Что забыла Алиса - Мориарти Лиана - Страница 90

• Предыдущая
• 90/93
• Следующая

Извини меня за то, что я думала, будто ты – образцово-показательный родитель, у которого все сложилось легко и просто. На последней сессии ты признался мне, что вы с женой тоже лечились от бесплодия и что на фотографии на столе у тебя не дети, а племянники, и я устыдилась своего эгоцентризма.

Вот такая, Джереми, у меня получилась домашняя работа. Не знаю, удосужишься ли ты прочитать ее, но думаю, что я все равно тебе ее оставлю. Может быть, она поможет в работе с другими твоими пациентами. Или поможет тебе, когда твоя жена будет совершать сумасшедшие поступки, а скорее всего, будет.

Ко мне вчера приходили «Бесплодные», принесли кучу дорогущих подарков. Это был просто кошмар. Я точно знаю, что они чувствовали. Я знала, как они старались держаться, как говорили себе, что это всего лишь каких-то двадцать минут, как они потом плакали в машине, как старались говорить нарочито легко и непринужденно, как ныли их усталые, бедные, измученные процедурами тела, когда они осторожно брали на руки мою дочку. Я пожаловалась на недосып (ночь у нас прошла беспокойно) и даже немного преувеличила, потому что знаю: для «Бесплодных» нет ничего утешительнее, чем жалобы молодой матери, как будто это лишний аргумент за то, чтобы не заводить детей. Это все равно как сказать слепому: «Да, конечно, горы и восходы – это очень круто, но знал бы ты, какая кругом грязища, какой беспорядок! Ужас!» Не знаю, зачем я это сделала, хотя теперь мне совершенно понятна отчаянная до безобразия страсть помогать людям чувствовать себя лучше, даже когда ты совершенно уверен, что все твои усилия ни к чему не приведут. На следующем своем обеде «Бесплодные» уж точно перемоют все мои кости. Вряд ли мы еще когда-нибудь увидимся – расстояние между нами слишком велико. Разве что кто-нибудь из них перейдет в мой лагерь.

Джереми, может быть, с моей стороны это и беспардонно, но я все время удивляюсь, почему вы с женой так отчаянно боретесь со своей проблемой, хотя самое время просто плюнуть на нее.

И поэтому я хочу сказать то, что не имеет смысла.

Мы должны были бы плюнуть еще десять лет назад. Как это ясно теперь. Нам нужно было поискать другие варианты. Усыновить кого-нибудь. Мы расточили целых десять лет своей жизни и чуть не расстроили свой брак. Наш хеппи-энд мог и должен был наступить гораздо раньше. И хотя я умиляюсь, что глаза у Франчески точно такие же, как у Бена, я прекрасно понимаю, что ее биологическая связь с нами не так уж важна. Она отдельный маленький человек. Она – Франческа. Если бы мы не были ее биологическими родителями, то любили бы ее не меньше. Назвала же я ее в честь прабабушки, которая не имела к нам никакого родственного отношения и, пока мне не исполнилось восемь лет, вообще не была со мной знакома! А так сильно, как Фрэнни, я не любила никого и никогда.

Вот так-то вот!

Но здесь, положа руку на сердце, мне придется противоречить самой себе.

Итак… Если бы твоя жена спросила меня, согласилась ли бы я пережить все это снова, я ответила бы ей вот что.

Да. Безусловно. Согласилась бы. Без вопросов. Я согласилась бы на все это снова: на каждый укол, на каждый гормон, на каждую тревожную секунду, только бы рядом со мной теперь сопела моя красавица.

P. S. Посылаю вам эту уродливую фигурку. Может, в ней все и дело. Удачи, Джереми. Уверена, ты сумеешь стать превосходным отцом – через сколько угодно времени и каким угодно способом.

Раскинув руки, она покоилась на ласковой глади воды и вдыхала летний запах соли и кокоса. Во рту было ощущение сытного, вкусного завтрака – бекона, кофе и, наверное, круассанов. Она чуть приподняла подбородок, и яркие блики солнца на воде заставили ее прищуриться, чтобы разглядеть собственные ноги. Ногти на них были выкрашены в разные цвета – алый, золотой, сиреневый… Прикольно. А накрасили плохо – неровно, комками. Кто-то нежился на воде рядом с ней. Кто-то, кого она любила, кто умел ее рассмешить. Неясная фигура пошевелила ногой с точно так же накрашенными разноцветными ногтями, посылая дружеское приветствие, а ее тем временем одолевала сладкая дремота. Издалека послышался мужской голос: «Марко?» – и в ответ ему зазвенели детские голоса: «Поло!» Мужской голос повторил три раза: «Марко, Марко, Марко?» – и детские голоса ответили трижды: «Поло, Поло, Поло!» Засмеялся ребенок; звук тянулся, булькал, как будто где-то пускали цепочку мыльных пузырей.

Это мы на реке Хоксберри. Это тот наш волшебный отдых на лодках…

Алиса подняла голову из воды и посмотрела на Джину. У той были закрыты глаза, а длинные волнистые волосы колыхались вокруг головы, точно водоросли.

– Джина! Ты там не умерла?

Джина открыла один глаз и ответила вопросом на вопрос:

– А что – похоже?

У Алисы точно камень с души свалился, и она предложила:

– Давай шампанского выпьем, отметим!

– Отметим, – сонно откликнулась Джина, – отметим, как же…

Кто-то плыл им навстречу. Голова то поднималась, то опускалась, некрасиво открывая рот. Бронзовые плечи летели над водой. Это был Доминик. Мокрые волосы приклеились к голове. На ресницах блестели капли.

– Привет, девчонки! – произнес он, обдав их водой.

Джина не удостоила его ответом.

Алисе стало неудобно перед Джиной. Почему-то это было нехорошо. Неправильно, что Доминик здесь.

Джина перевернулась на живот и уплыла.

– Ты куда? – крикнула Алиса ей вслед. – Возвращайся!

– Не вернется она, – печально сказал Доминик.

– Напрасно ты приехал. – Алиса плеснула на него водой, а он посмотрел на нее так, будто ему стало больно. – Нечего тебе здесь делать.

• Предыдущая
• 90/93
• Следующая