Двуллер. Книга о ненависти - Тепляков Сергей Александрович - Страница 27
- Предыдущая
- 27/41
- Следующая
– Они пропали… – ответил Аркадьич, улыбаясь и разводя руками.
– Дураком не прикидывайся, не поверю… – сказал Бесчетнов.
– Да никто ничего не поймет… – наконец сокрушенно вздохнул Гранкин и по этому сокрушенному его виду Наташа и Бесчетнов поняли, что пошел, наконец, серьезный разговор. – У Протопопова была жена. Она не знает, куда он мог пропасть. Говорит, раньше не пропадал. Хоркинская тачка возле УВД так и стоит. А протопоповской нет. Значит, на ней уехали. Вот сейчас ищем тачку по краю.
– А он мог в бега-то пуститься? – спросил Бесчетнов.
– Да кто ж знает… – пожал плечами Гранкин. – Может, украл чего?
– Тогда все УВД должно убегать… – засмеялся Бесчетнов.
– Так может не у государства украл… – как-то так, полунамеком, добавил Гранкин.
– У бандюков что ли? – насторожился Бесчетнов.
– Скажем так: у авторитетных людей.
– А Хоркин? Они вместе что ли дела делали? – спросил Бесчетнов.
– Ну дружили они еще с юрфака, а вместе или нет – кто знает? Но раз пропали вместе, то что-то у них друг с другом было… – ответил Гранкин, и непонятно было, то ли он размышляет, то ли сдает сейчас оперативные наработки.
– А может, они пидоры, а? – смеясь, сказал Бесчетнов. – И просто устали скрывать свою любовь в нашем черством мире? Вот мы их тут ищем, а они в это время на розовом кабриолете мчатся туда, где разрешены гей-парады?!
Наташа вздрогнула. Аркадьич покосился на нее и сказал Бесчетнову, качая головой:
– Ты бы при девушке выбирал слова помягче. Скажи: «представители нетрадиционной ориентации». Насчет этого не знаю.
Наконец, стали пить чай. Бесчетнов делал еще несколько попыток узнать от Гранкина еще что-нибудь, но тот не кололся – может, и сам больше ничего не знал. Наташа, наблюдая за этим поединком, удивлялась – почему Хоркина и Протопопова до сих пор не нашли? Если протопоповскую машину ищут, так неужели охрана дома до сих пор не обратила внимания на черный джип? Что ж, получается, и не найдут что ли? «Да нет, найдут… – подумала Наташа, вдруг вспомнив, как нашли Крейца после того, как трупный запах заполнил весь подъезд. – И эти запахнут»…
Ночь она провела почти без сна. Лежала, смотрела в потолок и думала: «А может, вот как раз сейчас их и нашли»… Придя утром в редакцию, она увидела, что Бесчетнов снова мечется по кабинету, но кроме сигарет за каждым ухом у него еще одна в руках! Таким она не видела его никогда.
– А! – закричал он, увидев ее. – Прикинь, тачку протопоповскую нашли! Элитки в сосновом бору – вот там она стоит уже третий день. Ее в розыск объявили, а охрана не чешется. У них там полный двор «крузаков», одним больше, одним меньше… Поехали туда…
Бесчетнов бы уехал и один, но все не было машины. Тут из приемной позвонили – машина есть. Поехали Бесчетнов, Наташа, фотограф Трофимов по вполне объяснимому прозвищу Трофим, и еще набился ехать Лешка Петрушкин, сказав, что в редакции делать все равно нечего, а он там походит и глядишь чего разнюхает.
Наташа, глядя из окна на обочину, старалась забыть, что это она убила двоих, и внушала себе, что едет на обычное дело, одно из прочих. Мало разве видела она покойников за этот год в редакции?
Шлагбаум на воротах оказался открыт. Может, охрану допрашивали, а может и охранники разбежались – всем ведь было интересно, что найдет милиция, – но редакционную «девятку» никто не остановил.
– Вон, вон, видишь менты и прокурорские на стоянке вокруг черного джипа! – тыкал пальцем в окно Бесчетнов. – Это поди и есть протоповский «крузак»! Трофим, снимай все подряд… Леха, походи здесь, с людьми поговори. А я сейчас знакомых ментов поищу…
Бесчетнов вытащил из-за уха одну из сигарет и закурил. Прищурив глаза, он смотрел на толпу возле джипа. Петрушкин медленно, словно невзначай, двигался к группе каких-то бедолаг в строительных комбинезонах. Трофимов, спрятав фотоаппарат под куртку, от чего казалось, будто у него сверхъестественных размеров грудь, продвигался куда-то в сторону – как понял Бесчетнов, Трофим искал точку, с которой можно было бы щелкнуть джип. Мельком глянув на Наташу, которая, прижав руки к груди, замерла, глядя на джип, Бесчетнов пошел как бы в никуда. Тут из толпы возле джипа вышел Гранкин. Он увидел Бесчетнова, и Бесчетнов увидел его, но оба сделали вид, что не знают друг друга, только Аркадьич, опустив руку, большим пальцем показал: «Отойдем».
– Пошли, пошли! – вполголоса проговорил Бесчетнов Наташе, которая тоже увидела этот марлезонский балет. Они быстро пошли туда, куда указал Аркадьич. Это была выложенная кирпичом вентиляционная шахта подземного гаража. Бесчетнов и Наташа уже пару минут стояли здесь со скучающим видом, как вдруг, глядя куда-то вверх, к ним почти вплотную подошел Аркадьич.
– Взяли в ТСЖ списки хозяев квартир, сейчас их вызванивают, чтобы приехали и квартиры открыли… – сказал он в никуда. – Сейчас постепенно с ними и пойдем по дому. А если квартира продана, но хозяина нет, то придется двери пилить.
– Хрена себе! А если они железные?! – также вполголоса и также в никуда, глядя в другую сторону, спросил Бесчетнов.
– Ну что же теперь? – ответил Аркадьич.
Наташа не говорила ни слова – она решила, что для нее будет лучше молчать, молчать и еще раз молчать.
Скоро во дворе стало не протолкнуться от джипов и разных других красивых и дорогих тачек. Менты сформировали отряды по числу подъездов и пошли с ними в дом. Бесчетнов колебался, с кем идти и в конце концов выбрал третий подъезд. Наташа подумала: «Подсказать ему что ли, что надо идти во второй?», но промолчала. В третьем подъезде они заехали на лифте наверх и стали спускаться вниз. Но не успели они достичь пятого этажа, как старшему менту позвонили на сотовый. Он послушал: «Так… Так… Ага, понял». И после этого сказал: «Господа, спасибо большое за понимание, извините за беспокойство. Мы их нашли». Бесчетнов дернул Наташу за руку и они бегом побежали вниз по лестнице.
Однако во второй подъезд не пускали.
– Вот блин! Чего ж я такой лопух, на фига я пошел в третий подъезд?! – горевал Бесчетнов. Фотограф все снимал. Бесчетнов вытащил телефон и написал смску Аркадьичу: «Ты где?». Ответа не было.
– Аркадьич поди покойников осматривает, вот и не отвечает… – сказал Бесчетнов.
– А почему покойников? – спросила Наташа.
– Наташечка, а что они по-вашему, спали все это время?
– Может, забухали мужики? – предположил фотограф. – Тренировка перед майскими праздниками.
Тут из подъезда вышел Аркадьич и глазами показал Бесчетнову – отойдем. Тот закурил сигарету и как бы между прочим пошел к елкам, к которым тоже как бы между прочим пошел Аркадьич. Они стояли глядя на окна, не обращаясь друг к другу. Однако Наташа видела, что у Аркадьича шевелятся губы.
– Штирлицы хреновы, – засмеялся фотограф, который тоже видел это. – Алекс Юстасу…
Он проследил, куда смотрит Аркадьич и на всякий случай сфотографировал окно на пятом этаже.
Бесчетнов и Аркадьич разошлись с тем же видом, с каким встретились – будто не заметили друг друга.
– Ну что? – спросил Бесчетнова фотограф. Наташа молчала. Она боялась, что от напряжения у нее случится истерика.
– Потом, потом… – быстро проговорил Бесчетнов. – Поехали. Надо в номер хоть пятьдесят строк успеть наваять! Они в понятые сдуру взяли Леху Петрушкина – он потом нам все равно что-нибудь расскажет.
Они сели в машину и полетели. Бесчетнов, устроившийся на переднем сиденье, развернулся и проговорил:
– Аркадьич говорит: прав был я – пидоры они! В разгар секса поругались и поубивали друг друга. Вернее, один другого убил, а потом сам себе в башку пальнул.
– Офигеть! – заржал фотограф. – Блин. Вот чмошники! Хуже баб!
– А то! – сказал Бесчетнов. – Шекспировские страсти кипят! А квартирка-то оказалась на хоркинской матери. Она дверку открыла, а ее сынок голый с мужиком в койке. Ну мамка – наповал…
– В смысле – сердце схватило? Насмерть? – уточнил фотограф, без особого впрочем сочувствия. Наташа, сама себе удивляясь, тоже никакой жалости к незнакомой женщине не почувствовала. Она вдруг вспомнила свою маму, и как та целое утро каталась мертвая в трамвае…
- Предыдущая
- 27/41
- Следующая
