Что забыла Алиса - Мориарти Лиана - Страница 70

• Предыдущая
• 70/93
• Следующая

– Люди, по-моему, перед нами самородок! – продолжил Роджер.

Он встретился глазами с Алисой и как будто послал ей сердечный теплый привет. Этот не слишком молодой и не слишком умный тип в общем не имел в виду ничего плохого.

– На носки! – сказала Барб, показывая движение Нику. – Шаг вперед правой ногой, назад левой, покачайся на правой, назад левой. Перенеси вес тела на левую ногу, назад правой. Вот так! Вот так!

– И про бедра не забывайте! – крикнул Роджер.

Алиса с Ником редко танцевали на публике. Алисе мешала застенчивость, а Ника это вообще не слишком увлекало, но иногда, дома, когда за ужином было вино, а в плеере – подходящий диск, они позволяли себе пуститься в пляс, загрузив посудомоечную машину, – дурацкий пляс с задиранием рук и ног. Алиса всегда начинала первой, потому что, честно говоря, танцевать она любила и получалось у нее совсем неплохо.

Она задвигала бедрами, подражая матери, и старалась не крутить верхней половиной тела. В публике одобрительно загудели, и девочка – ей показалось, Оливия – крикнула: «Давай, мама!» Ник рассмеялся. Он наступал ей на ноги. Барб с Роджером расплывались в улыбках. Она слышала, как в зале что-то выкрикивают их дети.

И все-таки между ними не все еще было кончено. Она чувствовала это по их рукам. Она видела это по его глазам. Даже если это и было только воспоминание. Что-то еще оставалось. У Алисы голова закружилась от предчувствия и надежды.

Музыка стихла. Ник отпустил ее и отвернулся.

– Вот видите! Каждый может научиться сальсе! – воскликнул Роджер.

По дороге на вечер семейных талантов мне вдруг страшно захотелось посмотреть телевизор.

Шел «Доктор Хаус». Мне нужно было видеть злого, саркастичного доктора, когда он диагностировал самые страшные недуги. Что бы этот доктор сказал обо мне? Джереми, мне хотелось бы, чтобы ты больше походил на доктора Хауса. Ты такой вежливый, такой воспитанный. Даже противно. Воспитанность больше не лечит. Почему бы тебе не высказать мне прямо в лицо простейшие, очевидные истины?

«Ты бесплодна. Смирись», – фыркнул бы Хаус, помахивая тросточкой, и я испытала бы шок и прилив сил.

– Может, вернемся? – спросила я Бена.

Он не стал меня отговаривать. Он теперь очень предупредительный, очень осторожный. Бланки заявлений на усыновление исчезли из кухни. Он куда-то убрал их. Пока что… Я замечаю, что он еще не отказался от этой идеи. Он надеется. И в этом-то все дело. Надежды я больше не могу себе позволить.

Получив результаты анализа крови, я тут же позвонила ему, но не могла выбрать нужных слов, и он тоже молчал. Я знала, что он еле удерживается от слез. Когда он старается не плакать, это всегда заметно; он как будто стряхивает что-то невидимое с головы.

– Все у нас будет хорошо, – в конце концов сказал он.

«Не будет у нас ничего хорошо», – подумала я, а вслух сказала:

– Да, конечно.

Я почти сказала ему правду.

После «Хауса» я посмотрела «Медиума», потом «Юристов Бостона», а еще потом – «Обманщиков»! Это такое шоу, где следят за настоящими людьми, которые изменяют мужу или жене, а потом им предъявляют доказательства, снятые на камеру. Это очень жалко, мерзко и нечистоплотно. Мы, Джереми, живем в жалком, мерзком, нечистоплотном мире.

По-моему, в последнее время у меня расшатались нервы.

Шоу подошло к концу, взрослые стоя пили чай и кофе из бумажных стаканчиков вприкуску с булочками, аккуратно завернутыми в салфетки.

Внуки и правнуки с воплями носились в инвалидных колясках перед залом.

– Ну разве можно так играть? – спросила Алиса Фрэнни, стараясь говорить серьезно, как взрослый человек.

Потому что она увидела, как Мадисон толкает инвалидное кресло, в которое втиснулись Оливия и Том, вытянув перед собой ноги.

– Да нет, конечно, – вздохнула Фрэнни. – Но, по-моему, эту гонку организовал один из наших.

И она показала на седоволосого старика, с которым спорила, обладателя сияющего жилета в горошек. Он стремительно катил в инвалидной коляске, крутил колеса руками и кричал: «Догоняйте, догоняйте!»

– Восемьдесят пять, а бесится, как пятилетний… – Фрэнни скривила губы. – Надо сделать фотографии для информационного бюллетеня, – помолчав, добавила она и поспешно удалилась, оставив Ника, Алису и Эллу.

– А хороший получился вечер! – Элла держала Билли, который засунул палец в рот и уронил голову ей на плечо. Она смотрела поверх его головы на Ника и Алису так, словно они были экспонатами научного музея. – Просто не ожидала.

– Мне было любопытно посмотреть, как отец выступает, – сказал Ник, взял двумя пальцами булочку и отправил ее в рот.

– Есть хочешь? – спросила Алиса и внимательно осмотрела столы. – Может быть, сэндвич? У них тут есть яйца под соусом карри.

Это было одно из любимых блюд Ника.

– Нет, ничего не нужно, спасибо. – Он смущенно кашлянул и бросил взгляд на Эллу.

Элла теперь смотрела на него во все глаза.

– Элла, а как же получилось, что ты сегодня одна, без сестер? – осведомилась Алиса.

Обычно «чекушки» прибывали полным составом.

– Честно говоря, они отказались находиться с тобой в одном зале.

– Как это? – Алиса даже дернулась от неожиданности.

Она не привыкла вызывать в людях такие яростные реакции, хотя, положа руку на сердце, не возражала бы иметь власть, чтобы держать «чекушек» на расстоянии. В определенном смысле это было восхитительно.

– Элла! – с укором оборвал ее Ник.

– Что есть, то и говорю, – отрезала Элла. – Я стараюсь соблюдать нейтралитет. Конечно, было бы неплохо, Алиса, если бы ты вернула кольцо бабушки Лав.

– О, хорошо, что напомнила! – Алиса расстегнула сумку и вынула коробочку. – Я как раз и хотела тебе его отдать. Вот!

Ник медленно протянул руку, сказал: «Спасибо», подержал коробочку в руке, как будто не зная, что с ней делать, и в конце концов положил в карман брюк.

– Что ж, если все так просто, – продолжила Элла, – то, я считаю, можно обсудить и кое-какие другие вопросы, хотя бы… не знаю, финансы.

– Элла, тебя это не касается, – сказал Ник.

– А почему ты в вопросе об опекунстве ведешь себя как послушная овечка?

– Элла, это чересчур, – ответил Ник.

– Бе-э! – вдруг произнесла Алиса.

Элла с Ником недоуменно посмотрели на нее.

– Кто говорит «бе-э»? Овечка говорит «бе-э»! – сказала Алиса с улыбкой – Извини. Мне это пришло в голову, когда ты сказала «овечка».

Билли поднял голову с плеча Эллы, вынул изо рта палец и повторил: «Бе-э». Сделав это, он благодарно улыбнулся Алисе, а потом снова сунул палец в рот и положил голову на плечо матери. Элла с Ником просто лишились дара речи.

– По-моему, это из книжки, которую мы читали детям, – пояснила Алиса.

Это происходило постоянно. Незнакомые слова, фразы, строчки из песен всплывали у нее в голове. Казалось, что воспоминания этих десяти лет заперты в маленьком шкафчике в самой глубине памяти и он то и дело открывался, выдавая то одну, то другую нелепость.

Теперь дверца шкафа могла распахнуться в любую секунду и вывалить в ее бедную голову воспоминания о горе, радости и неизвестно о чем еще. Она не знала, радоваться наступлению этого момента или нет.

– На днях я что-то уронила, – сказала Алиса. – Уронила и ляпнула: «Фу-ты ну-ты». И мне послышалось в этом «фу-ты ну-ты» что-то очень знакомое…

– Оливия так говорила, когда была маленькая. – Ник улыбнулся. – А потом и мы все этим ненадолго заразились. «Фу-ты ну-ты»… Я и забыл. Фу-ты ну-ты…

– Я здесь не лишняя? – спросила Элла.

– Может быть, тебе пора укладывать Билли? – ответил Ник вопросом на вопрос.

– И правда пора, – отозвалась Элла. – Хорошо, до воскресенья. – Она чмокнула Ника в щеку.

– До воскресенья?

– День матери? Обед у мамы? Она сказала, что ты придешь.

– Ах да… Конечно же.

• Предыдущая
• 70/93
• Следующая