Черный принц - Демина Карина - Страница 66

• Предыдущая
• 66/143
• Следующая

Бедная его девочка.

— Дорогой, — в голосе леди Сольвейг звенела сталь, — ты просто неприлично… много внимания уделяешь этим людям.

— Так надо, матушка.

Леди Ульне Шеффолк, вдовствующая герцогиня, которая отчаянно открещивается от вдовства, предпочитая белые платья, сидит прямо. Она неподвижна.

Женщина-кукла.

Старая, потемневшая кукла. Сломанная… или нет? На мгновение Кейрен ловит ее взгляд. Живой. Преисполненный презрения и ненависти. Но взгляд гаснет.

Еще одна маска? Если так, то старая, надежная, давным-давно ставшая истинным лицом.

Таннис смеется и трогает подбородок… она всегда так делала, когда приходила плохая карта, а она старательно изображала, что полные руки козырей имеет.

— Следовало ожидать. — Леди Сольвейг поморщилась. Все же и матушке не чуждо любопытство. — Эта женщина…

Она вовремя осеклась и повернулась к сцене.

Женщина.

Эта. Его, Кейрена, женщина, которую он не собирается уступать.

Остаток вечера прошел быстро. И нервно. Кейрен следил за Шеффолками. Леди Сольвейг, теряя остатки терпения, следила за Кейреном. Люта — за леди Сольвейг, с улыбкой, которая с каждой минутой становилась все более широкой. Матушка Люты пыталась развеять нервную обстановку, громко восхищаясь талантом мисс Вандербильд, которая и вправду блистала…

Отец молчал и вовсе, кажется, заснул. Он никогда-то особо не любил театр. Очнувшись на финальной партии, он обвел ложу мутноватым взглядом и, широко зевнув, поинтересовался:

— Конец?

— Конец, дорогой, — звенящим от напряжения голосом ответила леди Сольвейг.

И Люта хихикнула, прикрыв рот ладошкой.

…Шеффолков ждала древняя карета, массивная, с широко расставленными колесами, запряженная четверкой лошадей, она гляделась нелепо-роскошной.

— Дорогой, — леди Сольвейг ударила по руке, — разве ты не хочешь попрощаться со своей невестой?

…карета Шеффолков медленно ползла по аллее, занимая всю дорогу, но не находилось никого, кто посмел бы поторопить ее. И охранников не четверо — восемь верховых сопровождали экипаж.

Кейрен заставил себя отвернуться. И даже сказал что-то вежливое, уместное, на что получил столь же вежливый и ничего не значащий ответ.

Представление закончено.

Для всех.

И в собственном экипаже с леди Сольвейг слетела маска. Она с раздражением захлопнула веер.

— Гаррад! — Голос ее сорвался. — Будь добр, скажи своему сыну…

— Он и твой сын. — Отец не сдержал зевок. — Сама ему и скажи…

— Кейрен!

— Да, матушка.

— Твое сегодняшнее поведение… — Экипаж покачивался, а голос леди Сольвейг убаюкивал.

Таннис жива.

А остальное не так и важно. Вытащит. Найдет способ… главное, что жива. И ему не придется больше срываться в морг, потому что там есть кто-то «подходящий под описание». Не будет больниц и низких строений, пропитанных запахами смерти и формалина. Служителей, всегда слегка нетрезвых, словно и это их состояние — еще одна традиция. Не будет искалеченных мертвых женщин, порой укрытых холстинами, но куда чаще — бесстыдно выставленных на узких свинцовых столах. Все хорошо.

А станет еще лучше, когда он найдет способ вытащить Таннис.

— Ты меня не слушаешь.

— Что? Да, матушка, прости, задумался…

Отец только хмыкнул, а леди Сольвейг побледнела.

— Матушка, — Кейрен выглянул в окно, до дома оставалось с полчаса езды, и сон исчез, — скажи, пожалуйста, что ты знаешь о леди Шеффолк?

…старуха не настолько безумна, чтобы не видеть правды.

И ведь приняла чужака.

Почему?

— Леди Шеффолк? — Матушка определенно не ожидала подобного вопроса. — Или Освальд Шеффолк? Кейрен, та особа определенно дала тебе понять, что…

— Матушка, давай поговорим о леди Шеффолк. Если, конечно, ты не слишком устала. Насколько она не в себе?

Леди Сольвейг раскрыла веер.

…она никогда не примет Таннис. Человек. Девчонка с другого берега реки, место которой — на задворках жизни.

Содержанка.

…Райдо иногда пишет ей письма, рассказывает о жене и малышке, но для леди Сольвейг их не существует. Она все еще верит, что однажды Райдо одумается.

Ждет.

И следит, чтобы в его комнатах был порядок. Идеальный.

— Она редко покидает Шеффолк-холл, — наконец заговорила леди Сольвейг. Она сняла перчатки и разминала пальцы с заострившимися ногтями. Подобное свидетельство своей слабости заставляло леди Сольвейг нервничать сильнее. И от ногтей по руке побежала дорожка серебристой чешуи. — Признаться, ее не слишком-то рады видеть… но приглашения отправляют. Ты, пожалуй, не помнишь, мал был еще… нет, тебя вовсе еще не было, но как-то я устраивала благотворительный бал…

Взгляд леди Сольвейг потеплел. Ее благотворительные балы всегда имели успех, чем она искренне гордилась.

— Мы открывали новый приют и работный дом. — Чешуя исчезала медленно, а ногти росли, загибаясь острыми крючьями. — Для малолетних преступников. Их обучали… не помню чему, но чему-то там обучали, чтобы дети не вернулись на преступный путь. Но я не о том сказать хотела. Леди Ульне предоставила для аукциона чудеснейший браслет времен Вторжения. Такая, знаешь ли, элегантная примитивность. Золото и изумруды, неграненые, но полированные еще… если тебе интересно, я покажу.

— Ты купила браслет?

— Гаррад! — Матушка зарделась. — Он отдал за него почти тридцать пять тысяч!

Отец лишь вздохнул.

— Вещь воистину уникальная! Подобных почти не осталось, разве что…

— В Шеффолк-холле.

— Именно. — Леди Сольвейг царапнула когтем обивку сиденья. — Но сколь я знаю, это было последнее ее появление в обществе. Потом случилась та ужасная история… дорогой, его ведь не нашли?

— Увы.

— Кого?

— Ее супруга… ах, старое дело, ты если и слышал… да и вряд ли слышал. — Она драла сиденье, не замечая, что когти распороли кожаную обивку и увязли в конском волосе. — Признаться, она была уже немолода, когда выходила замуж… не то двадцать два, не то двадцать три… или больше. Дорогой, ты не помнишь?

— Нет. — Отец наблюдал за матушкой, не скрывая улыбки.

Ленты чешуи поднимались от запястья к локтю, скрывались в пышных рукавах вечернего платья.

— Ах, не важно. Но ее муж исчез сразу после свадьбы. Поговаривали, что он оказался брачным аферистом и сбежал, ограбив бедняжку… — Она взмахнула рукой, и платье затрещало. — Очень печальная история… она так горевала о нем. А потом выяснилось, что она еще и беременна. Конечно, ей сочувствовали. Я сама отправляла открытку и серебряную ложечку на рождение ребенка. У людей так принято… а Бетти, ты ведь помнишь тетушку Бетти, дорогой? Она нашла прелестную погремушку с агатом. В Шеффолк-холле устроили прием… нас пригласили, ребенок был прелестен…

Матушка видела новорожденного герцога Шеффолк?

И что это дает? Ничего.

— Все дети прелестны, — со вздохом признала леди Сольвейг.

Наверняка ей хотелось добавить еще что-то.

— Конечно, Шеффолк-холл уже тогда переживал не лучшие дни… я слышала, что Ульне пребывала в весьма затруднительных обстоятельствах. Поговаривали, будто после смерти отца ее допекали кредиторы…

Матушка нахмурилась. Кредиторы в ее представлении были явлением почти столь же непристойным, как и содержанки.

— Но потом все разрешилось.

— Как?

Она пожала плечами.

— Не знаю. Должно быть, она что-нибудь продала. Знаешь, одно время полагали, будто она вовсе умерла.

Старуха выглядела до отвращения живой.

И все-таки почему? Приняла чужака. Назвала сыном.

— Ах да, я слышала, что не так давно Освальд женился.

— На ком?

— Мэри Августа Каролина фон Литтер, — четко разделяя слова, произнесла матушка. — Дорогой, ты помнишь фон Литтера?

Отец кивнул.

— Того самого? — уточнил Кейрен.

И отец ответил:

— Ансельм фон Литтер, военные поставки. За последний год он утроил состояние… и прикупил пару перспективных шахт за Перевалом, еще когда была возможность взять по мизерной цене.

• Предыдущая
• 66/143
• Следующая