереза нашла в одном углу два свободных места.

– Выпейте, – предложила она.

– Вы знаете, что я не пью.

– Имбирного пива, – сказала она, – за счет "Призм Пресс", ладно? – И заказала себе водку.

– Как это понять? – спросил я. – Такая щедрость. С чего бы это?

– У меня свои причины. Вы идете сегодня вечером на прием?

– По семнадцать с половиной долларов за билет? Я решил не идти.

– Пойдите, пожалуйста. Мы оплатим билет, – попросила она.

– Господи помилуй! Почему вдруг?

– Потому что вы хороший автор, преданный нам.

– Благодарю, но я всегда был таким. Почему же именно сейчас?

– Потому что я знаю, что Джайлс Дивор будет там, и я хочу, чтобы вы с ним поговорили. Вы, наверное, знаете, что происходит. Том, наверное, сказал вам.

– Да, сказал, – подтвердил я. – Джайлс хочет сорвать большой куш. Очевидно, нашел прыткого литературного агента.

– Конечно, у него есть агент, но беда не в нем. Сам Джайлс жаждет получить побольше презренного металла. Мы должны каким-то образом убедить его не бросать нас. И здесь вы можете помочь.

– Но как? Если он намерен заграбастать весь пирог, какие доводы я могу привести против? Свое богатство и славу, которых я достиг, не добиваясь этого?

– Не говорите так, Дэрайес, – возразила она серьезно, – он уважает вас.

– Я ничем не могу помочь, Тереза. Если он уважает меня, это ни в чем не проявляется.

– Между прочим, мы предлагали ему посвятить "Ушедших навсегда" вам.

• Предыдущая
• 3/25
• Следующая