Летучие мыши появляются ночью. Та, которой не стало. Табакерка императора - Буало-Нарсежак Пьер Том - Страница 6

Убийца нанес еще два удара колом.

— А почему вы так уверены, что это был кол? — спросил Димов.

— В ранах остались кусочки коры, — ответил врач. — Потом убийца схватил свою жертву под мышки и потащил в кювет.

— А это вы откуда знаете? — едва заметно улыбнулся капитан.

— И на земле, и на каблуках убитого есть следы, которые говорят о том, что его тащили, — холодно сказал врач. — Извините, что я вмешиваюсь в ваши дела, но это так.

— Да, действительно это так, — спокойно кивнул Димов.

— Но есть вещи, которые ставят меня в тупик, — продолжал врач. — Убийца нанес еще девять ударов ножом в живот. Скорее даже не ножом, а узким длинным кинжалом.

Разумеется, бывает, что убийца пырнет раз–другой для верности. Но девять раз! Он его просто изрешетил. И обычно в этих случаях метят в голову или в сердце — в зависимости от оружия, но очень редко в живот. И вот что еще странно: он старательно заткнул все раны землей и травой. Зачем?.. Мне кажется, невозможно найти разумное объяснение. На это должно было уйти много времени, он рисковал, что его застанут на месте преступления.

Врач замолчал. Молчал и капитан, погруженный в свои мысли.

— Вас интересуют мои более общие заключения?

— Да, пожалуйста, — вздрогнул Димов.

— По–моему, это не обычное убийство, — сказал врач. — В том смысле, что оно совершено не ради ограбления. Мне кажется, убийца — садист. И это садистское чувство вспыхнуло в нем, когда он увидел на дороге беззащитного путника. Я не верю, что человек, замысливший убийство, пойдет за своей жертвой с таким примитивным оружием, как деревянный кол.

— А может быть, он не садист, — предположил Димов. — Может, он был просто пьян. Ведь разница не бог весть какая.

Врач задумался.

— Да, возможно, хотя…

— Представьте, что они были вместе в пивной, там поссорились. Евтим Дыбев вышел, а тот за ним… Алкоголь может помрачить рассудок.

— Может, но мне что–то не верится, — убежденно сказал врач. — Убийство совершил человек в трезвом состоянии. Все удары, включая и удары кинжалом, нанесены очень расчетливо и точно. Убийца был совершенно спокоен. Это заставляет меня думать, что он не новичок в этой области.

— Да, наверное, но, по–моему, убийца из местных…

— Почему вы так думаете?

— Для этого есть много причин…

Врач встал, рассеянно отряхнул брюки. Его крупное мясистое лицо казалось слишком добродушным для человека такой трудной профессии.

— Сегодня вечером я вам пришлю протокол, — сказал он и спокойно взглянул на часы.

— Если ваши гости уйдут, разумеется, — сказал с сомнением Димов. — Кстати, сколько вам лет?

— Сорок два.

— Браво! — искренне воскликнул Димов. — Я думал, что вы гораздо моложе…

— Мы каждый день имеем дело со смертью, наверное, приобретаем какие–то черты бессмертия, — улыбнулся врач.

И он тяжелой походкой направился к машине, все еще отряхивая брюки. Потом остановился и обернулся.

— Может, вас интересует что–либо еще? Я имею в виду вскрытие.

— Да как вам сказать? Ну, например, что у этого несчастного в желудке?

— Тьфу, — тряхнул головой врач и неловко полез в машину.

Димов помахал ему рукой, потом повернулся к своему помощнику.

Длинная фигура Паргова смешно возвышалась над картофельной ботвой у дороги. Лицо у него было возбужденное.

— Товарищ капитан, следы! — крикнул он. — Следы убийцы…

Димов быстро подошел. Действительно, около одного картофельного куста был виден ясный отпечаток ботинка.

— А ты уверен, что это не твой? — с сомнением спросил Димов.

— Ну что вы, — обиженно сказал Паргов. — И потом, я же ношу сорок пятый…

Димов с уважением посмотрел на его ногу внушительных размеров.

— А это?

— Нормальная нога, сорок второй, — ответил Паргов. — Обычный ботинок с кожаной подметкой…

— Для деревни обычный? — спросил Димов.

— Да, ты тут, видно, прав, — сказал Паргов. — Наши чаще всего носят резиновые царвули…

— Значит, убийца представляется тебе чуть ли не аристократом, потому что носит ботинки на коже, — пробормотал Димов. — Как думаешь, что он искал на поле?

— Рвал траву, чтобы прикрыть труп… Вот тут оборвал. Я не специалист в деревенских делах, но мне кажется, это было вчера вечером…

— Да, хорошо. И это все?

— Все, — с сожалением сказал Паргов. — Больше ничего: ни окурка, ни пуговицы. Мы нашли только спичку и сорочье перо. Но спичка давнишняя.

— Ладно, а теперь давай посидим, — предложил Димов.

Они присели в кювете спиной к солнцу. Уже изрядно припекало. Картофельное поле тяжело пахло землей и вялой листвой. Неподалеку взмахивал крыльями ястреб, почти неподвижно висевший в раскаленном воздухе. Наверное, какой–то мышонок или суслик шмыгнул в свою норку, потому что вскоре воздушный разбойник разочарованно улетел. Димов досмотрел до конца этот маленький спектакль, потом тихо заговорил:

— В конце концов отсутствуют два предмета — фуражка и кол. Скажем, Евтим был без фуражки. Но где же кол? Я не верю, что убийца унес его к себе домой на память.

Вообще никто не разгуливает с уликой в руках. Не верится и в то, что он оставил его где–нибудь посреди дороги. Мне кажется, кол где–то недалеко припрятан. Надо его найти…

— У реки, — сказал Паргов.

— Почему у реки?

— Но ведь ты же сказал, что он не мог уйти по шоссе…

Он прятался, чтобы его не увидели, по ту сторону шоссе, как видишь, место голое до самых холмов.

— Когда темно, какое это имеет значение? Голо, но ведь и пустынно, людей не встретишь.

— Ночи сейчас довольно светлые.

— Хорошо, у реки, но где — назад к Косеру или в сторону Войникова?

— Прямо, — сказал Паргов. — Как видишь, там поля подсолнечника и кукурузы. Да и у реки растут тополя и орешник, перейдешь на другой берег — никто не увидит…

— А тропинка у реки есть?

— По обоим берегам.

— Но он ведь не сумасшедший, чтобы ходить по тропинкам, — пробормотал Димов. — Ладно, давай проверим твою гипотезу. Как зовут оперативника?

— Стефан.

— Хорошо, позови его, и пойдем.

Цепочкой, в двадцати метрах друг от друга, они направились к реке. В городской обуви по полю идти не очень удобно, но делать было нечего. После картофельного поля они попали на невспаханное жнивье. То тут, то там какая–нибудь птица вылетала из–под их ног, пробегал суслик, проскальзывала ящерица. Спокойная и мирная земля жила своей обычной жизнью, не интересуясь смертью. Они прошли жнивье и приблизились к кукурузному полю. Когда они двинулись вдоль его края, то не успели пройти и нескольких шагов, как Паргов остановился.

— Я что–то нашел, — сказал он неуверенно.

— Что? — спросил Димов.

— Помидор.

— Помидор? Какой помидор?

— Ну, просто помидор.

Паргов вертел его в руках с таким интересом, будто нашел золотой самородок.

— Может, у реки их плантации? — предположил Стефан.

— Нет, они за околицей села. А тут только поля конопли.

— Дай–ка посмотреть на твой помидор, — сказал Димов. Это был самый обыкновенный помидор — небольшой, круглый и розовый, еще не совсем созревший.

— Это рыночный помидор, — уверенно заявил Паргов. — Наши местные помидоры неровные и яркие, как малина. Димов взял помидор в руку.

— Неужели убийца унес сумку с помидорами? — удивленно спросил Димов.

— У наших удивительная логика, — сказал Паргов. — От них можно всего ожидать.

Если даже он тащил на спине швейную машину, я и то не удивлюсь.

— Да будет тебе! — прервал его Димов. — А почему выпал этот единственный помидор? Предположим, что он положил сумку на землю и помидор выкатился. Но почему он остановился? Может, чтобы бросить кол — конопля тут довольно густая.

— Правильно, — обрадовался Паргов. Они снова разбрелись в разные стороны. Не прошли и десяти шагов, как Паргов крикнул:

— Вот фуражка!

— Не трогай ее! — крикнул Димов. — Не трогай за козырек…

Все трое с интересом рассматривали изношенную железнодорожную фуражку. Было ясно, что ее чаще носили в кармане, чем на голове, потому что она была очень измятая, а козырек сломан пополам.