Заблудшая душа - Грановская Евгения - Страница 6

• Предыдущая
• 6/13
• Следующая

– Я слышал, между вами и вашим дядей произошла какая-то ссора?

– Было дело, – сказал Глеб. Он выпустил изо рта колечко табачного дыма, посмотрел, как оно расплывается в воздухе, и добавил с усмешкой: – Я думал, что моя дядя – благородный рыцарь, а он оказался обычным проходимцем.

– Он влюбился в вашу маму, верно?

Глеб покосился на библиотекаря, тот покраснел и смущенно поправил пальцем очки:

– Извините, я не должен был…

– Да нет, все верно. – Глеб пожал плечами: – Этот чудак полюбил мою маму и почему-то вообразил, что может добиться от нее взаимности.

– Этот конфликт стал причиной вашего отъезда из Полесска? – осторожно уточнил Юрий Петрович.

– В некоторой степени, – нехотя ответил Глеб.

Юрий Петрович кивнул и вдруг встрепенулся.

– Ах ты, черт… – Он достал что-то из кармана пиджака и протянул Глебу: – Возьмите.

– Что это? – не сразу понял Глеб.

– То, что должно принадлежать вам.

Глеб взял протянутый Клинковым предмет. Это была курительная трубка – очень старая, почти древняя, с золотым мундштуком и костяной чашей, вырезанной в виде головы дьявола.

– Ваш дядя отдал ее мне за несколько дней до своей гибели, – сказал библиотекарь. – И попросил, чтобы я передал ее вам.

Глеб потер пальцами едва заметную трещинку на костяной чаше, погладил прохладный мундштук.

– Когда-то она принадлежала вашему деду, – сказал Клинков. – А тому досталась от его деда. Теперь она ваша.

Глеб повертел трубку в пальцах, не зная, что с ней делать, потом пожал плечами и сунул трубку в карман плаща.

На крыльцо вышла пожилая дама в шляпке с вуалью.

– Юрий Петрович, вы идете? – строго осведомилась она, ревниво посмотрев на Глеба.

– Да, Аделаидочка. – Он швырнул зловонный окурок в урну. – Приятно было с вами познакомиться, Глеб.

– Мне тоже, Юрий Петрович.

Библиотекарь кивнул Глебу и подставил руку «колечком» пожилой даме. Она взяла его под локоть, и оба удалились.

«Надо уезжать, – думал Корсак, шагая к гостинице. – И чем быстрее, тем лучше».

Родной когда-то город казался ему чужим. Знакомых лиц не было вообще. Кира… Мысли о ней снова начали тревожить Глеба. Эльза… Едва он вспомнил ее, как сердце его сжалось от тоски.

«Надо же, – с удивлением и горечью подумал Корсак. – Оказывается, все это еще живо… Уезжать! Уезжать как можно скорее!»

Подходя к гостинице, Глеб снова сунул руку в карман и достал сигареты. Краем глаза Глеб заметил, что из кармана его что-то выпало. Он остановился и опустил взгляд. На земле лежал сложенный вдвое листок бумаги. Глеб нагнулся и поднял его. Повертел в пальцах, затем развернул.

Надпись, отпечатанная на пишущей машинке, гласила:

«ВАШЕГО ДЯДЮ УБИЛИ».

Час спустя Глеб должен был мчаться на своей «бэхе» по пустынному скоростному шоссе. Но вместо этого он стоял возле двери кабинета, к которой была прикручена золотистая табличка с надписью: «Игорь Васильевич Кочетков, подполковник, начальник отдела».

Глеб постучал в дверь, подождал, пока из-за нее донесется «да!», затем нажал на ручку. Дверь открылась, и он вошел в кабинет.

В глубине большого кабинета, за коричневым пластиковым столом, уставленным компьютерами и факсами, сидел маленький человечек в полицейской форме, с бледным усталым лицом и гладко зализанными назад черными волосами. На тугих погонах у него поблескивали подполковничьи звезды.

Человечек взглянул на Глеба и широко улыбнулся, блеснув золотыми зубами. Однако в улыбке его не было ничего радостного.

– Здравствуйте, Игорь Васильевич! – поприветствовал его Глеб. – Я вам звонил полчаса назад. По поводу моего дяди, директора музея.

– А, да-да. Проходите, пожалуйста. Присаживайтесь! – Подполковник Кочетков широким жестом указал на кресло. Затем дождался, пока Глеб усядется, и продолжил все с той же вежливой златозубой улыбкой: – Слышал, слышал о вашем приезде. И рад познакомиться с вами лично.

– Слышали? – удивился Глеб. – От кого?

– Да уже весь город в курсе. Вы же, в некотором смысле, знаменитость из Москвы. Известный писатель, и вместе с тем – выходец из нашего города. Мы вами гордимся.

– Правда? – Глеб иронично прищурился. – Что, вы и книги мои читали?

– А как же! Ну, то есть, я-то не читал, все, знаете, времени не хватает. А вот моя жена – ваша большая поклонница. Кстати, нет ли у вас с собой книженции, чтобы подписать? Жена была бы рада. Автограф знаменитости, и все такое.

– Нет, книги у меня при себе нет.

– Жаль. – Кочетков вздохнул. – Ну-с, так что же вас ко мне привело, Глеб Андреевич?

– Олегович.

– Что?

– Глеб Олегович.

Подполковник Кочетков кивнул:

– Ну, да. Так чем обязан?

Глеб пару секунд помешкал, не зная, с чего начать, и понимая, что его слова не вызовут восторга у начальника полиции.

– Я тут на поминках познакомился с некоторыми жителями города… – начал Глеб.

– Наверное, с Аделаидой Рудольфовной? – уточнил вдруг Кочетков.

– Э… Да.

– Не удивляйтесь моей осведомленности. Просто госпожа Краузе у нас что-то вроде вездесущего Фигаро. Она и там, она и сям. Она везде. – Кочетков хихикнул. – А вообще, она знатная старушенция, – сказал он затем.

– В каком смысле? – не понял Глеб.

– Она не просто старушка – «божий одуванчик». Богатая пенсионерка, рантье, меценатка.

– Откуда же у нее все это?

– Лет двадцать назад она доказала в областном суде, что несколько домов в городе принадлежали до мировой войны ее деду – Отто фон Краузе. И ей их отдали в аренду на пятьдесят лет. А она их сдала под магазины и рестораны.

– Ясно. – Глеб понял, что заходить издалека не стоит и лучше сразу взять быка за рога. – Игорь Васильевич, я пришел, чтобы поговорить о гибели моего дяди, Бориса Корсака.

– Так, – кивнул подполковник Кочетков, внимательно и приветливо глядя на Корсака.

– Я бы хотел знать… – Глеб сбился. – То есть… Я хотел бы вас спросить. Вы уверены, что пожар в музее стал результатом несчастного случая?

– Абсолютно, – с готовностью ответил подполковник Кочетков. – Мы не обнаружили следов поджога.

– Но…

– Я понимаю вашу обеспокоенность. Ведь вы потеряли близкого человека. Кстати, примите мои искренние соболезнования.

– Спасибо. Но мне сказали, что никакого следствия по факту пожара практически не было.

Кочетков чуть прищурил прозрачные глаза.

– Кто сказал? – сухо уточнил он.

– Ну… – Глеб пожал плечами. – В городе люди много об этом говорят.

– А вы поменьше слушайте тех, кто распространяет сплетни, – посоветовал подполковник.

– Вы открыли уголовное производство?

– Нет, это не понадобилось.

– Почему?

– По заключению пожарно-технической экспертизы, пожар в музее стал результатом неосторожного обращения с огнем. Так что, у нас не было причины открывать уголовное производство. Надеюсь, я все доходчиво объяснил?

– То есть, вам удалось точно установить причину возгорания?

– На все сто. В городе из-за сильного ветра и разрыва проводов были перебои с электричеством. Ваш дядя, царство ему небесное, зажег керосинку. А потом заснул. Порыв ветра распахнул створку окна, створка сбила керосинку с подоконника. Керосинка упала на пол, огонь перекинулся на шторы и ковер. Ну, а дальше – как водится.

– И у вас есть соответствующее заключение экспертов?

– В данный момент готовится.

Глеб вгляделся в лукавые глаза подполковника.

– А там вообще были специалисты? Они осматривали пепелище?

– Конечно! – Кочетков улыбнулся, сверкнув золотом зубов. – Мы послали туда целый взвод наших лучших криминалистов!

Глеб холодно прищурился.

– Не думаю, что смерть моего дяди – повод для шуток, – спокойно сказал он.

Подполковник Кочетков примирительно приподнял руки:

– Тушэ. – Затем опустил руки и объяснил усталым голосом: – Глеб Олегович, я сам, лично, был на пепелище. Там все невооруженным глазом видно. Да и не на что там особенно смотреть. Руины, обугленные балки, кирпичи, почерневшие от копоти… Сам черт ногу сломит.

• Предыдущая
• 6/13
• Следующая