Правда и неправда о семье Ульяновых (СИ) - Клейменов Гелий - Страница 20

 И.С. Покровский был  видным общественным деятелем Симбирска  и всей губернии, занимался врачебной, просветительской и благотворительной деятельности. Когда в период русско-турецкой войны 1877-1878 гг. в России начался сбор средств в помощь славянским братьям, сражающимся против Османской империи, в этом благородном деле принял участие и доктор Покровский. В «Симбирских губернских новостях» в этой связи приводится довольно интересное сообщение: «Доктор И.С.Покровский изъявил согласие помогать безвозмездно медицинскими советами лицам, на которых ему укажет Попечительство». Иван Сидорович был известной личностью губернии и вел большую воспитательскую работу среди населения. Свои жизненные принципы, которые рекомендовал придерживаться каждому, Покровский формулировал достаточно четко: «Не воруй, не блуди, не пьянствуй, не мошенничай, не лги, не ленись и делай дело по мере сил — при отсутствии этих пороков будешь человек первого сорта». Человеку, столь громко провозглашавшим такие принципы, нельзя было их нарушить. В противном случае он подорвал бы свой авторитет и уважение в губернии. А он их сохранил.

 В доме, где было много детей, прислуги, трудно было что-то скрыть. И если бы кто застал в постели Марию с доктором, эта информация сразу бы распространилась по городу.  А дальше дело бы могло дойти до очень серьезных событий.  Но ничего в Симбирске столь скандального с этой семьей не произошло, а значит, и не было там того, что предполагает Аким Арутюнов. Правильно воскликнула сотрудница музея Ленина в Ульяновске: «Не верьте!». Она, как ученый, посвятивший свою жизнь изучению истории семьи Ульяновых,  знала  много и все очень хорошо сопоставляла. И то, что Дмитрий, сын Марии Александровны, стал врачом, абсолютно не означает, что   он пошел по пути «отца» Покровского. Но как Дмитрий мог перенять что-то от Ивана Сидоровича, если он его не помнил. Удивительно, но имя домашнего доктора никто из детей Марии Александровны в своих воспоминаниях не называл. Для Анны Ильиничны он всего лишь «знакомый врач», «домашний доктор» без имени. «Брали мы Писарева, запрещенного в библиотеках, у одного знакомого врача, имевшего полное собрание его сочинений». «Мы читали с Сашей Писарева, которого тогда уже в библиотеках не выдавали, которого доставали у нашего домашнего доктора, имевшего полное собрание сочинений». Анна Ильинична писала свои воспоминания при советской власти, за свои годы участия в революционном движении она встречалась с множеством людей, имена которых она могла и забыть. И никакого умысла в ее забывчивости искать не следует, даже если Иван Сидорович был доктором в гимназии, где училась она.  В 70-х годах Анне не было еще и шестнадцати, я думаю, что любой из нас, если попытается вспомнить, как звали преподавателей в школе, за исключением нескольких имен, вспомнить всех не сможет.  Для мамы он был другом, а для девочки всего лишь добрым доктором. Все очень естественно.

 И еще. Если, как утверждает Аким Арутюнов, Иван Сидорович был любимым человеком Марии Александровны и отцом ее детей, то почему она не вышла за него замуж, после того как стала вдовой?   Почему ни любившая его до безумия (а именно в таком состоянии могла пойти замужняя женщина на такое преступление), ни его дети, знавшие, что он их отец (Владимир написал отчество Иванов, а Дмитрий пошел по пути доктора и стал врачом),  ни разу не   навестили его.  А Иван Сидорович приобрел поместье – село Новое Никулино и Анненково в Симбирской губернии, прожил долгую жизнь, из них последние 25 лет - в одиночестве,  и умер в 1922 г. совсем слепым.   А ведь могли помочь и Владимир Ильич, и Дмитрий Ильич, особенно после 1917 г. Как же так. И на похороны никто не приехал от семьи Ульяновых. Нет, не считали они его своим отцом, а был он для них всего лишь детским доктором, а для Марии Александровны - другом. С любимыми так не поступают.

 Еще в гимназии Александр, проявляя повышенный интерес к естествознанию, получил в семье прозвище  «потрошитель лягушек». Но настоящей его страстью была химия. В 16 лет он самостоятельно на кухне при флигеле оборудовал себе химическую лабораторию, где часто оставался на ночлег. В 1883 г. после окончания классической гимназии с золотой медалью, Александр вместе с Анной отправился  в Петербург, где поступил на естественное отделение физико-математического факультета  Императорского Санкт-Петербургского университета. Тремя годами ранее на этот факультет был принят Петр Аркадьевич Столыпин, будущий премьер-министр России.  Анна  в своих воспоминаниях писала: «В Петербург брат приехал уже с серьезной научной подготовкой, с сильно развитой способностью к самостоятельному труду, и прямо-таки страстно набросился на науку».

 «Петербургский университет того времени, – вспоминал учившийся в те же годы на физико-математическом факультете великий ученый В. Вернадский, – был блестящим. Среди профессионалов немало звезд первой величины: Менделеев, Меншуткин, Бекетов, Докучаев, Фаминцын, Богданов, Вагнер, Сеченов, Костычев, Иностранцев, Воейков, Петрушевский, Бутлеров. Все эти ученые оставили глубокий след в отечественной науке».

 Среди  студентов тех лет сложились три раздельные по имущественному положению группы. Первые назывались «белоподкладочниками», к ним относились учившиеся здесь дети  сановников, генералов,  высшего общества. Они носили куртки с белой шелковой подкладкой  по последней моде. Это студенчество отличалось крайне правыми, монархическими убеждениями. Каждый из них знал, что его ждет блестящая карьера в высших правительственных учреждениях, генеральский чин в молодые годы, а в зрелые – сенаторство.

 «Белым подкладкам» противостояли «радикалы» – непримиримые противники строя. Они надевали малороссийские рубахи, сапоги, накидывали скромный плед и обязательно носили  синие очки. Из них выходили народники-революционеры, террористы, марксисты. Третью группу представляли «культурники», располагавшиеся между вышеназванными двумя,  были расположены больше всего к науке. Из этой когорты вышло немало людей, прославивших русскую науку.

 Анна к этому времени окончила Мариинскую женскую гимназию в Симбирске и два года проработала помощницей учителя городской начальной школы. В Петербурге она поступила на высшие Бестужевские курсы на  словесно-историческое отделение. Привлекая в качестве преподавателей лучших профессоров высших учебных заведений Петербурга, курсы готовили свой будущий преподавательский персонал. Получившие диплом слушательницы вели затем занятия в качестве ассистенток или руководительниц практических семинаров. На словесно-историческом отделении преподавали богословие, логику, психологию, историю древней и новой философии, историю педагогики, теорию эмпирического познания, историю литературы, русский, латинский, французский, немецкий, английский языки и один из славянских языков.

 К концу второго курса Александр при определении  специализации остановился на зоологии беспозвоночных. Им было направлено в совет университета несколько рефератов на конкурс. Жюри конкурса  решило  3 февраля 1886 г.: «Сочинение студента VI семестра Александра Ульянова на тему: "Об органах сегментарных и половых пресноводных Annulata" удостоить награды золотой медалью». Никто не сомневался, что талантливый студент будет оставлен при университете для научной и преподавательской деятельности.

 В январе 1886 г. пришло в Петербург известие о скоропостижной смерти отца. У Александра шли экзамены, он выехать на похороны не смог. Удалось выехать в Симбирск Анне.

 На первом курсе в университете Александр организовал землячество, созданное для поддержки студентов из Симбирска.  Как и большинство студентов, будущих ученых, он вступил 20 марта 1886 г. в научно-литературное общество, возглавляемого профессором О. Миллером. А затем вошел в число членов экономического кружка, игравшего ведущую роль в «Союзе землячеств», общестуденческой петербургской организации, созданной революционером В. Бартеневым. Возглавлял кружок либеральный народник А. Гизетти, заведующий статистическим бюро Петербургского уездного земства.  Глубокому изучению и анализу Александра подвергались все статьи, опубликованные  в журнале «Отечественные записки», по экономике: от классиков до «Экономических скитаний» Червинского и «Отхожих промыслов» Ленского. Вместе с  Анной и членами экономического кружка, 17 ноября 1886 г. принял участие в шествии по Петербургу  по поводу 25-летия со дня смерти Добролюбова. На шествие собралось более полутора тысяч человек. Городское начальство приняло такое скопление народа за опасное, и процессия была остановлена. Для разгона демонстрантов градоначальник  привлек войска. На следующий день Александр распространил сочиненную им  прокламацию, в которой выразил свое возмущение существующими порядками, когда «всякое чествование сколько-нибудь прогрессивных литературных и общественных деятелей, всякое заявление уважения и благодарности им даже над их гробом, есть оскорбление и враждебная демонстрация правительству».