Виновата ложь - Локхарт Эмили - Страница 15

• Предыдущая
• 15/37
• Следующая

— Да, ну, так я вижу ситуацию.

Парень проводит рукой по волосам.

— Я делаю только хуже. Что бы ты сказала, если бы я предложил начать все сначала?

— Боже, Гат.

— Что?

— Просто предложи! Не спрашивай, что бы я сказала, если бы ты предложил.

— Ладно, я предлагаю. Мы Можем начать сначала? Пожалуйста, Кади. — Он сводит ладоши. — Давай начнем сначала после обеда. Будет классно. Я буду делать забавные замечания, а ты — смеяться. Мы отправимся на охоту на троллей. Мы будем счастливы видеть друг друга. Вот увидишь, я классный парень, обещаю!

— Это серьезное обещание.

— Ладно, может, и не замечательный, но вполне оптимальный.

— Зачем использовать это слово? Почему бы называть себя тем, кем реально являешься? Безрассудным, ненадежным манипулятором?

— Господи. — Гат начал подпрыгивать от волнения. — Каденс! Мне правда нужно просто начать все с чистого листа. Это уже переход от неоптимального к полному бреду. — Он прыгает и даже топает ногами, как сердитый мальчишка.

Это вызывает у меня улыбку.

— Ладно. Начнем сначала. После обеда.

— Хорошо, — говорит он, замирая. — После обеда.

Мгновение мы пялимся друг на друга.

— Я сейчас убегу, — говорит Гат. — Только не обижайся.

— Договорились.

— Для того чтобы начать все сначала, я лучше убегу. Просто развернуться и уйти будет как-то неловко.

— Я же согласилась.

— Тогда ладно.

И он убегает.

Через час я отправляюсь на обед в Новый Клермонт. Знаю, что мама не потерпит моего отсутствия после вчерашнего ужина. Дедушка проводит для меня экскурсию по дому, пока повар накрывает на стол, а тетушки пытаются обуздать малышню.

Дом-картинка. Блестящие деревянные полы, огромные окна до пола. Раньше стены Клермонта были до потолка увешаны черно-белыми семейными фотографиями, картинами с собаками, книжными полками и дедушкиной коллекцией журнала «Нью-Йоркер». Коридоры Нового Клермонта стеклянные с одной стороны и пустые с другой.

Дедушка открывает дверь, ведущую к четырем гостевым комнатам наверху. Все обставлены одинаково: одна кровать и низкий широкий комод. На всех окнах белые полупрозрачные полотняные жалюзи. На покрывалах нет рисунка; они простые и изысканные, голубых или коричневых тонов.

В комнатах малышни присутствует хоть какой-то намек на жизнь. У Тафта поле для игры в бакуганов, футбольный мяч, книги о волшебниках и сиротах. Либерти и Бонни принесли с собой журналы и плееры. Их комната завалена книгами Бонни об охотниках за привидениями, экстрасенсах и жутковатых ангелах. Комоды близняшек забиты косметикой и духами. В углу лежат теннисные ракетки.

Комната дедушки больше других и с великолепным видом окрестности. Он впускает меня и показывает ванную, где в душевой кабине имеются специальные ручки для пожилых людей, чтобы не упасть.

— А где твой «Нью-Йоркер»? — спрашиваю я.

— Все решения принимал декоратор.

— А подушки?

— Что?

— У тебя была куча подушек. С вышитыми собаками.

Он качает головой.

— А рыбу ты оставил?

— Ты про рыбу-меч? — Мы спускаемся по лестнице на первый этаж. Дедушка передвигается медленно, я иду за ним. — Я начал все заново, работая над этим домом, — просто отвечает он. — Старая жизнь закончилась.

Он открывает дверь в свой кабинет. Тот излучает ту же суровость, что и весь дом. В центре длинного стола стоит ноутбук. Большое окно выходит на японский сад. Стул. Полки во всю стену, совершенно пустые.

Кабинет кажется чистым и просторным, но не простоватым — а богато обставленным.

Дедушка больше схож с мамой, чем со мной. Он стер свою прошлую жизнь, тратя деньги на ее замену.

— А где молодой человек? — внезапно спрашивает дедуля. На его лице появляется отсутствующий взгляд.

— Джонни?

Он качает головой:

— Нет-нет.

— Гат?

— Да, молодой человек. — Он вцепляется в стол на мгновение, будто ему дурно.

— Дедушка, тебе плохо?

— О, со мной все хорошо.

— Гат в Каддлдауне с Миррен и Джонни, — говорю я.

— Я обещал ему одну книгу…

— Большей части твоих книг тут нет.

— Хватит рассказывать мне, чего тут нет! — кричит дедушка, внезапно обретая силы.

— У вас все хорошо? — Это тетя Кэрри, стоящая в проходе в кабинет.

— Все в порядке, — говорит он.

Кэрри многозначительно на меня смотрит и берет дедулю за руку.

— Пошли. Обед уже готов.

— Вам удалось снова заснуть? — спрашиваю я тетю, направляясь на кухню. — Прошлой ночью Джонни не просыпался?

— Я не понимаю, о чем ты, — отвечает она.

Повара дедушки занимаются закупкой и приготовлением блюд, но меню планируют тетушки. Сегодня у нас на обед холодная жареная курица, салат с помидорами и базиликом, камамбер с багетом и клубничный лимонад. Либерти показывает мне в журнале фотографии симпатичных парней. Снимки разных нарядов в другом журнале. Бонни читает книгу под названием «Коллективные видения: факты и мифы». Тафт и Уилл уговаривают меня пойти с ними — вести моторную лодку, пока они будут плыть позади на надувной камере.

Мамочка говорит, что мне нельзя управлять лодкой, когда я на таблетках.

Тетя Кэрри говорит, что это неважно, поскольку Уилл ни за что не поедет кататься.

Тетя Бесс соглашается, поэтому Тафт пусть даже не заикается об этом.

Либерти и Бонни спрашивают, нельзя ли им пойти покататься.

— Миррен ты всегда разрешала, — говорит Либерти. — Ты сама знаешь!

Уилл проливает лимонад, и багет намокает.

Как и колени дедушки.

Тафт хватает мокрый багет и бьет им Уилла.

Мама убирает этот бардак, пока Бесс бежит наверх, чтобы принести дедушке чистые брюки.

Кэрри упрекает мальчиков.

Когда трапеза окончена, Тафт и Уилл бегут в гостиную, чтобы не помогать мыть посуду. Они скачут как бешеные на новом кожаном диване дедушки. Я иду за ними.

Уилл низенький и невероятный, как Джонни. Волосы почти белые. Тафт высокий и очень худой, золотоволосый и веснушчатый, с длинными черными ресницами и брекетами на зубах.

— Итак, вы двое, — говорю я. — Как прошло прошлое лето?

— Ты знаешь, как получить пепельного дракона в «Гильдии драконов»? — спрашивает Уилл.

— Я знаю, как получить жженого, — вставляет Тафт.

— Можно использовать жженого дракона, чтобы получить пепельного, — говорит Уилл.

Тьфу. Что взять с десятилетних мальчишек.

— Ну давайте. Прошлое лето. Расскажите мне. Вы играли в теннис?

— Конечно, — кивает Уилл.

— А плавать ходили?

— Да, — говорит Тафт.

— А с Гатом и Джонни катались на лодках?

Оба перестают прыгать.

— Нет.

— Гат что-нибудь говорит обо мне?

— Я не должен говорить с тобой о том, как ты оказалась в воде и обо всем случившемся, — говорит Уилл. — Я обещал тете Пенни, что не буду.

— Почему?

— Из-за этого твоя мигрень ухудшится, мы должны не затрагивать эту тему.

Тафт кивает.

— Тетя Пенни сказала, что если из-за нас у тебя начнутся головные боли, то она подвесит нас за ногти на ногах и заберет планшеты. Мы должны изображать веселье и не вести себя как идиоты.

— Я спрашиваю не о моем несчастном случае, — говорю я. — А о лете, когда я поехала в Европу.

— Кади? — Тафт касается моего плеча. — Бонни видела таблетки в твоей спальне.

Уилл пятится и садится на дальний подлокотник дивана.

— Бонни копалась в моих вещах?

— И Либерти.

— Господи.

— Ты говорила, что не подсела на наркотики, но у тебя таблетки в комоде, — начал заводиться Тафт.

— Скажи, чтобы они держались подальше от моей комнаты.

— Если ты наркоманка, — говорит Тафт, — ты должна кое-что знать.

— Что?

— Наркотики тебе не друзья. — Мальчик выглядит серьезным. — Наркотики тебе не друзья, ими должны быть люди.

— О господи. Ты можешь просто рассказать, что вы делали прошлым летом, малявка?

• Предыдущая
• 15/37
• Следующая