В лабиринте тайн - Соловьева Алла Александровна - Страница 16

• Предыдущая
• 16/100
• Следующая

– Неужели ты не видишь, что я люблю тебя! – В нежном голосе послышались умоляющие нотки.

Мои глаза расширились. Мерзкое чувство ревности подняло шею, зашипело змеей и мгновенно лишило здравомыслия. Я осознала, что не хочу услышать последующих слов Елизара. Просто боюсь их!

– Ты выбрала не тот объект для обожания, – донеслось до меня. – Елена, это бессмысленная беседа. – В голосе Елизара послышалось легкое раздражение. Я даже представила, как он поморщился.

Обхватив плечи руками, я облегченно прикрыла веки. «Вот идиотка!» – обозвала я себя. Как я могла сомневаться в нем? Нет, не сомневалась. Но тогда откуда это поющее арию чувство в груди и страстное желание либо сползти на пол, либо запрыгать от счастья? Почему участилось сердцебиение и я улыбаюсь? Успокоившись, я собралась вернуться к лестнице. Кажется, они не чувствуют меня и я могу незаметно ускользнуть… но любопытство не дало сделать и шагу. Я с нетерпением ждала продолжения разговора. Очевидно, что-то обдумывая, Елена помолчала.

– Потому что ты мракаур? Мне наплевать на это! – наконец сказала она.

– Ты права, я мракаур, – спокойно произнес Елизар. – А ты – верлаф. К тому же очень красива и можешь заполучить любого. Я не нужен тебе, Елена.

– Я знаю, почему ты отталкиваешь меня. Ты любишь эту тварь! – визгливо взорвалась Размаева.

– Это все, о чем ты хотела поговорить? – Тон стал холодным. Послышался звук отодвигаемого стула. Похоже, он встал. – Злата – всего лишь моя ученица, но оскорблений в ее адрес я не потерплю!

Девушка истерично расхохоталась.

– Учени-ица? – Елена давилась смехом. – Ты обучаешь ее на тренировках, а по ночам, когда ее тренирует Макс, тихо страдаешь в углу? Неужели любишь настолько, что терпишь даже это?

Я сжалась. Не разозлилась – слишком хорошо поняла, что она хочет его уязвить, причинить боль.

– Хватит! – оборвал ее Елизар. – У меня нет времени выслушивать эту чушь. Да и тебе самой давно пора быть в зале Хранителей света. – Теперь голос Елизара прозвучал бесстрастно, и я представила на его лице непроницаемую маску. Что бы он ни испытывал, вряд ли она увидит его чувства – он хорошо умеет их скрывать. – Я очень тепло отношусь к своей ученице, но не более того. Елена, дело не в Злате, а в тебе! – Елизар выдержал паузу. – Прости, я не хочу обижать тебя, но ты не нравишься мне. Никогда не нравилась! – подчеркнул он.

Послышались торопливые шаги и громкий, звенящий звук пощечины. Похоже, Елена ударила его.

– Ты пожалеешь, Елизар, и пожалеешь сильно! – крикнула девушка. Теперь в ее интонации отчетливо проступила ненависть.

Снова послышались быстрые шаги.

И только сейчас до меня дошло, что обозленная Размаева выскочит прямо на меня. А Елизар подумает, что я шпионила за ним. Взгляд лихорадочно заметался по коридору. Сделать вид, что только появилась здесь? Но что-то подсказывает, что сейчас разъяренной Елене лучше не видеть меня. Трансформироваться тоже не могу, вернее, сумею, но одежда не уцелеет, а где выпадет патруль, еще неизвестно. Если в клубе или в кафе, то разгуливать в костюме для трансформации там нельзя. Бросившись вперед, я метнулась влево – в коротенький боковой коридор. Здесь не спрятаться: всего пара метров, окно и запертая дверь напротив. Конечно, она почувствует меня, но деться было некуда. Ой, как глупо! Бесшумно запрыгнув на подоконник, я прижалась спиной к стеклу, затаилась, внутренне готовясь к худшему.

Только Елене было совсем не до меня. Она пронеслась мимо со скоростью небольшого урагана и ничего не почувствовала. Шлепки ботинок для трансформации вскоре стихли на лестнице. Облегченно выдохнув, я сомкнула ресницы. Виски покрылись холодной испариной. Встреча с Размаевой сейчас могла окончиться очень плохо. Скорее всего, она набросилась бы на меня не разъяренной фурией, а оборотнем. Но позволить ей причинить мне какой-то ущерб я бы не смогла. А нападение в трансформации чревато кабинетом Фомина, в который я так некстати торопилась, и двухнедельным наказанием. Через это я уже проходила, и вляпаться вновь вовсе не хочется. Облегченно выдохнув, я привалилась к оконному откосу. Кажется, пронесло!

О Тагашеве я не подумала и, когда неторопливые шаги послышались совсем рядом, испуганно вытаращилась на него.

– Подслушивать чужие разговоры очень скверно. – Елизар свернул в коридор и подошел к подоконнику. Даже в полутьме в его глазах были заметны смешинки.

Безусловно, он почувствовал меня еще в тот момент, когда я появилась на этаже. Скрыться от Тагашева – это как мечтать, что на тебя не обратят внимания на городской площади, если ты голая и в фонтане.

– Я не хотела, – пискнула я, страстно пожелав оказаться по ту сторону окна и раствориться в сумерках. – Шла в кабинет Фомина.

Тагашев тихо рассмеялся. Обхватив меня за талию, снял с подоконника и поставил на пол, но рук не разжал.

– Мне жаль, что ты слышала наш разговор, – подтвердил он мою догадку о том, что почувствовал меня сразу. – Елена считает, что влюблена в меня, но это далеко не так. Она напоминает мне девушек-мракауров. Столько же злобы плюс желание покорить крутого в ее понятии парня. – Елизар вздохнул. – Она не хочет понять, что не нужна мне, и винит тебя.

Опустив голову, я невесело улыбнулась.

– Ненависть Елены ко мне появилась давно, еще до тебя, и я ее как-нибудь переживу. Максимум, на что она способна, – мелкая пакость.

– Или нападение оборотнем, – сухо добавил Тагашев, напомнив о ее агрессии на уроке по боям группой. – Тогда она набросилась на меня, но пострадал Павел Самохин. – Горячая рука коснулась подбородка: Елизар приподнял мою голову. – Елена умеет ненавидеть, и мне не хочется, чтобы это затронуло тебя. Не поворачивайся к ней спиной, маленькая дикая кошка.

Его беспокойство о таком пустяке вызвало досаду. Думать о Размаевой как о противнике было даже смешно.

– Я должна опасаться Елены? – не поверила я.

– Не бояться. Просто будь осторожна. – Тагашев дотронулся кончиком пальца до моего носа.

Как хрупкие ростки, обогретые солнцем, руки потянулись к его плечам – неосознанно, самовольно. Елизар перехватил мои запястья. На миг на лице появилось необъяснимое выражение. Он словно испугался моего прикосновения, не позволил притронуться к себе. Стараясь загладить свою неловкость, я отступила от него.

В коридоре послышались печатающие, целеустремленные шаги. Фомина мы почувствовали одновременно. Очевидно, он направляется в зал Хранителей, чтобы начать распределение патрулей. Грустно взглянув на Елизара, я вышла в основной коридор.

Заметив меня, Юрий Петрович приостановился. Желто-зеленые волчьи глаза (взгляд хищника – особенность, отличающая его от всех остальных), которые никогда не меняются, разглядывали меня, затем остановились на Тагашеве. Надо же, в полумраке они отражают свет. Жилистые руки директора сжимали черную папку с листочками распределений. Коричневый костюм плотно обхватывал подтянутую фигуру. Темные волосы, как всегда, зачесаны наверх.

– Добрый вечер, – поздоровался он. – Злата, Елизар, почему вы еще не в зале Хранителей?

– Я шла в ваш кабинет, – тихо сказала я. – Юрий Петрович, я хотела узнать, ваша…

Запнувшись на полуслове, я покосилась на Елизара. Вдруг Фомин скрывает свою способность и спрашивать при ком-то еще не стоит? Собственно, поэтому я и Максу ничего не сказала. Если бы директор ничего не скрывал, то вся академия бы болтала об этом. Перехватив мой взгляд, Юрий Петрович стиснул края папки. Волчьи зрачки сузились, стали вертикальными, словно он раздосадован или раздражен. Но лицо было другим: высокий лоб прорезали глубокие складки, губы сжались. Он медленно покачал головой и возобновил движение. Я торопливо последовала за ним. Вслух говорить было не нужно, и так все понятно.

– Елизар знает о моей способности, – будто прочитав мои мысли, сказал директор. – Боюсь, что изменений нет, Злата. – Тон спокойный, тихий, и только легкая хрипотца сообщила об эмоциях, скрытых в этом оборотне.

• Предыдущая
• 16/100
• Следующая