На берегу Севана (др. изд.) - Ананян Вахтанг Степанович - Страница 34

• Предыдущая
• 34/71
• Следующая

Асмик фыркнула, Армен застенчиво улыбнулся, а Камо, нахмурив брови, сердито сказал Грикору:

— Прикуси язык, а не то…

— Эй, что там случилось? — спросил старик.

— Спрашиваю: «Почему твой дед и лето и зиму эту громадную овцу на голове носит?» А он на меня сердится…

— Хм… Значит, наши деды дураками были, что всегда в папахах ходили? Хотите, чтобы мы такие шляпы носили, как вы?… Нет, летом их солнце прожигает, зимой — мороз, а эта овца летом мою голову от жары спасает, а зимой — от холода.

— А почему твоя голова лысая? — спросил Грикор.

— Хм… — лукаво сказал старик, — Если ты увидишь гору, а на ней ни травы, ни кустика, — значит, в глубине горы богатые руды скрыты.

— Досталось? — сделала Грикору гримасу Асмик.

Старик поднялся и снова пошел по следу лисы. Все двинулись за ним.

На одном из отвесных склонов след опять оборвался. Куда же девалась лиса? Не улетела же! Мальчики растерянно молчали. Дед посмеивался в усы.

— На этот раз она другую штучку выкинула. Посмотрите-ка вниз. Видите?

Было видно, что по снегу прокатилось что-то, словно камень упал и, раскидав снег, скатился вниз. Метров на десять ниже в снегу была заметна продолговатая ямка, затем еще несколько.

— Лиса прыгнула метров на десять вниз, а потом скатилась клубком, чтобы след замести, — объяснил охотник.

Продолжая преследовать лису, они дошли наконец и до ее норы.

Чамбар сейчас же бросился в нору, но ход был узок, и собака в нем застряла. Ребята с трудом ее вытащили. Однако, почуяв зверя, пес уже не мог успокоиться, Чамбар лаял, визжал, высунув громадный красный язык, и скреб землю.

— Ну, теперь попробуй достань ее без кирки и лопаты! А если мы в нору напустим дыму, она может уйти через запасный выход, — сказал охотник.

— А где у нее запасный выход? — спросил Камо.

— Вон где, — ответил дед, указывая на отверстие метров на двадцать ниже первого. — Это старая лиса, не новичок!… Есть у вас какая-нибудь бумага?

— Есть старая газета, — сказал Камо.

Дед с двустволкой наготове пошел к «запасному выходу», а мальчикам велел вложить в нору газету и поджечь ее.

Как только они это сделали, лиса выскочила из отверстия, у которого стоял дед.

Прогремел выстрел, и она покатилась на снег.

— Ну, будешь теперь воровать? — весело сказал охотник.

Радостно лаял Чамбар.

Мальчики с шумными возгласами подбежали и подняли лису. У нее была чудесная, густая шерсть и пушистый хвост.

Асмик прыгала вокруг лисы, хлопая в ладоши.

— Не будешь больше трогать моих птенцов, не будешь!… — восклицала она.

— Да, можно сказать, что лютый враг птицеводческой фермы уничтожен, — авторитетным хоном подтвердил Камо.

В это время Чамбар, заметив зайца, пустился за ним в погоню.

— Вряд ли догонит — снег подмерз. Будь он помягче, тогда наверное поймал бы, — сожалел дед.

— Но Чамбар такой большой, а заяц маленький. Почему же Чамбар не может нагнать такого малыша? — удивилась Асмик.

— А потому, что один бежит ради своей жизни, а другой — ради брюха, — ответил дед и свернул с тропинки в балку. — Тут есть хороший родник. Пойдем посидим, поедим, а потом — домой, — предложил он.

Ребята спустились вниз по склону горы. В ущелье, у родника, они сели отдохнуть. Лису бросили рядом на снег,

Дед Асатур вытащил из мешка хлеб, холодную баранину, и все с аппетитом поели.

Чамбара все еще не было видно, он где-то далеко гонял зайца.

Когда все насытились, дед наклонился к роднику, выпил воды, с удовольствием крякнул и протянул руку, чтобы взять лису, но… лисы не было!

— Ой, парни, ружье! Удрала! — вскрикнул дед.

А лисы уже и след простыл. Перебралась хвостуха через холмы и, сидя в безопасном месте, смеялась, конечно, над старым охотником.

Мальчики застыли в изумлении.

— Видали, какую штуку сыграла, проклятая! — огорченно сказал старик.

Не может быть ничего тяжелее для охотника, как потеря добычи, уже бывшей в руках. Поэтому дед Асатур и был очень опечален. Но солнце, к сожалению, уже зашло, с озеря дул холодный ветер, и ребята дрожали от холода. Где уж было снова приниматься за преследование беглянки!

— Идем, детки, домой, идем… Но я лучше бороду потеряю, чем ее шкуру! — поднялся с места дед.

По дороге Армен спросил:

— Как же это она убежала, дедушка? Ведь ты убил ее?

— То-то и оно, что не убил, а только легко ранил, — мрачно ответил старик. — Оглушил… Висела у меня сбоку, только притворялась мертвой. Всю дорогу раздумывала, как бы удрать. Дернуло же меня отдохнуть! Но что может быть в мире милее, чем журчащий ручей, когда охотник устанет… Погоди же, я еще припомню тебе колхозного гуся! — грозил дед лисе-обманщице.

Все шло как будто без помех. Но в эту зиму произошел и еще один любопытный случай.

Колхозный пчеловод Аршак пошел однажды утром поглядеть, не упала ли температура в ульях. Холода усиливались. Со стороны озера дул морозный ветер, по безлесным склонам гор и приозерной равнине гуляла метель. Аршак тщательно заткнул соломой все щели в сарае и еще раз обошел его со всех сторон — не оставил ли где какой дырочки.

Неожиданно он заметил на снегу тонкую цепочку следов, тянувшихся по снегу к сараю.

Увидев ходившего невдалеке от стогов деда Асатура, Аршак помахал ему фуражкой:

— Иди, дед, сюда! Скажи, чьи это следы? Какая дрянь на пчельник забралась?

Дед склонился над следами и хмыкнул.

— Ишь, мед почуяла!… — загадочно произнес он и, войдя в сарай, начал тщательно осматривать ульи.

Скрипнула дверь, и в ней появился Грикор.

— Ты зачем? — сурово спросил дед.

— Вот дела-то дивные! Куда это я попал? — в притворном недоумении моргал глазами Грикор. — Ведь я же в клуб шел. Как я сюда попал?… Ты погляди только, какая сила у твоего меда, дедушка: возьмет человека за нос и тянет, ведет за собой!

— Полно пустяки болтать! Тут разбойник в ульи забрался, а ты…

Дед нашел поврежденный улей и с огорчением осматривал его.

Ночью куница пролезла в сарай, разломала в одном из ульев леток и сожрала мед. Застывшие от холода пчелы не в силах были защищаться.

— Вот я ей покажу, как мед есть! — сердился дед. — Поди дай знать моим львятам. Нагоним — сдерем шкурку с этого дрянного зверька. Живо!

Вскоре пришли Камо и Армен. Они осмотрели улей, возле которого валялись куски воска и мертвые пчелы.

— Как же она собак не побоялась? — спросил Камо.

— Ночью метель была, собаки все под сараи попрятались, ленивые отродья! А куница как раз такие ночки и выбирает, — огорченно ответил дед. — Как только мне в голову не пришло поставить капканы у сарая!… Да разве поставишь, когда кругом столько собак и кошек!… Ну, пойдем, пойдем. Сходи, Камо, милый, принеси мое ружье да и Багратову винтовку захвати, она у нас дома: Не забудь и лопату с киркой взять. Чамбара кликни.

Несколько часов спустя дед Асатур, спрятав бороду за пазуху, торопливо поднимался по склонам Дали-дага. За ним шли Камо и Армен. Шествие замыкал Грнкор. Впереди всех, охваченный охотничьим пылом, бежал Чамбар. Кренделем завернув хвост на спину, он внимательно вынюхивал следы пробежавшей здесь куницы. Ночью прошел снег, и следы эти были ясны и четки.

Когда они дошли до ущелья Чанчакара, Грикор устало присел на камень.

— Уф, как много ходит этот зверь! — сказал он.

— Да; еще как ходит! — подхватил старик. — Человеку в три дня не пройти столько, сколько куница за ночь пройдет… А как вы думаете, почему куница так много ходит? Да все от страсти к меду!… Помнишь, как ты по запаху меда на Черные скалы забрался? — обернулся он к Грикору. — Чуть в пропасть не свалился! Вот и куница, как ты, мед любит и в поисках меда готова до зари все щели обыскать. Лишь под утро она, как и все другие животные, прячется, чтобы ее враг не заметил. Только страсть к меду и заставляет ее так много бродить… Но сейчас она далеко не ушла, где-нибудь здесь прячется. Разве она может уйти далеко, съев столько меду! Должно быть, уже дрыхнет в какой-нибудь дыре.

• Предыдущая
• 34/71
• Следующая